Я не выполнила наказа своего младшего сына.
В 2013 году, провожая меня в Москву, он попросил заново пройти все мои наиболее дорогие памяти московские дорожки:
— Вы ведь сами писали, что изначальную точку ошибок можно прочувствовать только там, где было слишком много счастья…
Но, как всегда, плотная деловая программа, торопливый отъезд, затем срочная подготовка к международной презентации в Болгарии своей последней на то время книги… и я отложила возвращение в московскую юность.
Если бы я знала, что моему младшенькому оставалось жить всего восемь месяцев!

Он, как никто другой в семье, чувствовал, что я в течение четверти века добровольно узаконила «проживание» в душе и в памяти непрощенного груза, часто уединяясь с ним. Сыночек мой вел философские переговоры и из года в год пытался меня «разгрузить», убеждая простить и отпустить. Я утверждала, что это не должно его касаться…

Его нет с нами уже два с половиной года…

За это время я запоздало усвоила два роковых момента, которыми вычертила судьбу — и не только свою, но и сыночка тоже: я маниакально утверждала, что во что бы то ни стало сохраню и рожу этого ребенка и Бог мне этот плебейский диктат простил только за то, что с самого рождения в каждой капле его крови жил мой Бог. Когда было плохо, я обижалась на НЕГО, а когда было радостно — ликовала, пытаясь расцеловать Невесомую Прозрачность в шуршащих шелках вокруг. Таким Он мне чудился.

Боженька наградил меня прекрасным сыном. Но я не попросила ему здоровья, долгих лет достойной жизни — даже повзрослев. Не покаялась перед Господом, не попросила у него прощения и не поблагодарила за то, что невозможное сделал возможным и родился мальчик вопреки всем предсказаниям разных докторов!

Сын — лидер — рос, сам себя совершенствовал, набивая шишки. А на первом курсе юрфака он приобрел болезнь большей частью из-за моей бездумности, когда я игнорировала звонки и разные предупреждения. Впоследствии сын ни разу не упрекнул меня, что То похищение, примитивное по организации (ибо его нашли через 28 часов), но ужасное по Богу (ибо все-таки успели причинить вред — через два месяца сын начал падать без сознания) произошло из-за моей книги. Он ни разу не предположил моей вины в былых семейных драмах. Он принимал навязанную нам жизнь с судами за отцовскую недвижимость, долгами, распродажами наших семейных ценностей…

— И это тоже — жизнь, но временная ли она, зависит от нас, — утверждал мой Сейдиль. — Только побудьте в Москве, другими глазами посмотрите на все произошедшее.

Не все сильные — слабых надо пожалеть. С виду они грозные, а внутри, может, трусят от возможного повтора нечто, похожего на тяжелое голодное детство в лишениях. И пытаются торопливо перекрыть все кажущиеся источники опасности… В нашем случае пусть поздно, но озарение степени падения пришло же, годами была мольба о прощении. За это надо отпустить… Аллах сам знает, прощать или нет, — он давно там перед Ним…

Почему бы мне не насторожиться — для своих лет он был слишком зрелым?! Почему только теперь я созрела, чтобы исполнить наказ сына и безболезненно пройтись по местам студенческой юности, становления молодой жены, матери?!

И довольно неожиданно, и довольно надолго в этом году оказываюсь в Москве в жаркие дни июля и начала августа. Встречают меня старшая невестка Майрам и моя дочь Гульзейин. Дома — старшие внук и внучка, оба студенты, переросли уже и своих родителей. Внук — спортсмен, да еще и подрабатывающий — пригрозил меня приподнять, еле отговорила.

Вечером по скайпу говорила со старшим сыном — москвичом и нашим семейным генералом. Он с 16 лет за рулем «Жигулей» возил меня по делам в дальние дали, вплоть до Баткена. В 18 лет женился, в 20 стал отцом и кормильцем нашего дома. В унизительные девяностые я столько раз была обворована и кинута. Из всех тогдашних и последующих передряг вытаскивали меня родители и дети… Благо много хороших людей оказывалось на пути.

…Талантливый мой сын важно поприветствовал, потом проиграл несколько моих любимых мелодий. Особо учиться чему-то дополнительно у него не было времени. Но он хорошо рисует и разбирается в музыке. Знаком с кругом умных образованных людей. С детства имел свое мнение по всем вопросам и отличался самостоятельностью — так всегда бывает, когда ребенок долго растет у дедушки с бабушкой.

Однажды мой старший сын в подростковом возрасте, задумавшись, произнес:

— Мама, меня, наверное, тоже полюбит красивая девушка, вы же полюбили папу, а я ведь на него похож…

— Все мамы самые красивые для своих детей. Дело в предначертании семейного счастья и взаимной благодарности, — ответила я уклончиво и заумно.

В другой раз он мне заявил:

— У меня жена работать не будет, а то, чего хотят мои дети, я буду знать всегда.

Видимо, он устал от моей усталости от командировок, когда готовила, стирала, убирала за полночь. Брат и сестра же были на нем…

Что ж, все преодолели вместе, только о милости Господней молю: Аллахом обещано не давать испытаний свыше сил человеческих… И сейчас я благословляла сына за приглашение и заботу.

