Такими тяжёлыми, как свинец, словами заканчивается первая книга Николая Симоновича Чекменёва «Семиречье». Но эта книга повествует о событиях другой войны, той, которая пронеслась над миром в первой четверти XX века.
Что же происходит с человечеством, если и в начале XXI века оно продолжает ставить перед собой тот же вопрос: кто выдумал войну?
«Большому писателю редко сопутствует при жизни шумная слава всеобщего признания. В стороне от литературных стычек, на нехоженых тропах познания жизни и человека неброско, но прочно коренится его талант, — в то время как иные литературные собратья — герои сенсационных драчек — либо не замечают его вовсе, либо иронически посмеиваются над тем, как усердно и кропотливо трудится писатель над каждой своей строкой. И пройдут годы, прежде чем станет очевидно для каждого, что он был на голову выше многих своих современников.
Именно так, если говорить общо, представляется сегодня литературная судьба писателя Николая Симоновича Чекменёва», — писал о нём современник.
Жизнь Н. Чекмёнева проходила вместе со всей Великой страной, со всеми её радостями и трудностями.
Все жизненные суровые коллизии, которые самым непосредственным образом касались Николая, способствовали раннему его взрослению, что, кстати, было очень характерно для того сурового времени, когда юноши брали на себя ответственность за многое. И Николай Чекменёв с пятнадцати лет начал свою самостоятельную жизнь.
В 1922 году их семья жила в Пишпеке — небольшом провинциальном городе. Здесь «кипела» революционная жизнь. В единственном городском кинотеатре не только демонстрировали фильмы, здесь решались многие жизненно важные проблемы. Зарождались многие виды искусства, в том числе и искусство плаката, то призывающего к великим делам, то критикующего лодырей, а нередко и «замахивающегося» на сам мировой империализм. Плакатов требовалось много для Красных изб, Красных юрт, Красных обозов, для «живых» газет, необходимы они были и для рекламы фильмов. Много плакатов требовало много художников. Художник-плакатист — это особый «род» художника, умеющего найти свежие новости и «знать всё и обо всём».
Одним из таких художников стал семнадцатилетний Николай Чекменёв, работавший тогда в кинотеатре города Пишпека. Через два года пытливый, рвущийся в гущу событий юноша начал сотрудничать с местной газетой «Крестьянский путь», а потом с газетой «Эркин-Тоо», положившей начало печати в республике. Навыки оперативной публикации, приобретённые Николаем Чекменёвым в молодые годы в газете, очень пригодились ему потом, фронтовому корреспонденту в годы войны.
Газета стала той лабораторией, где Николай Чекменёв проводил первые свои ученические опыты в виде стихов и рассказов, которые указали юноше на необходимость «постижения литературного труда» — учиться следовало ещё очень много. Знание жизни и желание писать — это ещё не всё. И Николай Чекменёв отправляется в Москву — учиться на рабочем факультете искусств, а потом в редакционном издательском институте.
Институты Красной профессуры, рабфаки и другие учебные заведения открывались во всех крупных городах молодой Советской республики. Особенной популярностью пользовались такие учебные заведения, открытые в Москве и Ленинграде. Именно там проходили обучение все «выдвиженцы» из Средней Азии, в том числе из Кыргызстана. Большинство из них не имели необходимого школьного образования. Но стране требовались специалисты для всех жизненно важных отраслей, и их срочно нужно было готовить. Необходимо отметить, что домой они возвращались хорошо «подкованными» и профессионально, и политически.
В Москве будущий писатель не только учится, но и становится членом Общества крестьянских писателей, возглавляемого П. Замойским, и пишет повести. Он принимает самое активное участие в литературной жизни столицы.
Повесть «Пастух Садык» — первое крупное произведение молодого писателя, в котором он показал довольно глубокое знание национального быта кыргызов в канун Октябрьской революции, сумел отразить закономерный процесс разрушения старого строя, его пережитков, унижающих и оскорбляющих обездоленных и беззащитных бедняков.
