Судьба подарила мне встречу и крепкую дружбу с выдающимся писателем XX-XXI веков Ч. Айтматовым — моим соотечественником, и я благодарен ей за это. Знакомство было неизбежным, ведь мы современники, люди творческой профессии. Пути наши однажды пересеклись и связались надолго, подобно камче. Я почувствовал в нём родную беспокойную душу, словно он был мне старшим братом. Духовную близость ощущаешь с тем, кто тебя понимает и понимаем тобой.

Жизнь, люди, населяющие пространство гор и степей, поиск правды и справедливости, многоликая реальность, встававшая перед нашими глазами, по-своему занимали сознание каждого из нас, ожидая преображения. Чингиз работал словом, я — средствами скульптуры. Слово преобразует жизненный материал и доходит до сердца, вызывая отклик у читающего. «В начале было слово» — вторил Чингиз за известным библейским изречением. У скульптора «словом» является пластически выраженный образ реальности. В этом была своя специфическая сложность и своя отрада.

Талант подобен молнии, вспышки которой освещают горизонты человеческой культуры. Яркое дарование Ч. Айтматова привлекает к себе внимание читателей многих стран мира. Его творчество — явление эпического характера. Постоянные его темы — народ и история. Он не бытописатель, не отражатель повседневных проблем, а эпический поэт. Он несёт в себе мироощущение целого народа.

Чингиз не раз бывал у меня в мастерской, ведь я лепил его портрет, и не единственный. Читая произведения Ч. Айтматова с восхищением, я хотел создать его образ. В начале 1970-х годов мы оказались вместе на одной из многолюдных встреч. Чингиз — яркая личность. Он сразу бросался в глаза. Там мне показалось, что я знаю, каким должен быть портрет Айтматова: он — впереди, задумавшийся, погружённый в себя, а за его спиной — герои его произведений.

Эту идею я стал развивать в мастерской. Компонуя великолепно выписанных писателем людей разных поколений, разных судеб, я увидел, что они выстраиваются в выразительные группы. Поскольку в это время я был занят поисками образного решения памятника «Борцам революции», понял, что эти эскизы могут стать прочной завязкой и ключом в работе над памятником. Несколько недель подряд самозабвенно лепил всё тех же айтматовских героев. Неторопливо продолжал работать над портретом Ч. Айтматова.

Портретирование современника, то есть создание художественного документа, достоверного образа немыслимо без кропотливого изучения модели с целью верного, объективного её воспроизведения.

Наблюдая его во время встреч в мастерской, я узнавал о нём всё больше. Он любил рассуждать об истоках отечественной скульптуры — о древнетюркских каменных изваяниях и о современной пластике. «Лики, руки, фигуры, возникшие из неживого материала, но они живут, они несут в себе энергию характеров… — размышлял Чингиз. — И не потому ли мы испытываем чувство невольного восхищения перед изваяниями, дошедшими до нас из глубины веков, что в них увековечены характеры и типы далёких времен, выражающие не только индивидуальность личности, но и гораздо больше — общественную суть эпохи — черты истории, культуры, эстетики».

Он был свидетелем рождения и открытия многих памятников в республике. К монументальной скульптуре Чингиз относился с пристрастием. Ценил удачные произведения, критически отзывался о маловыразительных работах. Радовался меняющемуся в лучшую сторону облику столицы, который слагался усилиями архитекторов, скульпторов. Мне особенно была дорога оценка очередной моей работы. А ему интересно моё мнение о его произведениях.

Его сыновья Аскар и Санжар часто заходили ко мне в скульптурную мастерскую, где могли видеть множество эскизов моделей будущих работ, портреты, выполненные в глине, наблюдать, как выполняется скульптура и как многообразен её материал: глина, гипс, камень, металл. Сами по себе эти материалы являют собой элементы свойства физического мира и привлекают возможностями чудесных превращений. Детское сознание восприимчиво к творчеству. Художника растят с юных лет. Чингиз крепко поддержал моё стремление создать стройную систему непрерывного художественного образования и искренне радовался достижениям Академии художеств.

