(Окончание. Начало в №25 за 2 марта 2018 г.)

Бывалый журналист Anadolu, рассказывая нам о престижности работы в этом турецком информагентстве, расположенном в Анкаре, обронил такую фразу: «Из Стамбула в Анкару не переезжают, но я перебрался…» Казахский парень Рустам, окончивший в Турции вуз и оставшийся работать переводчиком, популярно объяснил разницу между двумя городами так: «Если в Стамбуле мимо вас могут проскочить и не ответить на вопрос, то в Анкаре внимательно выслушают и объяснят…» Ногаец Саид-Али, продолжающий здесь теологическое образование после казанского университета и подрабатывающий тем, что встречает-провожает русскоязычные группы туристов, привёл такой расклад: «Кто хочет делать карьеру, едет в Анкару, кто деньги — в Стамбул. Если в Стамбуле восемь из десяти таксистов окажутся пронырами, которые будут кружить вас по городу, чтобы выжать больше денег, то в Анкаре таких найдётся двое на десяток…» Москвичка, бросившая вуз у себя на родине ради учёбы в анкаринском, размышляет: «Да, есть Стамбул, который такой же безумно развитый, как Москва, а есть Анкара — тихий академический городок с кучей университетов и правительственных зданий…»

Анкару и Стамбул даже не стоит сравнивать. Это как борцы в двух разных весовых категориях. Первая — столица и, соответственно, деловой центр. Второй — древность на каждом шагу, пёстрый восточный базар, форпост на краешке моря, зорко всматривающийся далеко за синие воды — туда, где на другом берегу, крымском, стоит Севастополь. Стамбул — самый крупный город страны по промышленности, количеству банков и населению. Численность официально проживающих там составляет примерно 14 миллионов человек, на самом деле с учётом слетевшихся из всех регионов и мира наберётся 18, а то и 20 миллионов. В Анкаре народу в три-четыре раза меньше — около пяти миллионов. Но если сравнивать, к примеру, с Кыргызстаном, тоже немало — население целой страны. Численность проживающих в Анкаре стремительно выросла с нескольких десятков тысяч до миллионов всего лишь в течение последнего века.

Столицу перенёс из Стамбула в Анкару Ататюрк. Увёл подальше от границы — в глубь страны. Через пять лет она будет отмечать 100-летие своего столичного статуса. Город располагается на холмах на высоте более 900 метров над уровнем моря. Окрест — невысокие горы. Многие улочки, как, например, в древней анкаринской цитадели (рассказ о ней ещё впереди), взмывают резко вверх. Вся прелесть Анкары, на мой взгляд, в её горном рельефе и европейских жилых кварталах, состоящих из трёх-пятиэтажных зданий (высоток из стекла и бетона в городе очень мало, и те находятся в деловой части). Из-за особенности рельефа первые этажи зачастую располагаются ниже уровня тротуара. Бежишь, смотришь, а внизу, на крошечном участке между домом и тротуаром, — сад из нескольких деревьев, газонной травы и цветов. Вообще, цветы здесь сажают везде, где только можно — они растут в вазонах, установленных на мощёных плиткой и брусчаткой тротуарах, в горшках, подвешенных на балконах, плетутся по оградкам, если те есть. Балконы не застеклены, и это создаёт ощущение лёгкости домов. Решётки встречаются на первых этажах, и то, если те находятся ниже тротуара. Видимо, квартирных краж тут не опасаются.

Район, где находился наш отель, как раз состоял из таких уютных жилых кварталов. Самой большой достопримечательностью там была мечеть Малтепе с красивым бирюзовым куполом и двумя ажурными остроконечными минаретами. Построенная всего лишь шесть десятков лет назад по проекту архитектора Раджаи Акчая и потому совсем юная по сравнению с многовековыми мусульманскими храмами, она тем не менее считается одной из самых известных действующих мечетей в Анкаре. Мечеть располагается на стыке двух кварталов — Малтепе и Демиртепе. Можно представить, что находилось на этом месте в древние времена, когда Анкара являлась частью Византии и называлась Анкира или Ангира, что на греческом означает «якорь». Якорь, брошенный на стыке Европы и Азии, — это точно. Первое упоминание об Анкаре встречается в VII веке до нашей эры. Выходит, ей не меньше 2300 лет. «Мал» в переводе с турецкого, как и с моего родного азербайджанского, означает «товар», «демир» — железо, «тепе» — возвышенность. Значит, на месте Малтепе и Демиртепе, скорее всего, были кварталы, заселённые торговцами и ремесленниками.

