В январе премьер-министр провел совещание с главами министерств и ведомств. Шел разговор о жестоком обращении с детьми. Премьер задал министрам вопрос из ряда социологических: «Что происходит с нашим обществом? Почему оно дошло до такой степени беспредела, когда маленькие граждане страны подвергаются насилию со стороны своих близких?» 

И, не надеясь на вразумительный ответ, продолжил: «Ежегодно фиксируется порядка тысячи преступлений в этой сфере, но всем понятно, что это вершина айсберга. Сложность в том, что насилие совершают самые близкие родственники. 90% пострадавших детей — из неблагополучных семей. Например, это дети трудящихся мигрантов, которых оставляют родственникам. Социальные работники должны иметь базу данных неблагополучных семей, относящихся к группе риска. Нам следует немедленно начинать масштабную работу и не прекращать ее, пока такие случаи происходят. Если такое продолжится, мы не сможем называться цивилизованным государством. Это позор для нашего народа».
     Бесспорно, ребенок, оставляемый родителями на попечение родственникам, для некоторых кровных дядей и тетей — лишний рот, досадная помеха. Его присутствие раздражает. А у особо озабоченных родственников вызывает сексуальный интерес. Но, кроме семейного насилия, жестокому обращению подвергаются и дети, живущие в резиденциальных учреждениях, где они находятся постоянно или временно в отрыве от семьи.
По информации главы ОФ «Лига защитников прав ребенка» Н. Турдубековой, в Кыргызстане в 2013 году совершено более тысячи насильственных действий в отношении детей. Она считает, что «в первую очередь жертвами насилия становятся дети, которые содержатся в учреждениях закрытого типа. К ним относятся детские дома, специальные организации, религиозные учреждения интернатного типа, специальные школы для детей».
Но есть ли семьи, где нежданный маленький гость чувствует неподдельную заботу и ласковые руки людей, прикосновение которых не вызывает страх, боль и слезы. Они, к счастью обездоленных детей, есть. Это приемные семьи. Обычная семья добровольно на договорной основе, пройдя специальную подготовку, берет на воспитание ребенка (нескольких ребят). За такой семьей присматривает соцработник, и при необходимости приемные родители пользуются его консультациями. Конечно, вероятность жестокого обращения с приемными детьми в таких семьях не исключается. Но возможность все-таки невелика. Деятельность замещающей семьи подконтрольна.
Таким образом, детей, подвергшихся насилию в родной или в родственной семье либо в детском учреждении, можно поместить в приемную семью. Порядок такого устройства определен Кодексом «О детях». Это своеобразная «библия», иначе не назовешь, для детей, родителей, учреждений и граждан. И для всех тех, кто имеет дело с детьми, лишенными родительского попечения и живущими в резиденциальных учреждениях.
К сожалению, премьер, озадачив господ-министров рядом безотлагательных поручений, направленных на борьбу с жестоким обращением с детьми, оставленным родственникам, не упомянул, к удивлению, приемные семьи, внедрение которых предусматривала Стратегия развития социальной защиты населения страны на 2012-2014 годы. Помещение проблемных детей в приемные семьи в стратегии рассматривалось как необходимое условие реализации права ребенка на семейное окружение. В результате ее реализации отобраны и обучены приемные семьи в Бишкеке и Оше, Ошской, Чуйской областях.
Программа социального развития на 2015-2017 годы предусматривает и отбор и обучение лиц, желающих стать приемными родителями, передачу и сопровождение детей, устроенных в приемную (фостерную) семью. Здравый смысл подсказывает, что подготовка приемных семей, возвращение детей в кровные семьи — всего лишь средство достижения главной цели: ликвидации детских резиденциальных учреждений либо их преобразования в дома семейного типа. Но если в стратегии в качестве одного из принципов социальной защиты населения называется «деинституционализация стационарных социальных учреждений», то в программе этот термин не упоминается. Странно.

«Свой человек» в аппарате правительства

     Проведение любого совещания «высокого уровня» требует от руководителя аппарата правительства подготовки соответствующей справки для премьера. Правительственный  чиновник-специалист в области социального развития по долгу службы — «свой человек» в министерствах социального блока, а для министерств — «свой человек» в правительстве. Для него работа министерств не «тайна за семью печатями». Готовя справку для премьера, он, несомненно, определил ряд мероприятий, выполнение которых повысило бы эффективность борьбы с жестоким обращением с детьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Что глава правительства мог узнать из представленной справки и что он предложил своим министрам для реализации?
Из названных премьером поручений и мероприятий приведу лишь некоторые: «продумать планы и программы  предотвращения жесткого обращения с детьми, сформировать кардинальный план работы и прописать персональную ответственность глав ведомств, разработать ведомственную программу помощи детям, школы должны работать над выявлением фактов насилия над детьми в семьях, информировать детей о правах и возможности обратиться за помощью, …необходим телефон доверия, …врачи, к которым поступают подвергшиеся насилию дети, должны сразу связываться с правоохранительными органами для проведения расследования, нужно ужесточить наказание за подобные преступления». В равной степени эти мероприятия — необходимые условия предупреждения жестокого обращения с детьми и в резиденциальных учреждениях.