Дети мои с ходу и крепко взялись восстанавливать мое здоровье.

Сеть многочисленных клиник разбросана по всем районам Москвы, а порой — прием специалистов и аппаратура обследования одной и той же клиники тоже оказываются в разных частях города. У нас был разработан график. Между приемами у специалистов, процедурами, иногда не очень легкими, аптечными походами с рецептами (сейчас — это целые листы в компьютерном исполнении, с описанием диагноза и назначением лекарственных препаратов) — поездка по местам моей юности и молодости.

Майрам, первоклассно освоившей мастерство московского водителя, я стала доверять с аэропорта. Она повезла на Красную площадь.
— Вот здесь — твердь, земная опора, вбирающая общечеловеческую устремленность к справедливости и достоинству… — подумалось мне. — И здесь в неуловимых, незримых энергетических атомах чувствуется несгибаемый дух народа и страны!

Какой монументальной, монолитной стала площадь! Даже в сравнении с февралем 2010 года. Тогда проездом из Киева, поучаствовав в качестве международного наблюдателя в выборах президента Украины, я решила послушать концерт Олега Газманова в Кремлевском дворце. Сын вручил мне билет.

Крепкие морозы рисовали сказочные узоры на окнах высоких домов, чинных строений, на перилах мостов, что созерцала я завороженно и ностальгически. Но недалеко от Исторического музея от неожиданно возникших передо мной примитивных торговых комков разлетались кульки с мусором, развернутые листы использованной оберточной бумаги. Так стало обидно.

С выступившими слезами на глазах я прошлась по Красной площади, постояла перед мавзолеем Ленина и дальше устремилась к Александровскому саду.

Меня успокоили величественность Кремлевского дворца и великолепный концерт Газманова, да еще с участием Александра Маршала, которого я тоже обожаю. Сцена Кремля осталась святыней возвышенного искусства как для выступающих, так и для зрителя. С этим я и уехала.

А сейчас — чистота и «намытость» от брусчатки площади до золотых куполов и рубиновых звезд. Море живых цветов в изысканном мастерстве дизайнеров, на основе продвинутых архитектурных решений бордюров украсили ГУМ со всех сторон и внутри — все этажи, линии, фонтан. Будучи студентами-новичками, мы оперативно осваивали ежемесячные марш-броски в ГУМ с первым утренним поездом метро и слова «выбросили», «достали», «давали», не вникая в их приобретенный смысл, которого не найти было ни у Даля, ни у Ожегова. Тогда серость главного торгового центра оживлялась толпой и потоками прорвавшихся внутрь людей.

Шли примерно такие разговоры: «Позавчера в ГУМе на второй линии на первом этаже выбросили такие «недельки» — закачаешься. Наконец-то я достала их» или же «Случайно оказалась рядом — на Арбате давали икру черную и лосося, достала же к Новому году»… Вот через «выбросили»-«достали» — «давали» — холодильники не бедствовали без избранных деликатесов, а женщины заботились о своей привлекательности… Так было.

Сейчас те же потоки людей, есть и небольшие очереди, но все завуалировано и «освящено» живым многокрасочным разноцветьем. Эстетическое совершенство господствует повсюду. Охотный ряд — оживленная торговая толчея, идет бурный фестиваль варенья, рядом — фонтаны со сказочными персонажами… Очень много цветов, декоративной зелени.

Покупай — всего предостаточно, кушай что хочешь и сколько хочешь…

С высоты постамента Вечной славы за всем удовлетворенно наблюдает маршал Жуков. Ленин и Сталин посиживали рядом, сейчас они перешли из-за жары в теневую сторону. По-прежнему, как и на площади, полно наших и иностранцев, желающих сфотографироваться с ними.

Пообедав в «Макдоналдсе», едем на Чистые пруды. Посветлело в душе от памятника казахскому классику Абаю Кунанбаеву.
Почти полвека назад после встреч земляков мы черноволосо устремлялись на Красную площадь, в Сокольники, Парк культуры и отдыха им. Горького и на Чистые пруды посмотреть лебедей… Но лебедей уже не оказалось, а плавали уточки, и вода местами затянута болотным илом…. Зато рядом — «Современник», шли летние спектакли. Но наш график был забит.

Очень хотела увидеться с Людмилой Алексеевной Чурсиной, которую полюбила еще больше после встречи с ней в нашем Оше, поздравить с юбилеем, но она уже успела уехать в Санкт-Петербург.

На второй день после лечения мы поехали к моему институту на Волгоградский проспект, Талалихина, 33. В наше время он назывался Московский ордена Трудового Красного Знамени технологический институт мясной и молочной промышленности. В 2010 году, когда я встретилась со своим бывшим деканом профессором И. Роговым, только что сдавшим кресло ректора более молодому преемнику, он уже назывался Московским государственным университетом прикладной биотехнологии. Сейчас его объединили с институтом пищевой промышленности, именуется он Московским государственным университетом пищевых производств.