Вспоминаю 50-летие Ч. Айтматова в 1978 году. Я был председателем Союза художников Кыргызстана. Мы подготовили республиканскую художественную выставку «Айтматов и его современники». На творчество Айтматова откликнулись художники-графики Л. Ильина, В. Рогачёв, Б. Джумабаев, А. Мисюрев,

М. Ахмедов, Б. Кошоев, А. Осташев, Т. Герцен и другие. Десятилетием раньше Д. Кожахметов написал большое полотно «Впервые» (1968). В 1965 году портретист А. Усубалиев исполнил живописный портрет Ч. Айтматова, романтический портрет писателя написал в 1976 году Д. Флекман. Среди представленных на выставке картин была и моя работа «Портрет Айтматова». В этот же год по материалам выставки была издана книга «На материнском поле. Произведение Ч. Айтматова в киргизской графике» со вступительной статьёй А. Осташева. Всё это было как будто недавно, а прошло с тех пор уже более 30 лет. Каждое последующее десятилетие открывались художественные выставки к юбилею писателя. Экспозиционное пространство расширялось. В выставочных залах КНМИИ им. Г. Айтиева, Академии наук, музея Академии художеств было что представить. Айтматов всегда любим и актуален.

1996 год памятен для Кыргызстана и мировой общественности Иссык-Кульским форумом, собравшим деятелей культуры из 17 стран, приехавших в Советский Союз по приглашению

Ч. Айтматова. Это беспрецедентная встреча, цель которой — объединить лучшие умы планеты, обменяться взглядами на будущее, обратиться к людям доброй воли с тем, чтобы к XXI веку исключить войны, выработать взаимопонимание и сделать явью мечту человечества о гармоничном обществе, основанном на справедливости и равенстве всех народов нашей земли.

Нельзя было не восхищаться этими людьми. Надо было видеть их лица, открытые и умные, вместе с тем очень разные, устремлённые к одной цели: сделать мир людей прекрасным и гармоничным, как природа. Иссык-Куль словно олицетворял эту красоту.

Тогда мне вспомнилась бессмертная фреска Рафаэля «Афинская школа», на которой о вечных вопросах бытия размышляют Аристотель, Платон, Архимед. Фреска вместила множество фигур. Но каким образом можно объединить такое количество людей в скульптуре? В моей голове в поисках ответа пульсировали разные размышления. Перед внутренним взором моим прошёл ряд многофигурных скульптурных сюжетов. Ярче всех предстал Роден с «Гражданами Кале». Я делал на бумаге зарисовки общей композиции, сдвигая и группируя массы людей то так, то по-другому. И вдруг вереницы людей один за другим выстроились в виде распахнутых крыльев огромной птицы. Впереди — Ч. Айтматов. Решение найдено! Оно было динамичным, равновесным и сбалансированным. Общая композиция компактна, выражала свободу и полёт идей форума. Вместе с тем на лицах -сосредоточенность и движение мысли. Оставалось неутомимо и напряжённо работать вечерами и в промежутках между заседаниями, накапливая материал для воплощения моей пластической концепции форума. Времени было мало, а участников много. Чингиз внимательно и с пониманием воспринял мою миссию внести лепту в это событие.

Пластическая идея «Иссык-Кульский форум» обрела плоть. В ней каждый из семнадцати участников — яркая индивидуальность. Под каждым портретом — оттиск имени. Отлитая в бронзе скульптурная композиция представлялась на Всесоюзной художественной выставке в 1987 году в Москве, в центральном выставочном зале Манежа. По окончании выставки Министерство культуры СССР передало эту работу в дар штаб-квартире ЮНЕСКО (Париж), где она, воссоздавая атмосферу форума, утверждает благородство извечной человеческой мечты о лучшем устройстве мира.

