Однажды на Парнасе киргизского Бишкека споткнулся взглядом об эту картину. Хотел даже купить, но, живо представив нравы местных таможенных хлопот, от затеи благоразумно отказался. Обхожусь торопливо сделанной фотографией. До сих пор жалею. Право, есть о чём. Особенно после разбора её сюжета вместе с моим давним консультантом археологом Иваном Писларием (Румыния). Когда пришли к выводу, что в ней заложено больше, чем авторские фантазии мастера. Настоящего, которого Всевышний щедро осыпал умением и талантами, дал способность мыслить образами, допустив в информационную кладовую очень давних предков. Чтобы представить на обозрение тот глубинный мир прошлого, что, вроде бы, канув в бездну времени, способен визуально воспроизводиться буйством красок, мыслей, догадок, и даже физической своей конкретикой. Крайне сложной, зато с обещанием удивительной практики от реальностей бытия. Трудно понять и принять, однако ж гораздо легче, чем доказать. Пусть принимая лишь крохи того, что открылось, и лишь догадываясь, что процесс осознания запущен. Пробуем?..

Нормальная самооценка для творческой личности. Вот только состыковать сказанное с отражённым конкретно в этом полотне получается не сразу. Тем не менее в словах автора натяжки нет. Всё так и есть. Вопрос только в том, насколько это мы сами знаем, действительно жизнь, собственное минуло и всегда ли точно и верно толкуем подсказанные ими образы. И что побуждает смотреть на это самое «быть собой» как на излишнюю самоуверенность. Поскольку остаётся без ответа та её часть, которая укрыта за вопросами — кем, зачем и как она тебе, собственно, продиктована. Зато подводят к мысли: всё вокруг нас намного сложнее. Часто в мелочах, на которые просто не обращаем внимания. Например, на цветовую гамму такого рода образов. Скажем, что в наших оттенки красного, что в конкретно этой работе мастера выступает в явной роли намёка на глубинную свою сакральность, то есть посвящённость Всевышнему, высшим силам, создавшим базу бытия, как и рычаги управления всем в нём происходящем — от начал рождения до логических завершений. Если они на самом деле есть.

Образ явно извлечён мастером из кладовых собственного подсознания. Как и прозрачный намёк, что его давно ушедшие в мир иной предки явно сталкивались именно с такими подходами в оценках сущего. И сегодня пришла очередь автора полотна обратить внимание на это же самое. Как побудить и нас, его зрителей, понять, а чем же они начала самих начал. Так ли они просты, как к этому нас подталкивает вроде бы рациональное наше сознание нынешними своими амбициями и убеждениями.

Это к тому, что предок понял это намного раньше нас с вами. Не случайно, к делу, на этот же оттенок красного мы натыкаемся в передаче образов священных быков Кипра, фресок Помпеи вне зависимости от остро спорного ныне времени их создания, в такой же сакральной фресковой живописи Египта, равно как и множестве иных мест с отчётливой её посвящённостью высшим силам. Не случайно дворцы китайских императоров с их намёком на святость представлены в этой же цветовой тональности… И так далее. Ещё столкнемся, увидим, удивимся.

А пока смотрим на фигуру вроде бы как в белом саване. В нашей с Иваном Афанасьевичем, бывшем в своё время заместителе генерального директора по науке заповедника Киево-Печёрская лавра оценке, это не что иное, как образ горы Меру как места обитания богатыря Святогора. Из древнерусских былин так называемого киевского цикла, записанных исследователями в сёлах вовсе не Киевщины и Черниговщины, как следовало бы ожидать, а Архангельска. Того самого Святогора, к которому за благословением наведывался другой богатырь Руси Илья Муромец, что упокоен в Ближней пещере Киевского культового центра, что основан преподобными монахами Антонием и Феодосием. Вот только сам художник, помним, воспитывал в иной былинной традиции. Или в такой же самой? Долгое время эту гору традиция относила к так называемым благодатным гиперборейским землям. И также отчётливо мечена северными пределами. Связь с ними древних киргизских племён — одна из прописных нынешних и давно уже вроде бы научных истин, относительно твёрдо подтверждённых относительно честной из наук — археологией. Можно показывать и доказывать. Открывается удивительное. Например, ключевой целью богатырей была, по былинам, охрана общемирового порядка. Но разве не это же наблюдаем в нынешние смутные времена?