Далее — в Текстильщики. По всей Саратовской улице расположился широкий бульвар, а рядом с метро строится новая эстакадная дорога. Нам — на Саратовский проезд, в общежитие.

На всех пяти этажах общежития закончился евроремонт. Работали мужчины и женщины из Узбекистана, Дагестана и местные.

ачальником охраны оказался весьма словоохотливый дагестанец — земляк Расула Гамзатова, с земель великих гончаров и керамистов. И чтобы нас удостоверить в верности своих слов, написал полный адрес: «Дагестан, Махачкала, Дахадаевский район, село Кища, Абдуллаев Рабадан Алибулатович».

Представляя попутно всех, кто встречался, Рабадан сопроводил меня на второй этаж.

Хотя нумерация комнат стала трехзначной, я отсчитала свой №27. Нашла, сфотографировалась. Долго смотрела из окна вдаль и вниз, будто хотела повернуть время вспять.

…И так каждый день — прием врача, потом по моим местам.

…8 июля 1969 года я вышла замуж во Дворце бракосочетания на улице Грибоедова, 10. Дом купца А. Рериха, построенный в 1909 году архитектором С. Воскресенским, в 1961-м был передан для открытия первого в России Дворца бракосочетания. В девяностые годы улице Грибоедова возвращено старое название: Малый Харитоньевский переулок. В России вот уже почти десять лет в память о величайшей супружеской паре из Мурома Петре и Февронии 8 июля чествуется как День семьи, любви и преданности.

…26 марта 1970 года я выступила на Первой интернациональной студенческой конференции в Доме дружбы с народами зарубежных стран — сейчас это Дом приемов правительства РФ на улице Воздвиженка, 16. Этот особняк строился в 1895-1899 годах архитектором Виктором Мазыриным по заказу миллионера Арсения Морозова. Счастливый дом, где я стала дипломантом первой степени. Мою работу признали на всесоюзном конкурсе студенческих работ по проблемам общественных наук.

В 1971 году мой муж, отработав ветеринарным врачом колхоза, который учил его в Ветеринарной академии имени Скрябина, приехал в Москву и поступил в аспирантуру. Мы сняли квартиру в Кузьминках, на улице Юных Ленинцев. А недалеко — в городском роддоме №17 — я родила своего первенца Эмиля.

К сожалению, наши пятиэтажки снесли, построили 9-12-этажные. Тем не менее нашла родное лицо — Надю из тогдашнего соседнего дома. Поговорили, вспомнили молодость советскую. Она торопилась по делам, но с удовольствием уделила нам полчаса.

Далее проехали к кинотеатру «Высота» — родному кинотеатру в годы проживания в Кузьминках. А поначалу в Текстильщиках был «Молодежный». Если шел новый фильм, иногда киргизский или индийский, выбирали по афише, могли поехать в любой район столицы, благо метро — на расстоянии протянутой руки.

На этот раз с первого дня меня поразили парковки машин — нет беспорядочного столпотворения транспорта. На каждой из них стоит щит с номером парковки и картинкой грозного эвакуатора. Стоимость одного часа пребывания в зависимости от престижности районов — от 40 до 100 рублей. Установлено видеонаблюдение, и есть люди с соответствующей должностью при парковках. Что-то не так — сигнал, и эвакуатор увозит. Да еще и солидный штраф. Когда я видела в нашем или встречном ряду эвакуатор с «Ландкрузером» или «Лексусом», то начинала смеяться, а невестка мне: «Мама, не надо смеяться. Мы тоже дважды были в такой ситуации. А в третий раз подбежали и прямо из-под носа эвакуатора укатили».

Теперь перед каждым домом автоматический пропуск и паркуются только машины его жильцов.

Перед «Высотой» развернут большой рынок, а по пути к Кузьминскому парку сохранился памятник Ленину — я никак не могла его не сфото-
графировать.

Конечно, не было тех троп, ведущих к родникам, куда на водопой приходили лоси и терпеливо ждали, пока люди набирали прозрачной воды в свои разнокалиберные бидончики. Этой новой площадки отдыха и тротуаров со скамейками, ведущих к ней, не было и в помине.
Приблизительно здесь мы с мужем, сделав надрезы на березах, повязав баночки для сока, играли в бадминтон, и куда-то в здешнюю траву слетело мое золотое обручальное кольцо с выгравированным внутри именем мужа, Москвой и датой свадьбы. Может, это и было предвестником бед и трагического исхода нашего брака.

Недалеко прямо на газонах двое крупных мужчин наблюдали за своими удавом, ужом и двумя крокодильчиками, и находились желающие сфото-графироваться с этими существами на руках или на шее…

Я фотографировалась большей частью у берез и сосен — моих деревьев по друидам. По периметру площадки — десятки палаток мороженого, напитков. Дети на роликах, велосипедах, играющая гармонь, танцующие пожилые пары и все больше женщин, красиво одетых, в беленьких носочках… Мы с Майрам подолгу сидели на декоративных скамейках среди цветов.

…Наконец настали дни встреч с друзьями.