«Пастух Садык», как считают специалисты, — одно из лучших ранних произведений Н. Чекменёва. С. Карачевым «Пастух Садык» был переведён на кыргызский язык и в 1929 году издан отдельной книгой Кыргызским республиканским издательством.
Два года спустя, в 1931-м, в Ленинграде Государственным издательством художественной литературы была дана путёвка в жизнь новой повести молодого писателя — «Сектанты».

Окончив Московский редакционно-издательский институт, Николай Симонович возвращается на постоянную работу в Кыргызстан.
С этого времени и до конца жизни творчество Н. Чекменёва было связано с Кыргызстаном. Здесь он работал литературным сотрудником газеты «Советская Киргизия» и издательства «Кызыл Кыргызстан», научным сотрудником музея, преподавателем литературы в средней школе. Одним из первых писателей он избирается в Союз писателей СССР.
Занимается Н. Чекменёв и переводами на русский язык произведений кыргызских писателей. Так, в 1934-1936 гг. он переводит на русский язык сборник стихотворений «Плоды Октября» и поэму «Золотая девушка» Дж. Боконбаева.
Давно привлекала писателя и военно-историческая тема. В 1930-е Н. Чекменёв начал работу над материалами по истории Гражданской войны в Кыргызстане и Казахстане. В 1934 году был опубликован первый фрагмент задуманного романа на эту тему — «Так решил военком», далее — повесть «Комета».
С самого начала Великой Отечественной войны Н. Чекменёв рвётся на фронт, но из-за плохого зрения его не брали в армию. Настойчиво он начал обивать пороги военкомата. Наконец в 1942-м его просьба удовлетворена и его направляют в Бухарское военное училище. После училища Николай Симонович попадает на фронт строевым командиром, а затем становится военным корреспондентом. Здесь, на фронте, потребовался его литературный дар. И «приравняв к штыку перо», Н. Чекменёв становится фронтовым литературным сотрудником. И потом, после войны писателю много ещё будет о чём рассказать.
От Харьковской области и до Тюрингии писатель прошёл с боевыми частями, являясь активным литературным сотрудником дивизионной газеты «Знамя победы» дважды Краснознамённой ордена Суворова Бахмачско-Варшавской стрелковой дивизии. В составе этой дивизии военный корреспондент Н. Чекменёв участвовал в освобождении многих сёл и городов Украины и Польши, в боях за Берлин.
В очерках, помещённых в дивизионной газете, Николай Симонович чаще всего описывал свои личные наблюдения. Но бывало и так, что записывал он в своих дневниках рассказы однополчан. Так, по рассказу знаменосца Ивана Шевлякова он написал «Балладу о Красном Знамени», посвятив её «Памяти однополчан дважды Краснознамённой ордена Суворова Бахмачско-Варшавской стрелковой дивизии». В 1945 году «Баллада» впервые была опубликована в дивизионной газете «Знамя Победы».
В дневнике Николая Симоновича «Баллада» заполнила несколько страниц. В сентябре 1975-го в газете «Вечерний Фрунзе» был помещён отрывок из «Баллады». Сокращённый текст «Баллады» сочли необходимым повторить в нашей публикации, и снова через 45 лет… и — 75 лет после первой:
Вздымались круто к небесам
Столбы удушливого дыма.
Сквозь брянский лес
с боями шли мы.
И отступали. Было нам
До боли жаль сдавать селенья.
Мы прорывали окруженье,
А немец — снова окружал…
Мы поклялись в боях горячих
Родное знамя сохранить.
Из окруженья выходить —
Была нелёгкая задача.
То полем, то лесной тропой,
Через болота, рвы и кочки
Мы шли к своим и дни, и ночи,
Порой ведя неравный бой…

Мы сотни городов и сёл
Под нашим знаменем отбили,
Мы славу громкую добыли.
Наш ратный путь к Берлину вёл.
Была нелёгкой переправа
На Висле в тот полночный час.
Столица польская — Варшава
С победой поздравляла нас.

Конец войне! Разбит был враг.
Кто б думать мог, что будет
реять
Над Вислой, Одером и Шпреей
Красноуфимцев алый стяг!