Улица, где стоит наш отель, самая оживлённая в округе. Во-первых, потому что широкая и по ней бегают автобусы. Во-вторых, все первые этажи отданы под магазины, кафешки и салоны красоты. В подавляющем большинстве магазинов торгуют китайскими товарами известных брэндов Zara, Mango, Waikiki. Февраль — месяц распродаж, скидки до 70%. Анкаринцы и приезжие раскупают охотно. Коллега из Бишкека, вместе с которой мы были в поездке, сказала, что её любимым словом за это время стало красующееся на всех витринах слово «индирим» — «скидка».

За столиками, установленными перед кафешками, в любое время дня можно увидеть мужчин, курящих сигареты и попивающих чай из грушевидных стаканчиков, — «армуды». Чай в Турции заваривают умело: терпкий — с горьковатым привкусом и красивый — тёмно-вишнёвого цвета. Женщин, сидящих за выносными столиками, не видели. Хотя курящие — на ходу или на бегу — попадались, к сожалению, нередко. Большинство женщин одеваются традиционно — в длинные тёмные плащи, брюки, головы глухо повязывают платками.

Деталь, которая не могла не броситься в глаза: в Анкаре очень мало аптек, а у тех, что есть, скромные вывески. Это объясняется строгим контролем за движением лекарств, которые в основном приобретаются по страховке и заносятся в электронную базу данных. Причём фармацевт разборчиво пишет на коробочке название таблеток или капель, когда и сколько нужно их принимать. Антибиотики выдаются только по рецепту. Это вам не сумасшествие Бишкека, где в одном и том же здании могут находиться десять аптек, относящихся к разным фирмам, при этом цены во всех разные и каждая стремится переплюнуть конкурентку особенной вывеской.

Местные жители говорят, что лучшее время года в Анкаре — апрель-май, когда всё оживает и расцветает. Туристы отзываются о ней, как о зелёном городе. В феврале, кода мы здесь были, она выглядела серой. На улицах, вдоль проезжей части, деревьев немного: в основном сосны, какие-то деревца с ярко-красной ягодой, похожей на рябину, но не рябиной, попадаются берёзки. Зато много скверов — небольших, какими и должны быть, уютных и разных: с обязательной газонной травой, ухоженными деревьями, красными беговыми дорожками, удобными скамейками, причудливыми скульптурами посреди фонтана, плавающими в бассейнах домашними гусями и утками… Вместе с цветами в вазонах, миниатюрными садами под балконами они и создают с весны по осень впечатление зелёного города.

Кстати, в горах вокруг Анкары часто встречается можжевельник, который в наших краях называют арчой. Он стелется и по склонам огромной возвышенности посредине города, где расположен Аниткабир — мавзолей Ататюрка, которому Турция обязана тем, что смогла восстать из пепла после того, как Османская империя сгорела в огне своих державных желаний.

Анкара особенна ещё и тем, что на улицах, где оживлённое автомобильное движение, посреди тротуаров проложены полоски ярко-жёлтого цвета с рельефным покрытием. Мы, было, подумали, они для того, чтобы ноги не скользили зимой, а, оказывается, для слабовидящих. И ещё одна интересная деталь: такси в Анкаре (как, впрочем, и других городах Турции) можно вызвать, нажав кнопку на специальных устройствах, закреплённых на столбах или деревьях. Они бросаются в глаза издалека, потому что тоже ярко-жёлтого цвета, как и всё такси в стране.

В Анкаре нет привычной для нас центральной котельной, и на крышах нет солнечных установок, которые встречались нам во всех городах на юге страны, куда мы ездили летом. Столица обогревается за счёт природного газа, к нему подключаются домами или индивидуально квартирами. Я обратила на это внимание, когда увидела с восьмого этажа своего отеля, как курится белый дымок над одинаково коричневыми, как во всей Турции, крышами из черепицы — натуральной или имитированной под неё.