Председатель международного союза «Лидеры мирового сообщества» и региональной общественной организации «Женщины нашего города» (членом которой являюсь и я) Лариса Федоровна Горчакова — автор идеи и знака международного признания за активную позицию в борьбе за мир, за распространение общечеловеческих ценностей дружбы, духовности, гуманизма, толерантности и лучших семейных традиций «Серебряный голубь» — специально для встречи со мной приехала из Рязани, где отдыхала на даче.

Конечно, нам есть о чем поговорить. Особенно много точек соприкосновения вокруг темы «Диалог культур и культура диалога». Как всегда, вокруг нее много компетентных серьезных людей. Искренность исходит от нее, соответственно и от команды.

Лариса Федоровна осталась весьма довольна состоявшейся нынешней весной «Неделей российского кино в Кыргызстане. Древний город Ош». Работая с руководителями отдельных регионов в России, в других странах, Л. Горчакова высоко оценила мужество и искренность созидательных порывов нашего руководства вообще и мэра Оша в частности. Восхитилась социальным и культурным блоком деятелей нашего города и Ошской области. Ее неподдельно заинтересовали образ Курманджан датки и буклет, исполненный в старых традициях по бумаге и фото. Великие женщины Востока — и в этом амплуа есть у нее план. Я поддерживаю ее, намерена активно участвовать в ее мероприятиях — только дай Бог здоровья и гармонии всем и во всем.

В данный момент организации Ларисы Федоровны участвуют в подготовке VI Всемирного фестиваля гончаров в Скопине Рязанской области. Жаль, что дни его проведения совпадают с запланированными на 3-8 сентября II Всемирными играми кочевников, и наши гончары и керамисты задействованы там.

…Иногда мы называем друг друга «сестричка» — родились в один год и в один день. Сестричка пережила многое. Но на все вопросы «как?» она неизменно отвечает: «Все у меня хорошо!» Учусь у нее этому.

В настоящее время все мероприятия — конференции, очередные церемонии вручения «Серебряного голубя» (нас — женщин со всего мира, первых лауреатов в марте 2011 года было 12, сейчас — уже за 30) — проходят в конференц-зале аппарата Президента России. Ларисе Федоровне удается выходить на женщин, искренне почитаемых и принимаемых лидерами в собственных странах. Работа ее организаций строится как на контактах с правительствами стран, так и с гражданским обществом.

Порой завидно «выруливает» в ситуациях формирующихся интриг и очень достойно без шлейфа отсекает то, что может мешать расти и совершенствоваться ее детищам.

Конечно, Лариса Федоровна меня поддерживала с первой встречи на берегах Адриатики. За два месяца до того я похоронила маму. Одновременно пережив с нашим народом кровавые межнациональные события лета 2010-го, отправила сам собой сложившийся доклад в унисон тематики ее передвижной конференции в Италии, Греции, Хорватии, Черногории «Диалог женщин в ХХI веке. Совершенствование женской народной дипломатии в экстремальных ситуациях», и его приняли. Было выслано приглашение.

На самой конференции уже в Черногории 7 сентября 2010 года Лариса Федоровна дала возможность выступить столько времени, сколько хватило, чтобы рассказать об истинных причинах июньских событий в Оше, Джалал-Абаде, о мудрости наших народов, большей частью по собственной инициативе остановивших кровопролитие, и о роли Временного правительства в те решающие дни.

Сестричка поддерживала в горе после ухода сына, звонила чуть ли не каждый вечер, ведь в понимании и сочувствии другому в несчастье, в разделении радости другого — предназначение человека…

…Александра Викторовна Докучаева — одна из руководителей Института стран СНГ и ее муж — писатель, исследователь русского Севера — Лев Николаевич Митрофанов украсили один из московских вечеров моего пребывания в столице. С Александрой Викторовной — также лауреатом «Серебряного голубя» — познакомилась в Болгарии. Она, еще депутат Европарламента Татьяна Аркадьевна Жданок, журналист Лилия Булатович из Сербии, болгарская журналистка Розалина Евдокимова, профессор из Минска Октябрина Рощинская запомнились особенным позитивным отношением ко мне и к презентации моей книги «Белые лебеди в черный день». По возвращении нас в свои страны Александра Викторовна позвонила мне, поблагодарив за книгу, а ее муж Лев Николаевич написал не очень большую, но очень ценную рецензию на нее. Этот неожиданный подарок очень взволновал меня.

А сейчас перед нами сидел большой, большеглазый, с отдающим глубинной синевой взглядом, крепкий мужчина. И заговорил так, будто знает нас долгие годы. Дал характеристику моей невестке как интернациональной красавице. Потом высоко оценил мою искренность, назвал полководцем и предложил открыть свой канал, где до каждого дойдет правда моих книг и моей души, что непременно будет оценено и принято народом.

Я была польщена так, что сразу перед глазами возникли частые смайлики от дочери, показывающие головокружение синеватым ореолом на макушке, и глазки, прикрытые красненькими сердечками от смущения.

Три часа общения за чаем, кофе.