И, наверное поэтому уже в полном с ней, согласии уже моё собственное подсознание напомнило о всегда оптимистичном, помнится, киргизском поэте Рамисе, с которым часто встречался в редакции «Слова Кыргызстана» как бывшей «Советской Киргизии», и на зелёных фрунзенских улицах. К тому, что вот эта его творческая строфа, убеждён, совсем не случайно перекликается с образами его земляка живописца Байдылды Арыкова:

Хоть раз за век мне хочется услышать
Вздох, вырвавшийся из твоих глубин,
Почуять богатырское дыханье
Твоей могучей молодой груди,
Бездонное над головою небо.
И небо, отражающее море.
И окоём за бездной голубою… (Рамис Рыскулов, «Россия»)

Случайная аллюзия поэтического тропа? Скорее, единство давно минулого, которое по-прежнему живо, и вот таким своеобразным образом напоминает, что оно никуда не ушло, и как бы ни складывались житейские обстоятельства, навсегда останется в памяти, обостряя её в сложные времена житейских перипетий. Таких, как сегодняшние. Об этом же — из древнерусского пласта, давно уже непривычное слово “окоём”, явно тоже считанного из подсознания. С авторским смыслом ширь, даль, горизонт. Из давно уже не массовой практики речи. Понимание этого было всегда, но не возникали даже подозрения, что связи Времени и Пространства могут быть настолько буквальными. Затухая и вспыхивая вновь, они постоянно напоминают о себе, часто достаточно необычным, с нынешних бытовых позиций образом. Откуда тогда такие странности? Научимся осознанно соотносить такое с реальностью и принимать её как данность, многое в ней изменится. И явно к лучшему.

А что касается горы Меру, то её легко отыскать по всему буддийскому культовому полю, что издревле захватывает не только всю Среднюю Азию, Средне-Русскую возвышенность — больше в археологии. Но и Дальний Восток, затейливо перекликаясь с местами, которые сегодня определяются как христианские, то есть изначально родовые. Индуистская эпическая поэма «Махабхарата» описывает гору Меру не только в северной стороне, но и с привязкой к Полярной звезде, вокруг которой заходят и вновь восходят «семь божественных риши» — созвездие Большой Медведицы. Речь, чтобы не было сомнений, о северной стороне, где «полгода — день, а полгода — ночь, а одна ночь и один день вместе равны году».

Не случайно в космологии индусские храмы поставлены как знаки горы Меру или «Благой Меру», включая знаменитый Ангкор-Бат в Камбодже. Отыскиваем эту северную святость её даже в дальних африканских пределах. К тому, скажем, что деду великого Пушкина не требовался, как утверждается, обряд крещения, поскольку храмы его родных мест явно старше напрямую связанного с ними отечественного православия. В Эфиопии, например.

Но чтобы понапрасну не спорить, лучше оценим прорисовку одного из тяньшанских петроглифов. И речь не о пикантной подробности. Как кому-то ни удивительно, она легко читается в абрисах всех как православных церквей, так и исламских мечетей. И даже в известных традициях, включая иудейские. С католицизмом проще, поскольку от этого родового намёка он намеренно избавил себя с помощью вычурной готики. Зато сохранил его в своей культовой живописи XIV-XV вв., которая открыта вниманию вплоть до нынешнего дня. Все предельно откровенно. Правда, без детализации сути. Больше того, всё много масштабней, поскольку известный «равноплечий» крест, которым на иконах отмечен нимб Всевышнего, одеяния священников и даже верх знаменитых кубанских казачьих папах, не что иное, как древнейшее графическое оформление этой же самой части мужских подробностей. Для упрощения ли творческого процесса на камнях или в иных целях, разбираться не будем. Лишь заметим, что на киргизских древних рисунках предка, подтверждений тому тоже без счёта. Равно как и на карельских — у Беломорья, и в прочих местах. Даже с подробностями формирования традиции во времени. Надеюсь, тинэйджеров рядом нет. Да и можно ли их — нынешних, чем-то удивить?

