(Продолжение. Начало в №№ 63, 64, 65)

…20 октября Государственный комитет обороны принял постановление о введении осадного положения в Москве и прилегающих к городу районах на расстоянии 100-120 км к западу.
Тяжелейшие бои проходили в течение трех дней под Осташово, в 20 км от Волоколамска. В этом районе врагу пришлось остановиться — путь им преградил первый батальон 1075-го полка, которым командовал капитан Лысенко. Силы были неравные, батальон погиб.

К 25 октября противник овладел Болычево, Осташево и начал форсировать реку Рузу. Положение сложилось угрожающее. Против 316-й дивизии действовали не менее двух танковых дивизий, авиация, пехота. Для укрепления левого фланга армии перебросили корпус генерала Л. Доватора, пополнили 1075-й стрелковый полк окруженцами, принимались меры, чтобы удержать Волоколамск, но сделать этого не смогли. Немцы овладели рубежом Ивановское, Волоколамск, Возминское. Это было первое крупное поражение 316-й дивизии.

«Я тверд в своем убеждении, что сдача Волоколамска — это не утрата стойкости бойцов. Люди стояли насмерть»,

— эти слова комдива Панфилова вошли в историю.

Героизм, мужество, изобретательность проявляли снабженцы, возчики, в самых невероятных условиях доставлявшие частям дивизии боеприпасы, горючее, продовольствие.

Вот эпизод тех дней. Сержант Бойко из 1075-го полка доставлял на передовую позицию горячую пищу. По дороге он не раз подвергался сильному пулеметному огню противника. Впереди горел мост. Сержант не растерялся. Галопом проскочил сквозь огонь и доставил бойцам еду.

Близилось 7 ноября — 24-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. 6 ноября состоялось торжественное собрание, а 7-го — парад войск. В этот день Панфилов выступает в газете «За Родину» с обращением «Вперед, на разгром врага!». В нем говорится:

«Предстоят решающие смертельные бои за Отчизну, за любимую Москву. Еще большим сплочением своих рядов вокруг партии Ленина — Сталина, усилением дисциплины и организованности, поднятием партийно-массовой работы выполним приказ фронта № 651. Ознаменуем Великий праздник Октября героическими победами, бессмертными подвигами во имя великой нашей страны…».

В этот же день на одном из митингов И. Панфилов высказал уверенность в том, что 316-я стрелковая дивизия может и должна стать гвардейской.

На параде войск воины давали клятву защищать столицу Родины. В нем участвовал и политрук В. Клочков. За проявленное геройство и мужество его в числе других пригласили в Москву и вручили орден Красного Знамени за первый его подвиг. А дело было так. 2 ноября немцы атаковали боевое охранение 4-й роты в деревне Нелидово. Приняв командование на себя, Василий Клочков повел бойцов в атаку. Воспользовавшись замешательством врага, они заняли тыл, где и произошла отчаянная схватка. Побили фашистов немало, захватили ручной пулемет, два автомата, несколько винтовок и привели пленного в штаб. Многие защитники Западного фронта были награждены орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды и медалями «За отвагу», «За боевые заслуги». Награждены орденами Красного Знамени и батальонный комиссар А. Галушко, и старший политрук П. Логвиненко, а генерал Панфилов — третьим орденом Красного Знамени.

Маршал Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» писал, что московский парад сыграл огромную роль в укреплении морального духа армии, советского народа и имел большое международное значение. А в мемуарах главного маршала артиллерии Н. Воронова, находившегося в те дни в Ленинграде, есть такие строки:

«7 ноября весь Ленинград ликовал. Парад в Москве много значил. Он еще и еще раз свидетельствовал о том, что партия и правительство уверены в победе… У всех прибавилось сил и энергии».

В своем письме к жене Марии Ивановне И. Панфилов в те дни писал:

«…Во-первых, спешу вместе с тобой разделить радость. Мура, ты, вероятно, не раз слышала по радио и очень много пишут в газетах о героических делах бойцов, комиссаров и в целом за мою часть. То доверие, которое оказано мне — защита нашей родной столицы, оно оправдывается. Ты, Мурочка, себе представить не можешь, какие у меня хорошие бойцы, командиры, это истинные патриоты, бьются как львы, в сердце каждого одно — не допустить врага к родной столице, беспощадно уничтожать гадов. Смерть фашизму! Мура, сегодня приказом фронта многие награждены орденами Советского Союза. Два дня тому назад я награжден третьим орденом Красного Знамени. Это еще, Мура, только начало. Я думаю, скоро моя дивизия должна быть гвардейской… Наш девиз — быть всем Героями».

