Строить школы и больницы — не менее богоугодное дело, чем возводить мечети

Почему шведский стол хорош только для сытого? Как быть с возвращенцами из горячих точек? И почему мы не можем быть «второй Японией»? Разговор об этом и другом — с профессором КГУ им. И. Арабаева доктором исторических наук Назирой Умаровной КУРБАНОВОЙ.

— Назира Умаровна, можно ли назвать сегодняшний Кыргызстан «раем для миссионеров, прозелитов и новых религиозных направлений», как охарактеризовал его несколько лет назад один из ваших коллег-экспертов?

— Когда-то Кыргызстан действительно считался раем для миссионеров и новых религиозных движений. И причиной тому была атеизированность сознания основной массы населения страны. Кроме того, для бывшего тоталитарно-атеистического государства, каковым мы являлись из-за отсутствия опыта сосуществования с религией, казалось, что всякая религия — благо. Однако возникшие многочисленные конфликты на почве прозелитизма привели к введению некоторых ограничений. Поэтому сегодня отнюдь не все религиозные организации могут пройти учетную регистрацию, так как не соответствуют предъявляемым требованиям.

— Сколько у нас числится зарегистрированных религиозных организаций, культовых объектов и образовательных учреждений?

— По данным Госкомиссии по делам религий на начало осени, учетную регистрацию прошло более 2 900 религиозных организаций, из них — 2 324 мечети, 9 структурных подразделений, 92 медресе, 10 исламских вузов, 75 фондов и объединений исламского направления. Христианство представлено 380 религиозными организациями, кроме этого, функционируют по одной иудаистской и буддийской общине и еще 12 религиозных организаций общины Бахаи.

— Есть ли незарегистрированные и, соответственно, осуществляющие свою деятельность незаконно?

— Незарегистрированные имелись всегда, но раньше их было больше. Несколько лет назад речь шла приблизительно о 450 религиозных объектах, сегодня говорят о двухстах. В основном это мечети, которые не могут пройти учетную регистрацию из-за несоответствия требованиям. Были факты, когда некоторые религиозные организации, не сумев пройти регистрацию, действовали подпольно либо, изменив организационно-правовую форму, работали под видом образовательных, оздоровительных, языковых, благотворительных и других некоммерческих организаций.

— Начиная с февраля 2014 года, с памятного заседания Совета обороны, Кыргызстан пытается изменить государственную политику в сфере религии, признав, что она была слишком либеральной и привела к угрозам безопасности страны. Считаете ли вы осуществляемую с того момента политику правильной?

— Для того чтобы жить с либеральными законами, нужно иметь сильное государство, верховенство закона и равенство возможностей. В переходном обществе они создают проблемы. Наша же проблема заключалась в том, что сразу после жесткого, тоталитарно-атеистического режима мы перепрыгнули в либеральный. Своим студентам объясняю это образно: «Что происходит с людьми, которых долгое время держали голод-ными, а потом подвели к шведскому столу?

Правильно, в лучшем случае — несварение, а в худшем?» Как известно, наше общество любит делать революционные скачки от одной крайности к другой, а история учит, что эволюционное развитие лучше революционного — меньше разрухи, трагедий и стрессов. Религиозную сферу следовало бы реформировать последовательно, как это было в других странах. К примеру, Норвегии, которая сегодня является эталоном религиозной свободы в Европе и мире, понадобилось более трехсот лет для того, чтобы господствовавшая там с середины ХVI века евангелическо-лютеранская церковь стала одной из многих. Так, по Конституции 1814 года в эту страну запрещалось въезжать людям другого вероисповедания.

Иноверцы не имели избирательных прав, не могли работать в органах власти. Только в середине XIX века приняли закон, разрешавший функционировать другим христианским общинам, позднее сняли запрет на иудаизм, монашество и иезуитство, затем в Конституцию (1864 год) внесли поправки, дающие свободу вероисповедания. Сегодня в Норвегии все религиозные организации, даже заведомо де- структивные, пользуются государственной финансовой поддержкой.

В нашем случае вполне закономерно, что религиозным организациям, ощутившим полную свободу, испытавшим это благо на протяжении двадцати лет, сложно привыкнуть к любым ограничениям.