Помню долгую дорогу в Шекер — на родину писателя, напомнившую мне образы романа «И дольше века длится день». Чингиз сократил время пути, рассказывая о себе, отце Торекуле. В 1930-е годы он учился в институте красной профессуры в Москве. Вскоре начались репрессии… До тех пор Чингиз с младшим братом были рядом с отцом и жили в общежитии института на улице Воровского. Отец, предчувствуя приближающуюся трагедию, отправил детей поездом домой, в Киргизию. Со смертью отца мир в сознании девятилетнего Чингиза раскололся на «до» и «после». Много лет прошло, а боль по отцу не утихала. Рассказ об отце время от времени прерывался, чтобы молча домыслить степень этой утраты на фоне эпических пейзажей нашей многострадальной родины. Всё это позже поможет мне работать над образом отца писателя.

А тогда по дороге в Шекер, когда неизменный в своей возвышенной красоте ландшафт сменялся один за другим, Чингиз рассказывал, как рождались сюжеты его произведений. Оказывается, повесть «Первый учитель» является литературной обработкой живого повествования конкретного человека, его односельчанина. Исмаил, прототип учителя Дюйшена, был тогда ещё жив, и можно было за рамками повести усмотреть продолжение сюжета, встретившись с закалённым в перипетиях судьбы человеком, не утратившим благородства и веры в силу знания.

Тогда же он познакомил меня с женщиной, ставшей прообразом Джамили. Она сидела во дворе дома в элечеке, статная, красивая. Чингиз и теперь любовался своей Джамилёй, её красотой, добротой. Я явственно понял, как важна для него связь с жизнью — первоисточником нашего творчества.

Вдвоём мы ходили по аилу и его окрестностям. Чингиз рассказывал, а я во все глаза смотрел и угадывал пейзажи и приметы, встречавшиеся в его повестях и романах. Кругом была его родная земля — близкая до малейших подробностей.

Поездка в Шекер преследовала цель знакомства с родиной писателя. Об Айтматове снимался документальный фильм, в котором режиссёр стремился отобразить портрет писателя на фоне до боли знакомых с детства картин природы. Собрались родственники, друзья, односельчане, ведь приезд знаменитого земляка на родину — это всегда праздник общения.

Природа в творчестве Айтматова не является нейтральным фоном, она одухотворена и живёт, взаимодействуя с персонажами произведений, то сострадая им, то поучая и даже наказывая за нерадивость. И люди относятся к природе как к живому организму, разговаривают с полем, горами, животными, молятся силам природы. Поэтому и съёмка документального фильма о Чингизе проходила большей частью на природе, а не в кабинете писателя.

Вот тогда мне подумалось, что Шекер, эта малая точка земли — удивительное место, родившее писателя-гуманиста, мыслителя, должно быть помечено на карте кыргызских памятных зон. Ведь памятник на земле — это обозначенная стоянка человека, знак культуры определённого времени, народа.

В следующий приезд в Шекер в 1993 году я привёз бюст Торекула, который мы установили перед школой, носящей его имя. Это не просто скульптурный портрет конкретного человека. Это памятник, выразивший почтительное уважение к светлому образу Торекула Айтматова, представителя первой кыргызской интеллигенции, образованного человека, чистого сердцем, преданного делу, без вины пострадавшего.

В том же году в Шекере мы развернули международный симпозиум скульптуры на пленэре с участием известных мастеров резца бывшего Союза. Всем им было близко творчество Чингиза Айтматова с его национальной самобытностью, общечеловеческим пафосом. Его печатали не только в центральных литературных журналах «Октябрь», «Знамя», «Наш современник», но и за рубежом. Поэтому симпозиум с девизом «Герои Айтматова в камне» ещё задолго до начала творческой практики привлёк внимание участников с оригинальными идеями и эскизами. Работа закипела. Рубили, отсекали лишнее, тесали, корректировали первоначальный вариант. Словом, воплощали в местном мраморе и доломите своё видение айтматовского мира. Камень заранее завезли в Шекер с юга Кыргызстана — из Ала-Букинского карьера.