— Да, это великолепно, и дух захватывает от высоких гор, подпирающих небо, от скачек на конях, но жизнь-то очень тяжелая. Но ведь выжили. Сохранили себя, страну. Причем это бесхитростный, добрый, искренний, чистый народ. Он в справедливом аналитическом свете умеет почитать свое прошлое, стремится вперед к обдуманным целям — вот так сейчас я понимаю киргизов.

Лев Николаевич говорил так, что чувствовалось неоднократное прочтение им многочисленной литературы и моей книги в скромном ряду познания.

Нам с невесткой досталось по экземпляру книги Л. Митрофанова «Русский Север», посвященной русскому офицеру В. Путину. В ней большой исследователь Севера, проплывший тысячи миль на подводных лодках России, захватывающе и в то же время просто пересказывает уникальную суровую историю края.

…Александра Викторовна принимает участие в разговоре, но ровно столько, сколько диктует почтение к гениальному супругу, — это черта гениальных жен с умением слушать их. Ей я успела высказать свое мнение о роли Института стран СНГ и нашу готовность к сотрудничеству по вопросам, представляющим взаимный интерес.

Мы прощаемся, чтобы назавтра и потом быть на связи.

Под впечатляющими эмоциями от очищающего общения ночная красота Москвы проступает под четким обрамлением высоких звезд. И до шести утра я читаю книгу автора, который знает так много таинств северной земли, может психологические знания и значение медитации преподнести так, что даже для циников они перестают казаться бредом. За всем этим — история и титаническая судьба великого народа.

…Странно, что некоторые молитвы мои случались под звон колоколов близлежащей церкви. Я вспомнила, как тетя Тоня Седова в нашем Ноокате сказала:

— Представляешь, как запоет мулла азан к намазу, я автоматически начинаю креститься.

Помолились и поехали на процедуру. Невестка меня корила: в моем нынешнем состоянии не спать — кощунственно. Меня же радовало, что в этот день встречались с моим наставником, родившимся в Ленинграде, росшим в Джалал-Абаде, состоявшимся в Оше и уехавшим сорок лет назад в Москву. Это завидно плодотворный и преуспевающий поэт, переводчик, лауреат десятков международных литературных премий, академик Академии естественных наук РФ Михаил Исаакович Синельников. В клубе писателей при Центральном доме литераторов за чаем в уютном буфете мы долго разговаривали. Но ностальгия по улицам края детства и юности, радость от предстоящей там сентябрьской встречи перехлестывают все другое. В столице Кыргызстана будет чествоваться 70-летие Михаила Исааковича. А как иначе — скрупулезный исследователь творческого наследия Алыкула Осмонова, переводчик лучших строк Сооронбая Жусуева, Суюнбая Эралиева, Суеркула Тургунбаева, друг великого Кармышака Ташбаева и великого Жолона Мамытова, с которым рядом был до последней минуты в московской больнице. Все вспомнили.

На прощание Михаил Исаакович вручил по три новые книги мне и Алле Пятибратовой: «Пустыня», «Перевал», «За перевалом». И, как всегда, передал приветы Кармышаку Ташбаеву, Алле и нашему председателю союза писателей Оша и Ошской области Турабаю Жороеву.

Договорившись еще об одной встрече перед моим отъездом, мы попрощались и заторопились в гости — сваты, дочь и зять пригласили нас к себе домой.

На столе — «рукотворное» изобилие. Салаты, фрукты, варенья, столько сладостей, печеного, вкуснейшее шорпо и плов.

Сваты — Заиджан Юлдашевич Халибаев, полковник МВД, заслуженный юрист КР, и Сарвархан Нармурзаевна Халмурзаева, преподаватель английского языка на факультете иностранных языков ОшГУ, встречали, как в Оше. Наша внучка Зийнат доложила: все участвовали в подготовке встречи гостей — дедушка, бабушка, тетя Наргиза, папа, мама, брат Жасур, сестра Согдиана и она: «Рано утром — в школу, обычно я не хочу просыпаться и вставать. А в этот день почему-то проснулась раньше всех».

Здесь выяснилось: невестка Майрам, внук Искандэр, внучка Нурхаят, дочь Гульзейин, зять Зафарбек и внучка Зийнат — они, оказывается, и по три месяца не встречаются. Со сватами тоже видятся, когда мой сын возвращается из поездок. Так в цейтноте и живут. Даже освоились. После угощений и хороших бесед мы простились с родными и уехали.

Майрам возила меня к Олимпийскому, в Екатерининский парк, дабы как-то усыпить неудовлетворенную тоску по Чистым прудам. И мечеть рядом мне понравилась.

Я пила лекарства, выполняла положенные упражнения, прописанные врачом Олегом Шерстневым. «Ортопедам, травматологам надо быть очень общительными — сфера их болезней такая, когда очень нужны спасительные слова, — говорит он. — Но слишком сюсюкать тоже нельзя. Пожилые люди, обделенные вниманием, иногда вновь и вновь хотят возвращаться в стационар. А мы-то — последние из советских -1976 года рождения. На разного уровня медицинских встречах наше поколение из всех бывших союзных республик распахнуто друг перед другом. Во всем мы понимаем и принимаем друг друга.»