— Согласны ли вы с оценкой, что современная религиозная ситуация у нас в стране «стабильная, но потенциально опасная»?

— Я назвала бы ее сложной и многогранной. В последние годы государство сделало многое для стабилизации ситуации, свободного развития религий, создания предпосылок для цивилизованных государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений. В результате мы имеем дело с религиозным многообразием и налаженным конструктивным диалогом. Для того чтобы ситуация продолжала улучшаться, необходимо выполнить меры, предусмотренные Концепцией государственной политики в религиозной сфере на 2014-2020 годы. Речь идет о формировании собственной модели государственно-конфессионального партнерства в соответствии с решениями уже упомянутого заседания Совета обороны.

Учитывая специфику чрезмерно динамично й религиозной сферы, хотела бы отметить, что в ней невозможно раз и навсегда навести окончательный порядок. Каждый день приносит новые проблемы. К примеру, если несколько лет назад остро стоял вопрос, как не допустить вербовки наших граждан в формирования боевиков на Ближнем Востоке, то сегодня: что делать с возвращенцами? Где гарантия, что они снова не возьмутся за оружие? По данным экспертов, в 2016 году в Кыргызстан вернулись 64 человека, из них только 15 заключены под стражу. Чем занимаются остальные и что у них на уме? Большой вопрос.

Кроме этого, головную боль соответствующим гос-органам создают нетрадиционные течения и движения джихадистско-такфиристского направления, не имеющие структурного и юридического оформления. Время от времени происходят конфликты, связанные с неприятием местным населением прозелитической деятельности протестантских организаций, как случилось относительно недавно в Алабукинском районе.

— Назовите наиболее успешные, на ваш взгляд, шаги государства в выстраивании отношений с религиозными организациями?

— Полагаю, сделано много нужного и полезного. В первую очередь создана Концепция государственной политики в религиозной сфере. В этом программном документе достаточно открыто и критично проанализировано положение дел, выявлены проблемы, угрозы и риски, изложены пути и способы их решения. Проведен функциональный анализ государственных органов, занимающихся религией, созданы и успешно функционируют новые отделы в правоохранительных органах, находится в стадии совершенствования закон о свободе вероисповедания. В последнее время расширяется сотрудничество госорганов, включая правоохранительные, с гражданским сектором и международными организациями в сферах миростроительства, противодействия экстремизму, радикализации, интернет-сайтам, проповедующим экстремистские идеи, ведется обучение священнослужителей и многое другое.

Создана Концепция религиозного и религиоведческого образования. Активно работает фонд «Ыйман», продвигающий развитие духовной и религиозной культуры, поддерживающий инициативы по укреплению межконфессионального согласия, веротерпимости, противодействию проявлениям религиозного экстремизма. Им уже реализованы многие проекты: издаются книги, выплачиваются стипендии священнослужителям, снимаются социальные видеоролики, короткометражные фильмы, во время священного месяца Рамадан проводятся культурно-благотворительные акции для социально уязвимых слоев. Планируются интересные конкурсы, создание фильмов об историческом наследии ислама, издание научного журнала и многое другое.

— Состоявшаяся минувшим летом аттестация имамов подтвердила наблюдения экспертов: их профессиональный уровень весьма невысок, знания неглубоки. Из 2,5 тысячи священно- служителей экзамен выдержали только 800. Произошли ли с тех пор какие-то качественные изменения в наших медресе и исламских институтах? Стали ли преподавать там лучше?

— Для повышения качества религиозного образования необходим целый комплекс факторов в виде высококвалифицированных преподавателей, материально-технической базы, информационных технологий, библиотечных фондов, учебно-методической базы, высокой мотивации обучаемых и т. д. Сегодня, к сожалению, в очень сложной ситуации находится система светского образования, пользующаяся большой поддержкой государства, его финансовыми вливаниями, что уж говорить о религиозных учебных учреждениях, тем более частных? В то же время фондом «Ыйман» при поддержке госкомиссии и международных доноров начат ряд проектов по повышению эффективности деятельности сотрудников ДУМК, глав казыятов и главных имамов районов. Только в этом году прошло обучение более двух тысяч священнослужителей. Сложно сказать, решило ли это проблему. Но хорошо уже то, что результаты аттестации имамов наверняка заставили ДУМК задуматься о качестве своих кадров и о поиске путей повышения квалификации.