Итак, что видим на рисунке, который «добыт» нами в строго научном издании? Киргизском. Вроде бы, ничего особенного — некая семья с детьми и хозяйством. Последнее даже в нескольких смыслах. Как само слово «семья». Вполне возможно, что и так — через «семь я» как объяснение его сакрального смысла. Есть о чём думать и что искать. Но обращаю внимание не на родовой знак в его явном символизме, а больше на то, где изображённое отыскалось. Почти без натяжек, в Киргизии. В смысле, той части евразийского Пространства с его обозначением до 1924 года. Если ещё точнее, в Джунгарском урочище Баян-Журек, что по древнейшему переходу с Севера дальнего на территорию современного Китая. О маршруте свидетельствует ездовой северный олень, что впряжён не в нарты, к чему ныне привычны, а в сухопутную тележку. Это означает то, что переселенцы снялись с привычных мест, и в поисках тепла подались в южную сторону. По меридианному пространственному переходу. Не без веских оснований обозначаю его условно киргизским. И так добрались почти до нынешней китайской границы, оставив по пути метки своего предыдущего обитания. Таких намеков в виде петроглифов здесь в изобилии.

Вот почему молодому киргизскому поколению, впрочем, как и всему иному, не устаю повторять: «Берегите следы прошлого — мать вашу, они многое ещё расскажут. О нас самих в развитии и перспективах. Всегда помните, что время — категория странная в силу того, что у него есть прошлое и будущее, но не может быть настоящего — практически мгновенно исчезает, оставаясь лишь в следах перехода из одного в другое. Пока глас вопиющего в пустыне.

Такой поворот темы бесконечен, как, впрочем, и все иные в нашем нечаянном живописном полотне. Продолжаем всматриваться. И из начального студенческого курса мифологии вспоминаем, что именно так предок обозначал божественный исток всех начал. Поскольку речь, подозреваем, идёт не о первичном яйце Мироздания, о чём речь в сказках, а об уточнённом уже современностью понятии кокона, даже при внешней схожести одного с другим. Но если в эзотерической практике он являет энергетическую оболочку сущего, то в строго научной — так называемый эффект Кирлиан. Проще ауру. Он только вводится ещё в практику, но нам важнее здесь, что по своему внешнему виду в приложении к человеческой плоти напоминает то, что художником помещено на Вселенском его троне.

Жаль, что сегодня в милой сердцу былой простоте всё серьёзным образом усложнилось. Потому поясню, почему оформилось подозрение. Из огромной культовой насыпи в истоке Десны у смоленской Ельни — той самой, которую в годы войны отбили у гитлеровцев братья Абдылкан и Садык Найманбаевы. О солдатской судьбе обоих рассказывал в предыдущей нашей подаче. Но нам здесь это место у села Новоспасского важнее своей древностью. А именно городищем отчётливого яйцеобразного вида. Да потому хотя бы, что в данном виде физическая форма для предка не имела практического значения, поскольку в данном случае продиктована явлением. Хотя такие насыпи в обиходе часто называют крепостями, к последним они без отношений. Это сакральное родовое место — явное капище, где предок проводил обряды моления. По нынешним границам района таких насыпей насчитал шесть. Возможно, их больше. И наверняка больше в границах исходных времён. Их истинное предназначение читается в сохранившихся названиях — Лазоревое, Звёздное, Церковище, Городище. У насыпей с закладом под военную крепость другой вид — идеально круглый. Его и видим по следам действительно крепости на берегу близкого Днепра — у Дорогобужа. Капище предназначено для иного, что и продиктовано его культовым яйцеобразным видом. И найденным около него характерным крестом. В далёкой отсюда Аравии видел такие же странности. Скажем, у иорданского города Петры.

Своей формой оно отражает суть явления. Скажем так, — божественно-энергетическую, с пристёжкой информационной, способной накапливать и хранить и использовать буквально все сведения развития и трансформаций окружающей нас среды. Как эти явления не обозначать — ноосферой, если по В. Вернадскому, Абсолютом, если в современной подаче, Явью-Правью-Навью как в современном русском неоязычестве, Информационным полем как свойством Вселенной. Или Всемирным Разумом, Природой или в привычном оформлении — Аллахом Всевышним. Все способны к прямому контакту с нами. А мы с ним. В итоге получим одно и то же. А именно, энергоинформационное свойство бытия. Хотим это признавать, или не так, чтоб уж очень, общей сути это не меняет. Лучше обратим внимание на ещё один общий русско-киргизский след, да ещё и с опорой на сакральное кириллическое письмо, что легко отыскивается в украинских местах. Как-то уже показывал, о чём речь. Повторяться не буду. Языки меняются очень быстро. Алфавиты ещё быстрей. Скажем, в XVII веке уже требовался перевод с русского на русский что не редкость — обыденность языков. Как и перемены в их графике. Сегодня процесс ускорился.