Я даже попросила разрешения заснять его на свой фотоаппарат.

…Майрам готовила для меня по одной порции различных каш по утрам и в этот раз тоже. Вроде все завершено. Разные специалисты вместе с УЗИ, МРТ, с исследованиями бактериальных посевов остались позади, а впереди — только косметолог, стоматолог, эндокринолог. Это уже были затеи Майрам и Гульзейин. После переговоров я убедила своих потомков, что лучше надо посмотреть Ботанический сад, Третьяковку, музей Пушкина. Дантистов наших я похвалила, даже назвала имя, к кому пойду. Косметолог выпал сам по себе — они моей аллергии боятся. Эндокринолог мне не понадобится уже точно.

Конечно, и обязательно в Ботанический сад, в музей изобразительных искусств имени Пушкина, где когда-то мы созерцали и богатства гробницы египетского владыки — фараона Тутанхамона, в Третьяковскую галерею. Мне нужно было хотя бы переступить через порог, пройти вглубь, дабы соприкоснуться с тем светлым возвышенным, что отпущено было в те далекие мгновения мне и моему мужу. Об этом просил мой младший сын. Мы исполнили и это.

Теперь нужно было подготовить к школе дочь моего сыночка Сейдиля — Рухшану. «Золотой Вавилон», «Ашан», Строгино, Одинцово и прочее обилие престижных торговых центров — как же разрослась Москва! Каких только домов, каких только мостов ни воздвигнуто — зарядки моего фотоаппарата не хватало на день.

Интернет, навигатор — техника и прогресс — все нужные объекты находили без труда.

По Москве-реке не каталась больше сорока лет, и вот два часа уже с теплохода «Балтика» наслаждаемся видами златоглавой Москвы… Теплоходы, яхты, сухогрузы. Моя Зийнат неустанно фотографируется. В День воздушно-десантных войск и позже повсеместно гуляли парни в полосатых тельняшках и синих беретах. Здоровый служивый на корме встречного теплохода закричал нам: «Дай вам Господь здоровья и счастья! Мир вам обеспечим. Родные вы мои, дорогие вы мои»… И такая искренняя готовность самопожертвования распирала его, что я даже прослезилась, а внучка долго махала ручонкой ему вслед.

Назавтра нам предстояла уникальная поездка в музей-усадьбу Архангельское. У дорог были выставлены рядами готовые дома для новых застройщиков. Торговых центров, башенных кранов у строящихся объектов, ресторанов с уникально зазывающими интригующими «Остановись-отдохни», «Вот и встретились!», «Загляни…» не перечесть. Но над всем этим наступлением цивилизации картина разливающейся с севера Москвы-реки в пучинно-недвижной широте, с густыми прибрежными кустарниками утверждала, что ничто не может идти против природы, воссозданной Богом.

45 лет назад мы ехали сюда с различными пересадками, столица все-таки находилась далековато. Парковка. Пропускная система. Персонал очень внимательный и госте-

приимный. «Встречали» афиши выступления артистов и карта комплекса для посетителей. Архитектурно-парковый комплекс, воссоздаваемый с размахом с середины ХVII века на крутых берегах Москвы-реки, переходивший от знатных фамилий Шереметевых, Одоевских, Голицыных, Юсуповых, стал центром сосредоточения лучших достижений архитектурного строительства усадеб — с коллонадами, балконами, внутренним дизайном.

Я мысленно поблагодарила власти и энтузиастов, что усадьба в хорошем состоянии. Много было только что заасфальтированных дорожек, также лежали «львы», колонны у дворцов были еще прочны, весь простор облагорожен газонами.

Прошлись под аркой аллеи тополей Пушкина. Спустились к реке, берег которой до середины украшали кувшинки. Прилетали утки, устремлялись к берегу, и люди, которые плавали, загорали на прибрежной траве или просто сидели на скамейках, им бросали кусочки хлеба и другой еды. Несколько молодых пар подходили ко мне с просьбой их сфотографировать. Мои девочки (кроме внучки) с любопытством смотрели на меня. Справлюсь ли я, или подбежать на помощь. Я справилась и пожелала молодым счастья. Сами мы фотографировались везде и всюду. После трех часов экскурсии на прощанье подошли к памятнику Екатерины II.

Все чувства должны были улечься. Потому при возвращении мы не обсуждали то, с чем соприкоснулись.

…На Верхней Масловке, где я начала трудовую биографию, тоже все изменилось. Раньше, выйдя из станции метро «Динамо», просторно шагали через сквер, которого нет сейчас в том виде, и простора между домами нет.

Со своей наставницей Валентиной Николаевной Васениной встретиться так и не удалось. Ее постигло горе — умер сын, отец троих детей. Хотели поехать к ней на дачу за Наро-Фоминск, но она сказала, что приедет сама. Не смогла… До того как мои дети стали жить в Москве, по приезде комната в квартире Валентины Николаевны отводилась мне. Из Бирюлево я ездила по делам в центр. С ней мы встречали Масленицу в 2010 году. Хотя мы созваниваемся довольно часто, на этот раз, к сожалению, не увиделись.