— Год назад при вашем университете по инициативе государства открылся первый в стране теологический колледж, который должен был начать убирать минусы в существующей системе подготовки имамов, то есть давать широкие знания, не ограничивающиеся религией. Оправдывает ли этот проект ожидания? Сколько ребят учатся сегодня в колледже и будут ли открываться в стране новые подобные учреждения?

— Колледж открылся на базе теологического факультета, имеющего достаточный опыт подготовки бакалавров и магистрантов по специальности «исламская теология». Учредителями являются Министерство образования и науки, Госкомиссия по делам религий, ДУМК и наш университет. Преподают в нем отобранные по конкурсу преподаватели, включая докторов и кандидатов наук. Учащиеся по окончании получат аттестаты общеобразовательной школы и дипломы теологического колледжа, так как они одновременно приобретают религиозные и светские знания.

Возглавляет колледж грамотный и опытный специалист Э. Бектуров. Сегодня здесь обучаются 65 учащихся, 22 из них проживают в медресе, расположенном в селе Восток Аламединского района, остальные — в городе с родителями. Тех, что живут в медресе, каждое утро привозят в колледж, а после занятий отвозят обратно, и после обеда они продолжают учиться по специальной, рассчитанной на них программе. Спонсорскую помощь этим ребятам оказывает «Ыйман», они также обеспечены питанием.

Учебный план колледжа разработан группой Ассоциации теологов Кыргызстана на основе типового учебного плана Министерства образования и науки. Помимо общеобразовательных предметов, изучаются история религий, религиозная психология, религиозная философия, религиозная этика, исламская педагогика, а также введение в теологию, введение в религиозное вероучение, священные книги, исламское право. В распоряжении ребят два компьютерных класса, подключенные к Интернету, электронная библиотека, ресурсный центр, спортзал и т. д. Библиотека располагает более четырьмя тысячами экземпляров книг.

О результатах говорить пока рано, так как колледж существует только второй год. Думаю, судьба столь важной инициативы будет в дальнейшем зависеть от материальной и моральной поддержки государства и заинтересованности лиц, занимающихся пилотированием.

— По информации Министерства образования и науки, с сентября 2016 года в экспериментальном порядке в десяти школах страны в девятых классах введен предмет «История религиозной культуры». Насколько перспективен этот проект, все ли делается правильно?

— Это пилотирование стало возможным благодаря донорам, в частности норвежскому Центру по развитию мира, демократии и прав человека. Как я уже сказала, Норвегия является в Европе эталоном религиозной свободы, там обучают детей религии с 1-го по 13-й класс. Внедрение истории религиозной культуры у нас планировалось еще с 2009 года, тогда эксперты разработали концепцию и программу внедрения в школьные курсы с 1-го по 11-й класс. Однако объективные и субъективные причины не позволили осуществиться идее. Поэтому решили пока ввести в 9-х классах.

Разработан и опубликован учебник «История религиозной культуры», обучены преподаватели. В учебнике основной акцент сделан на достижениях культуры, традициях, обычаях и ритуалах различных религий, чтобы учащиеся могли понять: единство мира — в его многообразии, нужно дружить и общаться друг с другом на основе понимания и взаимного уважения. Первые результаты пилотирования планируется подвести в январе-феврале с участием учителей и международных экспертов. С учетом их замечаний учебник будет дорабатываться авторами.

— Как вы считаете, в какой степени сеть кыргызско-турецких образовательных учреждений «Себат» оказывает религиозное влияние на формирующееся сознание наших детей?

— Учебные заведения «Себат» завоевали высокий авторитет среди родителей за знания, которые они дают своим воспитанникам, доказательством чему являются победы ребят как на республиканских, так и на международных олимпиадах по химии, физике, математике. Образование сети кыргызско-турецких школ считается светским, обучение ведется на основе учебных программ, утвержденных Министерством образования и науки КР. Выпускники в совершенстве владеют четырьмя языками — кыргызским, русским, турецким, английским, многие поступают в престижные вузы нашей страны и за рубежом. Все это, конечно, поднимает имидж Турции, ее внешнеполитические интересы, систему образования. Религиозный фактор присутствует, но незначительный по сравнению с начальным периодом. Это утверждают и эксперты, занимающиеся мониторингом себатовских учебных заведений за рубежом. Вне сомнения, наша система образования тоже должна стремиться к тому качеству обучения, которое обеспечивают турецкие лицеи.