Перед поездкой наткнулась на публикацию двухлетней давности о том, что Анкара входит в число городов с высоким уровнем заторов: мол, почти 25% своего времени водители проводят в пробках. Не знаю, но мы за две недели, что там пробыли, только один раз оказались свидетелями пробки, и то, она рассосалась минут за десять, хотя улицы там узкие и петляющие. Во всяком случае, такого, как в Бишкеке, чтобы машины стояли бампер в бампер и продвигались по сто метров за 15 минут — ни разу не видели, хотя возвращались с занятий в отель всегда под вечер — в час пик. Ещё одна немаловажная деталь: ни в Малтепе, ни в Демиртепе, ни в других кварталах района, которые я изучала по очереди, путешествуя с фотоаппаратом, ни разу не повстречала ни одного полицейского. Это совсем не вязалось со сложившимся в голове стереотипом, что Турция — страна повышенной террористической опасности.

За Анкару, как и за всю Турцию, воевали греки, турки, монголы, она переходила от одних завоевателей к другим, пока в XV веке на этих землях окончательно не закрепились турки-османцы. Нигде в столице древность так не ощущается, как в Анкаринской цитадели. Её можно видеть с любой точки города. Одна часть великолепно сохранилась, в том числе благодаря тщательным реставрационным работам. Другая, над которой гордо реет турецкий флаг, ещё не отреставрирована, поэтому вход в неё пока закрыт. Со смотровой площадки отреставрированной части открывается великолепный вид на город, но если посмотреть в противоположную сторону и вниз, то глазу открывается карабкающееся по склонам убогое поселение из разномастных, прилепленных друг к другу домиков. Это «гече кенди» — ночная деревня. Дома построены самозахватчиками — отсюда и название. По словам сопровождающего, это самый преступный район города. Поскольку разрешительных документов у хозяев нет, деревню постепенно сносят.

В отреставрированной части цитадели камень подогнан к камню — что в крепостных стенах, что на брусчатке заворачивающихся серпантином улочек. Восстановленные дома (с белоснежными стенами, с углами, закреплёнными коричневыми планками, как любили делать турки прошлых времён) словно сошли с картинки. Красиво, конечно, но словно бродишь по павильонам киностудии, где снимается исторический фильм. Такое же чувство я испытывала в восстановленных древних крепостях в других странах. Увы, реставрации лишают ощущения первозданности. Но, с другой стороны, как быть, если иначе всё в конце концов рассыплется в прах?

Район, прилегающий к цитатели, тоже старый, известный к тому же своими древними хамамами, причём действующими. Один из них — хамам Карачабея, как написано над входной дверью, построен ещё в 1440 году. В отрестраврированных домах теперь в основном кафе и рестораны. На тесных улочках, заполненных гуляющими туристами, можно увидеть, как на выносных печках, внешне похожих на мобильные холодильники для мороженого, варят настоящий турецкий кофе. Процесс специально сделан показательным, чтобы у всех возникло желание отведать напиток. Особенность в том, что он готовится на горячем песке, постоянно подогреваемом снизу. Мастер наливает в турку холодную воду, добавляет пару чайных ложек кофе, кусочек рафинада, погружает турку наполовину в песок. Периодически помешивает кофе и водит турку среди песка, когда оно поднимется шапкой во второй раз, переливает в кофейную чашку, оставшийся варит ещё немного и тоже переливает в чашку. Вот такая технология.

В кафе хозяева предлагают нам блюдо «Хюнкар бегенди», утверждая, что не пожалеем. Хюнкаром в старые времена в Турции называли правителя. Если дословно перевести, блюдо называется «Правитель остался доволен». По легенде, отведав его, падишах признался, что ничего вкуснее не ел. Заинтригованным, нам приносят пюре с венчающей его подливкой из тушёных мяса и овощей. У пюре необычный сероватый цвет, это объясняется тем, что оно готовится не из привычной для нас картошки, а баклажанов, причём обжаренных на открытом огне. В том-то и особенность, которая усиливается благодаря тому, что в пюре добавляются не только молоко и сливочное мало, но также сыр, лимон и мука. А подливке пикантность придаёт то, что в неё добавляют виноградный уксус и тимьян. В общем, как и падишах, мы не пожалели.