Под ним наш полк на Эльбе
дрался,
Борясь за Родину свою.

Счастливы те, кто жить
остался,
Бессмертны те, кто пал в бою.

Среди множества дневников, записных книжек дочь писателя Наталья Николаевна выбрала и любезно предоставила нам для изучения объёмную тетрадь со следами времени, ещё бы — сегодня этой тетради почти 80 лет.
На первом листе рукой писателя обозначено:
«Лейтенант Н. Чекменёв.
Варшава — Берлин, боевой путь 132-й дважды Краснознамённой Бахмачской ордена Суворова стрелковой дивизии.
Командир дивизии — полковник Соловьёв.
Материалы к истории дивизии.
Начато 15 янв. 1945 г.
г. Яблонна — Легконова.»
По существу — это дневник солдата Второй мировой.
В дневнике очерки о боях, об однополчанах, о подполковнике Дубецком, несколько (неопубликованных до сих пор) коротких рассказов, интересных эпизодов о героях форсирования Вислы и много других. Здесь же стихи писателя, в том числе «Баллада о Красном Знамени», «Письмо отцу».
К сожалению, большая часть материалов этой и многих других записных книжек так и осталась неизвестной читателю.
В описанной истории Великой Отечественной войны встречаем немало рассуждений и примеров великой дружбы, патриотических порывов, взаимопомощи граждан Великой страны, оказавшихся в этой страшной бойне. Но бесхитростные наброски очерков, рассказов, «списанных» с живых героев, мне, в частности, удалось впервые прочитать в «Боевом пути» 132-й Краснознамённой Бахмачской ордена Суворова стрелковой дивизии. Один из рассказов «Отклик Родины» особенно поразил. Вот его начало.
«Почтальон принёс огромную связку — шестьдесят писем. И все они были адресованы одному лицу — старшему сержанту Фёдору Шевченко. Друзья знали, что Шевченко с первого дня войны потерял связь с родными. Знали, как тосковал он в неведении — мать и сестрёнка остались в селе Яски на берегу реки Турунчук — притока Днестра, в десяти километрах от румынской границы. Немцы заняли село в первые дни войны…»

Далее Николай Симонович описывает возвращение с задания ничего не подозревающего Шевченко, не покидающие тревожные мысли о семье, и… о том, как «три с половиной года ждал Шевченко писем и не мог дождаться ответа, а теперь письма ожидали его»…
«На столике он увидел письма. Письма, письма! Как много их!
Дрожа от волнения, он протянул к ним трепетные руки, словно это были не письма, а стая голубей — вот они выпорхнут и улетят, и тогда снова останется одна пустота…»
А далее, как Фёдор пересмотрел большинство писем, да ещё написанных не рукой его сестрёнки Дуси, и от неизвестных людей…
Вскоре выяснилось всё. Друзья читали наперебой все письма, присланные Фёдору Шевченко, но, вообще-то, всем воинам, поскольку это были весточки с Родины, которая вынашивала их «под сердцем, вскармливала своей грудью и подарила солнечный Мир — эта любовь не умрёт никогда».
Очерк заканчивается мыслями о том, что там, в боях под Курском Фёдор и его друзья дали клятву стоять насмерть в победном наступлении на Запад, невзирая на смерть.
И действительно: что нужно солдату всего более на полях сражений?.. Конечно же… письмо! А в эту войну очень многие солдаты не смогли получить весточку из дома: родные или погибли, или оказались отрезанными оккупантами… Вот и отправляла почта солдатские «треугольники» в глубокий тыл, а ответы шли со всех концов Родины на фронт. И солдаты знали: о них помнят, их ждут чудом уцелевшие родные…
* * *
После войны пройдут годы, прежде чем под пером Николая Симоновича родятся рассказы об участниках боевых военных лет. В 1956 году, фактически через 10 лет после окончания войны, увидел свет сборник его повестей «Комета». И в нём рассказы о войне: «Вьюга», «Фронтовая быль», «Рождение подвига». Но до «Кометы» была написана и вышла в свет огромная трилогия «Семиречье»!