К слову, русская основная руница (черты и резы, если по так называемому монаху Храбру), которая не так уж и редко отыскивается по нынешним киргизским местам, наглядный пример процесса. Смотрим, в частности, работы киргизского исследователя Ч. Джумагулова. Очень любопытные. Но я о том, что моя настоятельная просьба к исследователям феномена — внятно пояснить, чем конкретно русское руническое письмо отличается от скандинавского угорского, германского и иных, тех же самых, так и осталась без внимания. И в чём их связь друг с другом. Молчат знатоки. С чего бы вдруг? Очень любопытно. Особенно если исходить не из назойливо привитого нынешнего рунического разнобоя, и его явного знакового единства. Как и знаковое фонетическое его отражение имеют свойство достаточно быстро меняться во времени и пространстве, чего не скажешь об учёном консерватизме. И его вызывающем нежелании с таким подходом соглашаться. Несмотря на побуждения к тому. Подробности у Ю. Петухова.

И просто к слову. Или к тому, что не сложно заметить, что фонетический ряд киргизского языка удивительным образом совпадает с русскими фонемами. По сути, они одни и те же. Почти, чего в принципе, вроде бы, не может быть. Кто всерьёз, а не на школьном бегу занимался изучением иностранных языков, тот, как правило, хорошо осведомлён, что подобного не может быть. Скажем, во французском, тем более в его, как говорят киргизы, чала (недоделанном) гнусавом аналоге — английском, таких совпадений практически нет. Это разный звуковой ряд, особенно гласные. Хотя даже в них обоих схожесть с русским улавливается без особых проблем. О чём говорит? О большом чумном следе. Как и о едином с русско-киргизском генном маркере R1a1, то есть ещё одном свидетельстве единства начального пути. Тем не менее кто всерьёз об этом думает? Но это те обстоятельства, которые побуждают, точнее, должны побуждать к серьёзным выводам. При которых азиатская несхожесть лиц с условно европейскими — лишь подтверждение наглого лукавства дарвиновских подходов. Их заведомой искусственности. Попытки следы климата и ландшафта выдать за некую принципиальность. Которой не только нет, но и не может быть. Чтобы дурачить и водить за нос. И дурачат, и водят. Серьёзный повод задуматься о тех, кто, вылупив дурные глаза, нагло лезет в политику, не имея для этого никаких интеллектуальных оснований. Не в этом ли объяснение тому, почему у таких «амбициозов» не только ничего не получается, но и не может получиться в принципе? Это отсюда берут своё начало как «богатыри Бишкеки», так и кастрюли на головах закономерно рухнувшей от майданных иллюзий Украины. Что, в принципе, то же самое. Но никак не повод для уклонения от «ab ovo», что на научной латыни означает забвение начал — исход от яйца.

Не случайно археологическая древность, что с левой стороны нашей, похожей на яйца (ovo), пары отыскалась в своё время в сербском селении Лепенски-Вир — Липовый Омут на Дунае (если точно перевёл на современный русский). Любопытна она прямой связью с образом на картине нашего киргизского художника. Это не столько яйцо с сознательным приданием ему антропоморфной формы, сколько изображение человека в окружении энергетической его ауры, что даже в медицине сегодня стало прописным местом. Такая аура не только улавливается. Но по ней уже возможно приборное медицинское тестирование. И практике общения с такими энергиями уже не менее 50 тысяч лет, что доказано археологом и антропологом М. Герасимовым исследованиями в сибирском местечке Мальта. Найденный там рисунок с обеих сторон на кости мамонта, да ещё и в окружении хорошо знакомой по камням Тянь-Шаня спирали Фибоначчи уверенно подводит к мысли о следах по каким-то причинам ушедших в небытие развитых цивилизаций из дальнего прошлого. Не единичный пример того, что уже приходилось всё начинать сначала. Об этом же, если помним, свидетельствует и находка из киргизского Чельпека — со смыслом в названии о продаваемых у дороги лепёшках. Об артефакте рассказывал в предыдущих публикациях. Собственно, на такой забытый опыт ab ovo намекают и каменные киргизские «бал-балы», что на правом снимке.