…Приближался день отъезда. На прощание был оставлен азербайджанский ресторан «Севгилим».

…В салоне самолета я оказалась в первом ряду с космонавтом — Героем России и Кыргызстана Салижаном Шариповым. Салижан родился в Узгене в 1964 году 24 августа — в один день со мной, и окончил школу имени Фрунзе, которую окончила и я; теперь она названа его именем.

— Все, что положено делать мужчине по дому, делал Салижан. Уход за садом, за двором, за животными, и учился хорошо, — говорила его старшая сестра Матлюба — врач, ставшая заместителем акима Узгенского района.

Когда к Салижану пришла слава, многие стали меня спрашивать, кем приходится мне космонавт Шарипов. Несколько раз отвечала: «Достойный однофамилец», а потом написала статью в газету «Салижан Шарипов — мой младший брат», чтобы отстали с расспросами. И теперь мне представилась возможность на высоте свыше десяти тысяч метров поговорить с военным летчиком-истребителем, выпускником Харьковского высшего технического авиационного института, женившимся на однокласснице Насибе — ныне экономисте, отец которой в армии влюбился в русскую девушку и привез ее в свой Узген.

В 2001 году, когда делегация форума «ХХI. Дыхание Великого Шелкового пути» приехала в Узген, аким района Кабылбек Джумалиев на самом высшем уровне организовал все встречи с активистами культуры, социальной сферы, заслуженными ветеранами и лидерами женских, молодежных организаций. На прощальной встрече за накрытым в парке столом довольные гости отметили, что повестка форума на узгенском отрезке маршрута исполнена на «отлично», и благодарили руководство. Аким представил Матлюбу Шарипову — своего заместителя и сестру космонавта Шарипова, как главного «режиссера и дирижера», что привело в оживление таджикскую делегацию. Народный артист СССР и Таджикистана Джурабек Мурадов спросил:

— Ханума, а корни ваши таджикские из Ура-Тюбе?

— Да, но наш отец Шакир родился уже здесь, в Узгене. Отсюда и идем.

Сейчас в салоне самолета я пересказала тот момент Салижану.

— Так в космос я летел с четырьмя флажками: России, Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. Гражданин России, малая Родина — Кыргызстан, мама — узбечка, отцовские корни таджикские. Сколько лет уже, но мне надо передать Таджикистану тот флажок и снимок Таджикистана из космоса.

— У меня масса блиц-вопросов, но задам главные. Родина, родные, национальность и религия — что сейчас для вас?

— Вы знаете, все какие-то былые утверждения рассыпаются на высоте несколько сот километров от Земли, в состоянии невесомости. Начинаешь тревожиться за маленькую и самую красивую планету — нашу Землю, где только и дано жить человечеству. Конечно, особая притягательность и благодарение той частице земли, где ты родился, вырос, где сформировались твои мечты и цели. Я бы хотел, чтобы мои дочь и сын, мои внук и внучка знали наши корни и страны наши не за тем, чтобы выделять наиболее близкие нации, а пытаться постигать истории народов и судьбы человеческие. Я знаю, что есть Бог, который следит за порядком в душе и настроем каждого из нас. Негласно и незримо каждый человек обращается к Нему за советом и помощью. Думать о родных и близких — это закон для каждого, кто зовется человеком….

В эти слова Салижана я поверила, потому что видела глубокое почтение к своим родителям, родным, жене, детям, внукам… В это время самолет вошел в зону турбулентности. Я автоматически схватилась за ручки сиденья и начала вслух молиться. Салижан смотрел на меня с улыбкой. Потом раза два заходил в кабину экипажа.

Затем я продолжила:

— Вы задержитесь до празднования 25-летия независимости Кыргызстана и до Всемирных игр кочевников? И как вы воспринимаете эти праздники?

— К сожалению, время у меня ограничено, работа такая. У каждой эпохи — свои праздники. Как бы ни судили — страна закаляется, освобождаясь от того, что не является общечеловеческими ценностями. Моральный, интеллектуальный, политический, социальный капитал и историческая память позволяют Кыргызстану продвигаться только вперед. Всемирные игры кочевников — тоже одно из подтверждений этому. «Кочевая цивилизация» по Айтматову — стержень, состав — стали пониматься шире после Первых игр, но сейчас это будет объемное, наглядное раскрытие исторических пластов и самого смысла кочевой цивилизации. Так я понимаю на этот момент. И пусть будет больше праздников. Это — добро.

Я смотрела в иллюминатор и чувствовала себя отдохнувшей за долгие годы. Теперь я спокойно могла размышлять и о том, простое напоминание о котором способно было вызвать гнев, истерику. Слушала Салижана, и шли мысли о себе.

Никогда раньше не представляла карту перелета. Пока не полетела в Софию через Стамбул. Навигатор показывал Каспийское море, пустыни, города и столицы, Черное море и Стамбул на двух континентах, а в иллюминаторе я увидела мост, соединяющий Европу и Азию. В этот перелет Салижан говорил, что мы летим над Волгой, потом — над Аральским морем, над Чимкентом, над Наманганом, а за горами — Кыргызстан.