А к 1960 году, к юбилею Победы над фашизмом, в серии «Рассказы военных лет для старшего школьного возраста» вышел ещё один сборник Н. Чекменёва «Вьюга». В этом сборнике писатель — участник войны много интересного рассказал о подвигах и судьбах обыкновенных людей.

Есть в этом сборнике один рассказ, поразивший меня своей незамысловатостью и в то же время огромной жизненной правдой военных лет. Называется он «Встреча на Эльбе»…
Прочитав название рассказа, приготовилась сразу же в очередной раз узнать подробности встречи солдат армий союзников: США, Великобритании, Франции и, ра-
зумеется, Советского Союза. Победные знамёна, дружеские рукопожатия, радость по поводу победного окончания войны… И вдруг читаю:
«Кончилась война, отгремели последние залпы. Мы ехали дальше, на запад, по шоссейным дорогам Саксонии. В пятнадцати километрах от города Бад-Шмидеберга, на Эльбе, на улице немецкой деревни ездовой Иван Гуров увидел женщину и невольно приостановил… Женщина, привлёкшая внимание Ивана, стояла к нему спиной. Он так и не увидел её лица. Но тревожные мысли не переставали мучить его. «Неужели она?.. Не может быть… А если она?..»
А дальше… как в чудесной сказке… Тревога овладела всем существом Гурова… Он вспомнил, как узнал из писем от земляков о том, что его жену с двухлетней дочерью немцы угнали в Германию… И, конечно же, в глубине души таил одну мысль — найти свою семью…
Иван Гуров всё-таки догнал ту женщину, что стояла на околице, и даже окликнул её именем жены: Лида! Но оказалось, что это её сестра Раиса, и Лида — здесь рядом, в соседнем доме, да ещё с дочкой…»
После прочтения рассказа подумалось: надо же! Всю войну родные ждут солдата домой, а здесь — наоборот: семья ждёт своего освобождения из фашистского плена.
Честно говоря, сразу трудно было поверить в реальность этой бесхитростной были… Сомнения рассеяли военные дневники писателя… Из них он черпал в 1960 году события тех далёких военных лет…
Вся книжка «Вьюга» повествует о жизни и подвигах простых людей в тылу и на фронтах Великой
Отечественной. Никакого «богатырства», и даже с грубоватым мужским юмором написаны «Рассказы лейтенанта Комарова», «Подвиг Иоганна Вальтера», «Рождение подвига», «Баян», «Потомок Давида». И эпиграф очень прост: «Памяти однополчан дважды Краснознамённой ордена Суворова Бахмачско-Варшавской стрелковой дивизии посвящает автор».
* * *
В начале 1961 года в письме
К. Рокоссовскому Николай Симонович писал: «А теперь думаю, если зашла речь о героях нашего времени, так о ком же тогда ещё писать? А теперь эта тема всё больше и больше начинает волновать меня и не даёт мне покоя… У меня есть что рассказать читателю, и, надеюсь, это будет занимательная история. …Ещё более укрепилось во мне желание написать роман. Может быть, я его так и назову — «Истра»… Говорят, лучше поздно, чем никогда. Я не теряю надежды написать свой задуманный роман…» Не успел…
А на рабочем столе Николая Симоновича остался один из военных дневников, в котором в далёком 1945-м он писал «Письмо к отцу»:
На Советскую нашу Родину
Вероломно напали враги.
Как зеницу ока от гадины
Мы святыни свои берегли…
Ты не видел собора в Истре?
Это зодчества вечный предел.
Как один исполинский выстрел
Он, красавец, на воздух взлетел.
Я работал в этом соборе.
Каждый камень я там хранил.
Для меня это — тяжкое горе.
Я навеки проклял громил…
Фольварк, в лесу близ Петцига.
Победа вернула жизнь святыням. «С востока дул тёплый ветер… Неумолчным, как шум горной реки, был говор людской.
На полях и в садах Чуйской долины цвела яркая весна. Выезжали пахари подымать новое поле».
И это опять родное для Н. Чекменёва «Семиречье».