Собранные питерским профессором А. Бернштамом киргизские каменные бабы, как и прочих мест, тоже отчётливо свидетельствуют о двух культовых формах: яйцеобразной — как желании представить человека в прямой его связи с собственным и прочим энергоинформационным окружением. Отчётливо фаллическая — то есть родовая, отражает то же самое. Как и масса изображений животных на киргизских камнях — в замысловатом спирально-вихревом сопровождении. Это ясно. Непонятно только, откуда предок получил знания об энергетических связях. В себе самом и в окружающем мире. Лишь в более поздние времена этот подход стал трансформироваться в сторону портретной конкретики. Что естественно, если не сказать закономерно. На эту тему как-то беседовал с известным киргизским археологом Любовью Михайловной Ведутовой, которая согласилась с таким подходом. Впрочем, таких подтверждений на киргизских камнях, как говорится, пруд пруди. Откуда знание? Опыт, догадка? Но ведь предок по нашим вбитым в головы о нём представлениям являл дремучую дикость и необразованность? Или это мы такие — нынешние? Кто знает ответ, ведь о доказательствах обратной связи спотыкаешься едва ли не на каждом шагу?

А чтобы хоть чуть что-то для себя прояснить, снова внимательно смотрим на живопись Байдылды Арыкова. Точнее, на изображение трона. К чему он здесь? Понятно лишь одно, что это давно устоявшийся знак высшей власти. Очень давний. В музее трипольской культуры под Киевом и трону, и сопутствующим деталям местные, прости, Господи, «науковцы» дали учёное пояснение — детская игрушка. Вежливо спросил: «Уважаемые хлопцы и девчата, вы, конечно, извините, но у вас есть хоть одна извилина в головах?» Обиделись. Но вскоре дружным скаканием на любом (ударение на ю — украинизм) своём майдане наглядно подтвердили, что с извилинами-таки напряжёнка. Что ж удивляться, когда при всего лишь лёгком нажиме амбициозного кубанского комбайнёра, пьяницы из уральского села и украинского проходимца из Бендеровки, наиболее продвинутая часть страны — её Украина, тупо рухнула. Без надежды на возвращение хотя бы части утраченного. Нахлобученные на чубы шапки Мономахов оказались не по Сенькам, и не активу лукавых перемен. Но мы о троне.

Действительно ли предок использовал этот символ в культовой практике? Ответ подсказывают статуэтки из Мекки европейской археологии в Кукутень-Трипольской её части. Смотрим. Первичное яйцо-кокон с утратой во времени части былых знаний закономерно трансформировалось в барышню с намеренно обезличенным лицом. Щипком пальцев по сырой глине. Лишняя деталь. Важно лишь то, что существенно подчёркнуто объёмом. Древнейшая традиция. И с таким заведомо умышленным подчёркиваем более важные информационные начала в каждом из нас. Графикой с давно известным её спиральным информационно-волновым смыслом. Специально сфокусировал оптику так, чтобы было видно. Проколы на теле? Места контактов со Святым Духом. Как-нибудь покажу детальней. Опирается всё на тот же трон, временные уточнения которого — по пространственно-временной линейке ещё только впереди.

Они последуют и уже тысячи лет как представлены в храмах Крита. Впрочем, здесь о времени его посещения художником Валентином Серовым. И в его понимании бог-бык и трон, это уже одно и тоже. Так и писал своё знаменитое «Похищение Европы». Мучился, делал всё наново — известно шесть авторских вариантов этой работы. И одного — его же, в фарфоре. То есть сюжет тронул так, что пошёл в теме на замену материала. С чего бы вдруг? Что встревожило душу? Намёки на очередное время перемен или всё серьёзней? Вот и подкорка киргизского мастера на что-то намекает.

А то, что такие намёки серьёзны, свидетельствует и снимок трона из мегалитических времён, который нечаянно попался на глаза при обзоре фотоснимков острова Чернецкий, затерянного где-то по Беломорью, то есть глубоко северной Архангельской стороне. А это означает, что такие странности разбросаны по окаёму пространства. Если по Рамису Рыскулову. Помним? Но и всему творческому нашему полю. К слову, снимок этого гиперборейского трона сделан в день зимнего солнцестояния. Но таким ли он был, когда предок устанавливал этот в два мужских роста камень в одном ему ведомом месте. К тому, что с тех пор наклон земной оси очень сильно изменился. Только за минувшие пару лет на шесть градусов. И уверенно опускается ниже. Чем грозит, скоро увидим. Процесс в явной циклической корректировке. Каковы возможности сил? Особенно в растревоженном состоянии.

Смотрел по ТВ фильм о трагедии на Северном Урале как начале тронутого выше Киргизского меридианного пути. О гибели туристической группы студентов Игоря Дятлова. Давней — февраля 1959 года, когда на месте святилища финно-угорского народа манси погибли две девушки и семь парней. Причины неизвестны. Разве что прояснилось, и студенты — не студенты, и интерес их не прояснился. Явно был иным.