Вся страна следила за событиями на фронте. Не прерывалась связь с трудящимися Киргизии, Казахстана, Москвы. В дивизию приходили письма, посылки, вагоны подарков. Кыргызстанцы отправляли на фронт тысячами коней в полном снаряжении, деньги на постройку самолетов, танков. Выезжал с делегацией в панфиловскую дивизию и председатель совнаркома Киргизской ССР Т. Кулатов. Он лично отвечал на письма, присланные ему с фронта. Сейчас эти послания находятся в Центральном государственном архиве Кыргызстана. Панфиловцы радовались письмам, посылкам и встречам с земляками — трудящимися Кыргызстана. Герой Советского Союза полярник Папанин прислал посылку с просьбой вручить лучшему разведчику. Среди подарков трудящихся Казахстана, кроме продуктов, были и папиросы, на упаковке которых написаны стихи С. Маршака:

«В бой, дивизия гвардейская,
Под огнем твоих атак
Отступает рать злодейская,
Дело Гитлера — табак!».

Во второй половине октября Панфилов в письме жене Марии Ивановне сообщает:

«На пленных и грудах убитых, даже офицеры полураздеты, а ведь наступала зима, суровая русская зима! А это смерть врагу. Бойцы бьются как львы… Мурочка, сегодня мы получили из Москвы шесть машин подарков, если бы ты знала… какая это радость, что о нас здесь, на фронте, не забывают».

Пришло письмо от секретаря ЦК ВКП(б) Казахстана Н. Сворцова со словами гордости за дивизию И. Панфилова:

«Дорогие друзья! Трудящиеся Казахстана услышали по радио сообщение о том, что бойцы и командиры на участке фронта Панфилова на подступах к Москве героически сражаются с врагом, отражая его бешеный натиск. И мы сказали с гордостью: «Это наши храбрые земляки, наши славные боевые товарищи!».

…После октябрьского провала к началу ноября наступление противника было приостановлено, но на отдаленных участках он принимал вылазки мелкими группами. Разведка донесла, что немцы готовятся к новому, более серьезному наступлению. 15 ноября они предприняли попытку нанести удар по правому флангу 16-й армии и мощный удар в районе Волоколамска. 316-я дивизия заняла оборону восточнее Волоколамска по линии Ефремова — Ченцы — Нелидово — разъезд Дубосеково. Этот участок обороны поручили 1075-му стрелковому полку под командованием И. Капрова и комиссара Ахмеджана Мухамедъярова, туда же входила и рота капитана Гундиловича.

Наступила зима. Гитлеровцы торопились до морозов замкнуть кольцо окружения столицы, обрушив на нее всю мощь артиллерии, авиации и превратив в руины. Они подтягивали новые силы. Это был второй этап их наступления на Москву под кодовым названием «Тайфун». И. Панфилов побывал на передовых позициях, в том числе в 1075-м полку на разъезде Дубосеково. Здесь рыли окопы, готовили маскировку. Комдив посоветовал пополнить запас боеприпасов, углубить окопы и поднять бруствер, усилить наземное наблюдение, приказал немедленно доставлять в штаб все сведения разведчиков. К разведчикам у него было особое требование и отеческое отношение.

Перед наступлением немцев генерал обратился к участникам обороны:

«Мы вступили в полосу самых серьезных и напряженных боев за Москву. Враг будет пытаться прорвать нашу оборону, для этого он бросает новые силы.
Перед нами — бойцами, командирами, политруками Волоколамского направления, перед всеми воинами, обороняющими подступы к Москве, — стоит великая историческая задача — выдержать и этот, новый напор гитлеровских полчищ, встретить его стойкостью, мужеством, самоотверженностью. Враг подбирается к нашему сердцу — Москве. Не щадя сил своих, выйти на борьбу с решимостью — победить или умереть!».

16 ноября колонны фашистов находились уже у Волоколамского шоссе. Они рассчитывали, не останавливая ревущих моторов, ворваться в Москву, но 316-я дивизия преградила им путь.

Стрелковый полк И. Капрова занимал оборону на линии деревни Петелино — разъезд Дубосеково.
Одновременно с наступлением гитлеровских войск началось наступление войск правого фланга 16-й армии с целью нанести контрудар во фланг и тыл врага. Еще до начала наступления противника И. Панфилов разгадал направления его главного удара. Это деревня Горюны на Волоколамском шоссе и станция Матренино — тылы 1075-го полка. Панфилов перекрыл этот участок резервом батальона Момыш-улы. В населенных пунктах Красиково, Муромцево немцы сконцентрировали свыше 80 танков, шесть минометных и четыре артиллерийские батареи, три полка пехоты автоматчиков и мотоциклистов. Красноармейская газета «За Родину» 18 ноября опубликовала письмо трудящихся Казахстана «Наказ землякам»: «Деритесь с ненавистным врагом так, чтобы слава о ваших боевых делах во имя Родины золотой колесницей пронеслась по бескрайним просторам нашего Казахстана.