* * *
«Семиречье» действительно было родным для Николая Симоновича Чекменёва. И он был одним из тех писателей, кто стоял у истоков русской литературы в Кыргызстане.
Все послевоенные годы Николай Симонович не расстаётся с давно задуманной темой — историей Гражданской войны. В 1952 году увидел свет роман, написанный им, — «Пишпек 1918 года». И… через два года, в 1954 году, — первая книга романа «Семиречье», а в 1958-м — вторая часть этого романа о событиях Октябрьской революции и Гражданской войны в Кыргызстане и Казахстане, развернувшихся на огромной территории, — Семиречье. На фоне трагических исторических событий писатель ярко показывает быт, нравы, обычаи, культуру народов, населяющих эту землю, ставшую когда-то частью Российской империи.
В 1960 году издательство «Кыргызстан» 150-тысячным тиражом выпустило в свет это большое эпическое произведение. «Не станет нас, останется жить «Семиречье», — написал тогда читатель И. Карпов Николаю Симоновичу в письме.
Роман «Семиречье» увидел свет в 1954-1958 гг., как раз в те годы, когда мы, студенты исторического факультета Киргизского государственного университета, познавали азы истории республики. Роман «Семиречье» наряду с другими историческими романами был настольной книгой студентов. В моей памяти, по крайней мере, он остался как лучший учебник по истории Октябрьской революции и Гражданской войны. А если учесть, что то было время большого дефицита учебников, когда выпуск произведений, особенно исторических, был под бдительным оком соответствующих органов, то понятно, что роман «Семиречье» вполне мог утолить наш студенческий «голод». Читая его, мы как будто слушали рассказ очевидца, пережившего все происходящие события. И довольно успешно сдавали экзамены благодаря знаниям, почерпнутым из этого романа.
И сегодня, перечитывая роман «Семиречье», осознаёшь, что это действительно произведение эпического плана, лучше которого, по крайней мере в 1960-е годы, в русской литературе Киргизии не было написано ни одним автором.
В предисловии к изданию 1977 года под названием «Не станет нас, останется жить «Семиречье». Слово о Николае Чекменёве» Валерий Вакуленко пишет: «Книга эта рождалась трудно. Ещё труднее складывалась её судьба. То, что для большинства читателей было очевидным и не вызывало никакого сомнения, оказалось не понятым и поставленным под сомнение теми, кто видел в художественном произведении не обобщённое и типизированное в образах эстетическое и философское исследование реальной жизни, а фотографически бесстрастную хронику событий».
После выхода в свет романа «Семиречье» некоторые критики недоумённо вопрошали: «Роман это или хроника?» История литературы, как видим, знает немало примеров того, как, стремясь к исторической правде, автор сохраняет не только подлинные имена героев, но и ситуации, главными героями и свидетелями которых оказываются персонажи. Естественно, здесь ставятся под сомнение не только отдельные факты, бережно сохранённые автором книги, но и целые сюжетные коллизии. Иначе может пострадать даже сама идея книги.
А между тем, как бы ни оценивали роман
Н. Чекменёва «Семиречье» современники автора, ясно одно: в русской литературе Кыргызстана он явление незаурядное.
Неторопливо, бережно, сохраняя исторические реалии, воссоздаёт писатель картины прошлого, происходящие на этой земле. Со страниц этой «океаноподобной» эпопеи с нами говорят люди, именами которых сегодня названы улицы столицы — Яков Логвиненко, Алексей Иваницын, Саякбай Каралаев. Причём они здесь представлены именно такими, какими были в реальной жизни — людьми как будто бы «обыкновенными» и «простыми» и вместе с тем особенными — историческими. Личности, горячо верящие в торжество дела, которому служат беззаветно и искренне, нередко бывают слишком энергичными, эмоционально пылкими и вместе с тем душевно чуткими и зоркими.