…Над Москвой-рекой я пыталась из оскорбленной и униженной души спустить весь негатив в эту темную пучину и отпустить виновника всех бед. Сейчас, пролетая над барашками облаков, под которыми из бездны проглядывали светящиеся окна человеческих домов, под лучами уходящего солнца над самолетом я увидела парня, несущего меня из метро в общежитие, потому что у меня 17-летней просто заболела ножка. Вскоре он стал моим мужем. Когда родился Эмиль, он пришел к окошку роддома и радостно сказал, что утвердили тему его диссертации.

— Какой славный мальчик у нас.

Когда родился Сейдиль, он пришел в роддом и радостно сказал:

— Нам дали ордер на двухкомнатную квартиру в новом доме.

Какой у нас золотой мальчик.

Когда родилась Гульзейин, он рыдал над ней, умиляясь, и говорил, что она — копия братьев, но ради торжества справедливости пришла девочкой.

Я заболевала — он был тут же. Я уставала — рядом оказывалась помощница из числа его родственниц. Большие и маленькие эпизоды тепла, любви и света. Я поняла, что за полвека многие из грез, которые стали посещать меня с 16 лет, воплотились в реальные факты моей жизни. Захотела в Москву — да! Захотела мужа на пять лет старше, читающего, как и мой отец, профессора Мозгова именно в Московской ветеринарной академии, — да! Захотела двух сыновей и дочку — да! Захотела очень богатой жизни — да! Захотела осуществить мечту детства и непременно уйти в писательство — да! Захотела образованных продвинутых детей, знающих языки, — да!

Но… Тот мой вещий сон в Луховицах, где мы, первокурсники, собирали картошку. …Огромное озеро. Я иду по прибрежному песку. Ко мне навстречу взрослый парень, я будто подспудно чувствую, что у него за спиной крылья. Какое-то время мы идем вместе. Вдруг огромная темная волна рассекает нас в разные стороны. Хочу плакать от страха, но песчаный ветер не дает ни плакать, ни говорить. Так я иду долго, и все пространство очищается, но слышу крик. Впереди между гор дорога и вдали виден прекрасный город. Я оглядываюсь и вижу: парень будто летит вслед с криком, потом падает, распластав крылья. Я с сожалением смотрю, но там невидимая преграда, и я ухожу в город…

Я не могла «выкинуть» этот сон, а звала беду своими рассказами «Полынь», «Ночной вальс», «Дикарка». Что побуждало в 17 лет писать о трагедии потери, последующем безумии?!

Мои далекие предки по отцовской линии — правители. Борьба за трон в средневековье строилась отчаянными средствами. Истязали лидеров побежденных, уводили их женщин. Завоевывали и рушили города, страны. Убивали толпы невинных людей. Потому, может, по папиной линии у нас было мало сыновей, а девочки особым женским счастьем не могли похвастаться. А то, что произошло в моей жизни, может, и вправду по карме моих предков отец моих детей превратился в дьявола?! Чтобы не случилось еще худшее — мое безумие, умри он вдруг от своей ишемической болезни сердца?!

Потому я шесть последних лет из 21 года нашей общей жизни спускаю в эту бездну под крыльями самолета — пусть все раздробится, разлетится, исчезнет. И пусть я буду последняя в роду, сполна выплатившая наш кармический долг!

Сынок! Я — твоя мать, прошедшая через великое счастье и безмерное горе, через бесчисленное богатство и неописуемую нищету, через очевидность подлости и предательства безнравственных людей, — прошу простить меня за то, что причинила тебе много боли!

Я исполнила твой наказ!

Я не отрывалась от иллюминатора до самой посадки.

Пока подходит трап, молодежь на передних сиденьях просит сфотографироваться и космонавт фотографируется.

На этот раз из 149 пассажиров 140 точно была молодежь. Светлая, культурная, прекрасно и по-летнему одетая. Я порадовалась за новое поколение земляков. И с большим облегчением ступила на ошскую землю.

Салижана Шарипова у трапа самолета встречают пограничники, тоже просят с ними сфотографироваться. Потом бегут парни в служебных жилетках — герой фотографируется с ними. В VIP-зале он также фотографируется с работниками этого зала. Напоследок мой младший брат дает записанные на бумаге номер телефона, электронный адрес и, попрощавшись, уходит со своими родственниками. Дождавшись багажа, ухожу и я. По пути, раздав переданные гостинцы, приезжаю домой, где встречают меня моя Рухшана и ее мама Жанара.

Начинается вроде будничная, но в то же время измененная моими детьми жизнь.

Без грез и мечты нельзя. Хотя бы для того, чтобы понять — был ли смысл в твоей личной жизни…

В моей жизни — а именно в день своего 66-летия могу констатировать — смысл был!

Благодарю Тебя, мой Аллах! И прости меня.

Салима ШАРИПОВА.
Ош — Москва — Ош.