Куратор группы Эртан бей решил продлить нам праздник и на сладкое заказал кюнефе. Он рассказывал о нём ещё накануне, закрывая глаза, поднося к губам сложенные щепоткой пальцы и произнося при этом «пай-пай». На всём Востоке этот красноречивый спектакль означает одно: высочайшую степень наслаждения. Ожидали кюнефе мы довольно долго. Оказывается, его готовят перед самой подачей на стол и каждую порцию отдельно — в металлических чашечках с неглубоким дном, в них и приносят. Изюминка заключается в сыре и тесте, нарезанном на тончайшие нити (турки называют его кадаиф). Представьте себе очень румяную, пропитанную сиропом и маслом лепёшечку, украшенную зелёной короной измельчённых фисташек. Подденешь сие чудо вилкой — сверху и снизу прожаренная хрустящая соломка кадаифа, а посередине белый, тянущийся нитями сыр. Вкусное, конечно, лакомство, но невероятно сладкое: после трёх вилок начинаешь думать: «Да что ж, я враг себе, что ли?» и с сожалением отставляешь его в сторону.

Из того, что довелось отведать в Турции, можно было бы рассказать ещё о лахмаджуне, который называют «турецкой пиццей», и о искендер-кебабе, но, во-первых, может, у читателя время обеденное, а во-вторых, эти блюда готовят и в турецких кафе в Бишкеке. Самое замечательное, на мой взгляд, в турецкой кухне то, что еда, как и в Азербайджане, обязательно подаётся с кисло-молочными продуктами, очень полезными для здоровья: слегка подсоленным айраном или гатыхом — свежим и так хорошо схватившимся, что его можно накладывать пластами, либо взбитым с толчёными пряными травами.

…Чтобы понять, насколько ощутима разница между двумя самыми крупными городами Турции, надо попасть сразу из Анкары в Стамбул, как получилось у нас. Стамбул — это простор Босфора, который притягивает взор и уже не хочет отпускать (наверное, он и есть истинная главная причина, по которой стамбулец не поменяет свой город на Анкару), это фантазия ярких газонов, цветущих, несмотря на зиму, и, наконец, это идеальная чистота, которой Анкара, к сожалению, похвастать не может. Да, главный город страны, несмотря на большое количество урн (там они необычное — большие пластиковые пакеты с крышкой, прикрепленные к столбам) поразил обилием окурков, обёрток, брошенных на землю, и даже плевков, чем похож, увы, на наш Бишкек. Как удаётся Стамбулу блистать чистотой при том, что туристов здесь несравнимо больше, чем в Анкаре, — тема, стоящая отдельного изучения.

…Нам не повезло: погода была пасмурная и Босфор мрачен. Посредник, пытавшийся набрать группу для прогулки на катере по 24 лиры с человека (примерно пятьсот сомов), ушёл ни с чем. Большинство прогулочных судов стоят на приколе. Зато поток туристов во дворец Топкапы, к которому сериал о Сулеймане Великолепном удесятерил интерес, нескончаем как всегда. Вспомнились слова турка-гида Рейхана (имя запомнилось, потому что у нас такое дают девочкам), сказанные во время летней экскурсии по этому дворцу: «Если верить фильму, Сулейман I только и делал, что, сидя в Топкапы, расплетал дворцовые интриги, хотя на самом деле большую часть жизни он провёл в завоевательных походах». Среди туристов — больше всего китайцев: Поднебесная активно открывает для себя мир.

…Перед отлётом из Стамбула услышала в новостях ТРТ: в прошлом году Турция выдала разрешение на работу 87 тысячам иностранцев. Больше всего среди них сирийцев, потом идут грузины, на третьем месте по количеству — кыргызстанцы. Это — без связи с вышенаписанным, так — информация к размышлению…

Кифаят АСКЕРОВА.
Фото автора.