Таким же душевно чутким, зорким и сильным был в жизни и Николай Симонович Чекменёв. К сожалению, далеко не каждый, особенно маститый писатель, демонстрирует своё доброе отношение, а ещё реже восторженные чувства по поводу творчества своих коллег-современников или кумиров. Николай Симонович всегда старался сделать это. В республиканской периодической печати с 1939 года можно встретить его очерки о творчестве Кубанычбека Маликова и Касымалы Баялинова, многих народных акынов, посвятивших не только творчество, но и всю жизнь народу. Здесь рассказы о киргизской литературе, строителях Орто-Токоя и тружениках села. О своих «незабываемых встречах» с венгерским писателем Матэ Залка Н. Чекменёв пишет в казахской периодической печати.
Наверное, очень близко по духу Николаю Симоновичу было творчество Н. Гоголя. Его он выделял особо и посвятил несколько публикаций в республиканских газетах. Причём в творчестве киргизских писателей Н. Чекменёв находил многое, что было созвучно, по его мнению, думам и идеям Н. Гоголя, выраженным в его творчестве. Следует отметить ещё и огромную деликатность Н. Чекменёва-публициста. Всегда, когда писал о национальной литературе или её национальных мастерах, он советовался или даже выступал в соавторстве с носителями этой культуры. В соавторстве с поэтом Т. Уметалиевым он пишет статью «Акын-патриот» в газете «Советская Киргизия» в декабре 1950-го в газете «Ленинчил жаш» в соавторстве с К. Эшмамбетовым в декабре 1952-го увидела свет статья «Гоголь и киргизская литература». Наверное, в творчестве Н. Гоголя Николай Симонович видел то, что не дано почувствовать многим, даже любившим его.
Публикации Н. Чекменёва, которые нам удалось прочитать в периодической печати, особенно в газетах, то есть наиболее доступных в то время средствах информации, — всегда доброжелательны. Чего не скажешь о многих современниках — коллегах по перу, «откликнувшихся» в тех же средствах массовой информации на произведения Н. Чекменёва. Некоторые из них почти так же, как идеологические установки, прямо призывали: «Создавать высокоидейные художественные произведения». Выходит, творения Н. Чекменёва не высокоидейны?
Особенно трудными для Николая Симоновича были 1950-е годы, когда в центральных республиканских газетах и журналах автоматной очередью «обрушилась» критика на его произведения:
А между тем, где ещё, если не в «Семиречье», мы узнаем о встречах не в боях, а в «миру», как говорили тогда, участников тех бурных и тревожных событий: А. Иваницына, П. Нагибина, Я. Логвиненко?
Эти люди вписаны в историю республики, города, их именами названы улицы, они увековечены в памятниках. И будет очень плохо, если всё это будет «переписано» согласно сиюминутным веяниям нового времени и «новых людей».
В самом расцвете своего таланта ушёл из жизни замечательный писатель Николай Симонович Чекменёв. Он ещё вынашивал новые замыслы, обдумывал сюжеты будущих книг. В тот ноябрьский день 1961 года, когда не стало Николая Симоновича, на его рабочем столе осталась незавершённой рукопись нового романа «Истра», в котором он повествует о событиях предвоенных лет и Великой Отечественной.
Бескомпромиссный, прямой, честный, он жил открыто, напряжённо и смело. Несмотря на то что был ветераном войны и труда, являлся кавалером орденов Красной Звезды, «Знак Почёта», имел медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За трудовое отличие» и Почётную грамоту Верховного Совета Киргизской ССР, он, в сущности, был беззащитен и легко раним.
Современники всегда считают, что людям, подобным Николаю Симоновичу, — душевно богатым, чутким — меньше всего нужны участие и поддержка… Сам-де справится со своими проблемами!.. И всё же он отстоял «Семиречье» самой жизнью. Он выстоял, потому что не был одинок! С ним рядом каждый день были его друзья — живые и прообразы героев его книг, написанных и задуманных. «Они в самые трудные для писателя дни всегда находили для него тёплое душевное слово, умели поддержать словом и делом, обнадёжить и вдохновить, помогали обрести веру в себя, в свои творческие силы, чтобы не отступить и не оступиться, чтобы смелее идти дальше». И он знал, что даже если «не станет нас, останется жить «Семиречье». И продолжал работать…
В. ВОРОПАЕВА,
профессор КРСУ.