В горной республике просто необходимо развивать скульптуру. Об этом мы неоднократно рассуждали с Чингизом Айтматовым. Целью творческой акции в селе Шекер стало стремление организовать пространство, чтобы оно отражало сам дух айтматовской прозы, характер которой, как отмечали исследователи, скорее притчевый — его творчество, как бы вместившее «небо и землю» в полноте многоголосой полифонии. В скульптуре надо было приблизиться к одухотворённости айтматовской прозы, найти камертон к её эпической многоплановости и лирическим подтекстам.

Одновременно мы организовали художественный музей в Шекере, в котором развернули экспозицию живописи, графики, скульптуры. Чингизу в тот год исполнялось 65 лет. Он вынашивал многотрудные планы, хотел высказать убеждения, боль о человеке, о судьбах своего небольшого, но древнего и талантливого народа.

После летних работ осенью состоялось открытие музея. Словно не вместившись под крышей, экспозиция шагнула в открытое пространство. В результате симпозиума было создано 30 скульптурных композиций. Они оживили пейзаж вокруг и притягивали к себе взор. Каждая работа словно излучала особый внутренний свет. Радовало то, что мы при жизни Чингиза успели выразить ему признание его ума, таланта и передать изобразительным языком мир его творчества. Музей стал посвящением великому кыргызскому писателю и обозначил его роль в подъёме и общечеловеческом резонансе кыргызской культуры.

На земле немало памятных мест, выпестовавших известных людей: Ясная Поляна — Толстого, Михайловское — Пушкина, Мелихово — Чехова, станица Вёшенская — Шолохова, Калуга — Циолковского. У нас есть Шекер, и мы гордимся тем, что кыргызская земля вскормила сына, который поднял национальную литературу и культуру в целом на мировой уровень. К музею в Шекере не зарастает тропа, экспозиция его пополняется. Люди устремляются в эти места, потому что здесь сложился очаг культуры. Сама земля хранит память о семье Айтматовых. И этому помогает наш скромный вклад — лики персонажей творчества любимого народом писателя, увековеченные в камне.

Наступил 1998 год. Чингизу Айтматову — 70 лет. Его чествует мир. В Кыргызстан съехались его друзья, коллеги по перу из-за рубежа. Организован большой интернациональный фестиваль кинофильмов и театральных постановок на разных языках, посвящённый Айтматову, его произведениям. Помню, литовец Некрошюс привёз свою постановку «И дольше века…», а татарский театр — «Тополёк мой в красной косынке».

Мы, команда ваятелей, провели 21-й республиканский симпозиум скульптуры, посвящённый юбилею писателя. Изваяния, отразившие мир героев Айтматова, установили перед Кыргызским национальным университетом имени Ж. Баласагына.

Десятилетие спустя, в которое мы пережили рубеж тысячелетий, наступил 2008-й, названный Годом Айтматова. Академия художеств готовила выставку, посвящённую 80-летию мастера слова, мы надеялись на встречу с писателем и серьёзно работали над творческим отчётом перед ним. Но, к сожалению, жизнь его оборвалась незадолго до намеченных торжеств. С уходом Айтматова мир словно опустел. Осенняя выставка Академии художеств прозвучала как реквием по нему. Я увидел, точнее, почувствовал в работах молодых художников пронзительную ноту, выраженную цветом, формой. И понял, что с утратой Чингиза Айтматова они повзрослели. Мы, старшие, научили наших детей думать, чувствовать и мыслить художественными образами. Они продолжат наше дело и примут эстафету созидания кыргызской школы искусства, из которой выйдут великие мастера, которые по-новому увидят мир, внесут свою трактовку айтматовской темы и эпохи, глубже оценят личность и творчество Айтматова, откроют свои горизонты миропонимания.

Тургунбай САДЫКОВ,
народный художник СССР, Герой Кыргызской Республики, президент Академии художеств КР.