Но любопытства к давней той истории это не убавило. В фильме нечаянно обратил внимание на форму одного из огромных местных камней. Явный менгир и с явной «троновой» формой. Такими предок метил места концентрации некой природной энергии, сила которой достигает огромных величин. Скорее, речь о классической точке силы, которая заявила о себе неожиданным выбросом энергии огромной мощности. Если беспокоить «не по уму», она наказывает. И очень жёстко. Похоже, такое имело место в Киеве в канун его майданных скачек. Дело в том, что местные «нацики» отбили голову одному из почитаемых и ныне языческих божеств — Збручскому идолу. Древней копии, что прижилась как символ города. И сразу же буря щедро засыпала «мать городов русских» невиданным ранее снегом. А вскоре начало стремительно рушиться и всё остальное. Мистика? Точно знаю другое — бесцеремонное беспокойство высших сил всегда оборачивается наказанием. Это и увидели. И как-то оно ещё будет — для каждого нынешнего активиста в отдельности и всех компаний сразу. Без пропусков и забвения. Помним, что всё вокруг нас — всё ещё почти белый лист. И имеет и свою цену, и свою меру. А известную гору с этим названием, и отнюдь не синонимом, мы уже поминали. К тому, что не случайно её представил в своей работе живописный киргизский мастер…

Едва не забыл. Я уже как-то рассказывал и даже показывал странный летательный аппарат, который моя оптика уловила у киргизского села Орнок. Так вот, на одной их вершин прилегающего к этому селу хребта Кунгей-Ала-Тоо предком поставлен даже не трон, а огромный диван. Археологи утверждают, что здесь устроено древнее святилище — его знаки повсюду, на месте захоронения скифско-сакской святости. Возможно, кому-то захочется проверить. Поэтому скажу, что знал украинского исследователя Бориса Мозолевского, которого увела в мир иной извлечённая им из таких погребений знаменитая «его пектораль». Киевский археолог Ю. Шилов рассказывает об этом в каждой своей публикации.

К этому же. У истока Десны смотрел древний княжеский курган, потревоженный местным чёрным копателем. Расплата пришла на следующий же день. Жёсткая, что не мистика. К тому, что с таким следом энергоинформационного мира сталкиваемся на каждом шагу, не придавая ему значения. Но он всегда серьёзней, чем это нам представляется. Живём с ним и в нём. Он может быть и жёстким — по отношению к нашей дури и при соответствующем подходе благодатным. Не однажды приезжал в Бишкек с исследователем энергоинформационных полей в области фармакологии. Как итог той поездки — в городе сегодня есть практики, способные излечивать до 90 процентов отказников официальной медицины. Узнав диагноз, их отыскивают, с их помощью лечатся. И всё реально. По одному из московских новостных выпусков представили заместителя министра высшей школы, который поставил цель — ликвидировать нынешний дисбаланс между нынешними возможностями научной медицины и всё ещё убогой её практической сферой. Это означает, что многое начало стремительно меняться. И не только в медицине.

В своё время в книгах Льва Гумилёва (1912-1992) с их энергоинформационной направленностью — пассионарной, натолкнулся на удививший меня вывод, что Тянь-Шань и вся примыкающая к нему территория обделены серьёзным историческим материалом. Позднее выяснилось, что это всего лишь след отношений с Александром Бернштамом (1910-1956), что много и успешно копал в Средней Азии. Проще говоря, один университетский профессор бодался с другим. По поводу третьего. Вот только к истине вынесённая на публику свара не имела отношения. Как и то, что с ней позднее вступили в жесточайшее противоречие собственные подходы автора к этой самой констатации. Потому, что не может место большого пространственного перекрёстка, известного предку с основ времён, остаться без знаков прошлого. Их и видим в разных видах и проявлениях. Нравы в науке — понятие сложное. Их часто стыкуют с невинным заблуждением в прояснениях истин. Жаль только, истина эта, как оставалась в стороне от таких баталий, так там и остаётся.

Но мы всё же ведём речь о другом. О том, что с помощью таких энергий запускается не только процесс творения, что с наглядностью показано киргизским нашим мастером, но и многое иное. Другое дело, хотим ли сами об этом знать и верим ли? Но мир, как видим, сложнее наших сомнений.

Александр МАСЛОВ,
 журналист, писатель.
Июнь, 2018 год. Смоленск.