— Согласны ли вы с высказанным пару лет назад мнением эксперта Национального института стратегических исследований КР о том, что «турецкий вариант выстраивания отношений государства с религией идеально подходит для Кыргызстана»?

— В Концепции государственной политики в религиозной сфере ставится вопрос о создании собственной, «кыргызской», модели государственно-конфессиональных отношений. Это означает, что она должна учитывать наши реалии и особенности. Мы же не единожды пытались быть «второй Швейцарией», «Японией», что из этого вышло?

Для создания оптимальной «кыргызской» модели требуется целый комплекс факторов. Кроме внешних, будут воздействовать общая обстановка в стране, структурные особенности (экономические, политические, межэтнические, социальные), способности государства использовать их. В свою очередь культурные и человеческие факторы зависят от уровня правовой и религиозной культуры, что выражается не только в знании гражданами своего законодательства, но и в желании отдельных госслужащих и представителей религиозных объединений соблюдать закон. Большое значение имеет также исторический фон прошлого, то есть устоявшиеся представления о роли традиционных религий. Так что не все просто.

— Располагаете ли вы данными о том, сколько кыргызстанцев в этом году отправилось воевать на Ближний Восток? Больше или меньше, чем в прошлом году?

— По оценкам экспертов, в общей сложности из всех стран СНГ туда выехало более пяти тысяч человек, из них свыше 600 — кыргызстанцы. Полагаю, работа, проводимая государством и в том числе правоохранительными органами, недавние поправки в Конституцию о лишении гражданства лиц, причастных к экстремизму, начнут положительно влиять на общество. Обширная информация в СМИ о том, что ожидает человека, попавшего в места боевых действий, ужасы, творимые игиловцами, вероятно, тоже уменьшат число попадающихся на их крючок. Но, как я уже сказала, сегодня возникла проблема другого рода, о которой предупреждали представители органов безопасности: как быть с вернувшимися из горячих точек людьми, у которых руки запачканы кровью, которые стреляли, убивали и для которых это было обыденным ремеслом? В соседнем Казахстане, к примеру, для возвращенцев открыли специальные реабилитационные центры. С ними работают специалисты: психологи, теологи, медики, социальные работники.

— Изменилась ли, на ваш взгляд, к лучшему ситуация в тюрьмах? Несколько лет назад специалисты забили тревогу: зоны стали местом распространения идей радикального экстремизма и вербовки в ряды соответствующих формирований.

— Сегодня государство тоже думает над вопросом, как отделить фанатичных экстремистов от остальных осужденных. Многолетняя практика показывает: если человек причастен к запрещенным религиозным организациям, он непременно сделает сокамерника своим убежденным сторонником и завербует его.

— Как вы относитесь к строительству Исламского культурного центра на севере Бишкека? В СМИ пишут, что не успеем и глазом моргнуть, как, финансируемый Саудовской Аравией, он превратится в центр ваххабитской идеологии и вербовки, подобно созданному в 90-х годах на Северном Кавказе и тоже спонсировавшемуся Саудовской Аравией, а также Катаром Центру возвращения ислама в общество.

— Думаю, у нас в Кыргызстане уже построено достаточно много объектов религиозного назначения, теперь следует переходить от количества к качеству. В некоторых регионах мечети стоят пустыми — в них редко кто заходит, кроме местного имама. Или на одной улице выстроили две мечети, которые разделены по этнической либо родоплеменной принадлежности верующих. Если бы мне была предоставлена возможность принятия решений, то постаралась бы убедить спонсоров вкладывать средства в социальные объекты: школы, поликлиники, в приобретение дорогостоящей аппаратуры для лечения онкобольных, сердечников, почечников и т. д., что является не менее богоугодным делом.

— С какими надеждами вы смотрите в будущее страны?

— Как и все кыргызстанцы старшего поколения, мечтаю, чтобы мои дети и внуки жили в процветающем государстве, но не в далеком, а в ближайшем будущем.

— Спасибо за интервью.

Кифаят АСКЕРОВА.
Фото героини материала — Нины ГОРШКОВОЙ.