Чтобы о вашей доблести в казахских степях слагали песни, чтобы о ваших героических подвигах засияли горные вершины Ала-Тау и чтобы великий народный поэт, наш старый и мудрый Джамбул пропел вам всенародную славу». И бойцы выполнили наказ. Ранним утром 16 ноября на позиции 1075-го и 1073-го стрелковых полков немцы обрушили невиданной силы огонь. Более двух часов он бушевал на переднем крае обороны. Земля стонала и дрожала, в воздухе ревели моторы самолетов с черными крестами, вскоре пошли вражеские танки и пехота. У самого оборонительного рубежа появилась рота фашистов — они не рассчитывали встретить здесь серьезное сопротивление.

Военный корреспондент А. Кривицкий в статье «О 28 павших героях», опубликованной 22 января
1942 г. в газете «Красная звезда», подробно описал, как проходил этот бой. После ураганного налета бомбардировщиков немцы решили, что после такого огня никого в живых не осталось. Их пехота и танки ринулись вперед. На высоте 251 (деревня Петелино — разъезд Дубосекова) оборону занимала 4-я рота. Ее бойцы безмолвно следили за приближающимися автоматчиками. Те шли во весь рост, как на прогулку. До окопа оставалось около 150 метров. Царила неестественная тишина. Командир взвода cержант Добробабин заложил два пальца в рот, и внезапно раздался русский молодецкий посвист. Это был сигнал для бойцов. От неожиданности фашисты на какое-то мгновенье остановились. Но тут затрещали ручной пулемет Ивана Шепеткова, винтовочные залпы Дуйшенкула Шопокова, Николая Ананьева, Григория Конкина. Пулеметный огонь покосил ряды фашистов.

Атака автоматчиков была отбита. Фашисты отошли назад, оставив более 70 трупов недалеко от окопов. Однако наши бойцы не знали, что главное еще впереди. В тот день политрук В. Клочков первый заметил направление движущейся танковой колонны и поспешил в окоп. Под сильным обстрелом противника пробрался к взводу. «Здорово, герои!» — услышали солдаты голос своего политрука. Их лица, задымленные порохом, гарью, были веселы.

«Ну что, друзья, — сказал политрук бойцам, — двадцать танков. Меньше, чем по одному на брата. Это не так много!».

Добираясь к окопу, Клочков понимал, что ждет его и товарищей. Однако сейчас он шутил. Бой длился более четырех часов, но бронированный кулак фашистов не смог прорвать танковых рубежей. Храбрецы подбивали вражеские машины, зажигали их бутылками с горючим. 14 танков неподвижно застыли на поле боя. Но рота теряла бойцов. Был убит боец П. Емцов. Тяжело ранен Добробабин, истекает кровью Г. Петренко. На дне окопа лежат мертвые Г. Конкин, Д. Тимофеев, Н. Митченко. В этот миг в сумрачной дымке показался второй эшелон немецких танков. Среди них несколько тяжелых. 30 новых машин насчитал В. Клочков против 28 панфиловцев. Сомнений не было — они шли к железнодорожному разъезду Дубосеково, к окопу храбрецов. Воспаленными глазами Василий Георгиевич посмотрел на товарищей и произнес:

«…Придется всем нам умереть, наверное. Велика Россия, а отступать некуда. Позади — Москва!».

Танки двигались к окопу. Раненый Бондаренко, пригнувшись к Клочкову, обнял его невредимой рукой и сказал: «Давай поцелуемся», — и все они, кто был еще жив в окопе, перецеловались, вскинули ружья и приготовили оставшиеся гранаты. Танки все ближе и ближе. И вот они у самого окопа. Тридцать минут идет бой, и нет уже боеприпасов у смельчаков, один за другим они выходят из строя. Погиб под гусеницами танка Москаленко. Подбили еще около 10 танков, но оставшиеся в живых не сдаются. Клочков, сжимая последнюю связку гранат, бежит к тяжелой машине, только что подмявшей под себя Безродного. Политрук успевает перебить гусеницу чудовища и, пронзенный пулями, опускается на землю. Убит Клочков… Нет, он еще дышит. Рядом с ним, окровавленным и умирающим, голова к голове лежит раненый Натаров. Мимо них с лязгом и грохотом движутся танки врага, а Клочков шепчет своему товарищу:

«Помираю, брат… Когда-нибудь вспомнят нас… Если жив будешь, скажи нашим…».

Он не закончил фразы. Так умер Клочков. Четыре часа бушевала над окопами огненная буря. 50 танков против 28 бойцов, отдавших жизни за свободу и независимость Родины. Все это рассказал Иван Натаров, лежавший уже на смертном одре в госпитале. Ползком он добрался в ту ночь до леса, бродил, изнемогая от потери крови несколько дней, пока не наткнулся на группу наших разведчиков.

Железная броня не сломила стальной воли воинов, они победили в неравном бою, не пропустили фашистов к Москве…

Окончание следует…

Нина ВЕЛИЧКО,
историк-архивист.
Фото предоставлено автором.