 Принцип НКО: «просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам»

     Не думаю, что требования главы правительства — новость для управленцев, соцработников, правозащитников и читателей. Их предлагали, о них говорили, писали, рекомендовали и требовали исполнения многие некоммерческие правозащитные организации, проводя многочисленные мониторинги соблюдения прав ребенка в интернатных учреждениях.
К примеру, ОФ «Лига защитников прав ребенка» по результатам мониторинга соблюдения права ребенка на семейное окружение (2010 г.) опубликовала отчет, одна из рекомендаций которого предусматривает разработку национальной программы и плана действий по деинституционализации детских резиденциальных учреждений.
Ничто не мешает этому фонду осуществить анализ отчетов правозащитников, документов социальных министерств и подготовить для премьера альтернативную справку о защите прав ребенка в детских резиденциальных учреждениях. Уверен, ее содержание будет во многом отличаться от содержания аппаратных справочных материалов о положении дел в сфере защиты прав ребенка, что ложатся на стол премьера. Предположим, такая справка подготовлена.

Деньги во спасение

     Из ее содержания премьер может узнать, во-первых, о том, что «большинство государственных интернатных учреждений финансируется из республиканского бюджета, из которого лишь 3% средств направляются на предоставление услуг детям, а основная их доля — на административные расходы, коммунальные услуги, амортизацию и ремонт старых больших зданий». Во-вторых, о том, что «на содержание одного ребенка в интернатном учреждении государство в среднем тратит около 7,0 тыс. сомов в месяц». В-третьих, что «затраты на содержание ребенка в приемной семье без оплаты труда приемным родителям составляют 5 635 сомов в месяц». А «с оплатой труда — 205 100 сомов в год». В-четвертых, к своему удивлению, премьер узнает, что в 2013 г. в интернатные учреждения поступили 488 детей, а устроили в приемные 56 и возвратили в родные семьи 148 детей. В итоге детское население в интернатных учреждениях приросло за год на 234 ребенка. А планировали-то не рост, а уменьшение.
Имея к началу совещания справку с такой информацией, премьер не стал бы предлагать министрам мероприятия, о которых правозащитные организации твердят после каждого мониторинга детских домов и интернатов, а направил бы энергию министров на ликвидацию отдельных детских интернатных учреждений, возвращение детей родителям или устройство в приемные семьи либо в детские учреждения семейного типа. Реализация каждого из этих мероприятий если не предотвращает, то сводит возможность жестокого обращения с детьми к единичным случаям.
Если бы участие в совещании у премьера принимала министр финансов О. Лаврова, то она, используя названные цифры, сразу бы подсчитала, что на государственное детское учреждение с сотней воспитанников необходимо ежегодно выделять не менее 84 млн. сомов. А на ту же сотню ребятишек в приемных семьях требуется всего 20,5 млн. сомов. Разница существенная. Шестьдесят миллионов сомов «на дороге не валяются» и для бюджета — весомая экономия, не говоря уже о той экономии, которую может принести ликвидация интернатных государственных и муниципальных детских учреждений, число которых неуклонно приближается к сотне.

Возможный «ультиматум» Минфина…

     Ольга Владимировна, как министр финансов, не может не обратить внимание на разницу в расходах на содержание детей в приемных семьях и в детских учреждениях. А как мать, не может не возмутиться тяжелым положением ребят в некоторых детских учреждениях и должна в ультимативной форме потребовать от глав министерств социального блока ускорить «разработку и внедрение механизмов интеграции детей-сирот в приемные (фостерные) семьи». В первую очередь из тех учреждений, в которых жизнь детей — ежечасная борьба за выживание. Она может настоятельно рекомендовать коллегам-министрам, во-первых, определить детские резиденциальные учреждения, подлежащие ликивидации, во-вторых, подготовить в течение 2015 г. необходимое количество приемных семей, живущих в районе детского учреждения и способных принять детей на воспитание. В-третьих, гарантировать финансирование приемных семей с момента устройства детей, направленных из детского учреждения.

…и вполне возможное предложение от ЮНИСЕФ

     К сожалению, на совещание у премьер-министра не пригласили представителей Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ). В противном случае премьеру была бы представлена справка или отчет, из которого он мог бы узнать, что    ЮНИСЕФ, проведя в 2001 г. исследование положения детей в интернатных учреждениях, предложил идею их деинституционализации (перемещение детей из закрытых детских учреждений «в альтернативную, более заботливую среду»). В последующие годы фонд инициировал и оказал финансовую поддержку ряду пилотных проектов  возвращения детей в биологические семьи. В результате десятки детей вернулись домой. Была «доказана и возможность введения альтернативных форм воспитания детей на базе интернатного учреждения без дополнительных затрат со стороны государства».
Кроме того, из отчета премьер узнал бы, что в развитие Совместного плана действий правительства КР и ЮНИСЕФ (Программа сотрудничества на 2012-2016 гг.), в котором предусматривается лишь содействие «уменьшению количества мальчиков и девочек, проживающих в государственных учреждениях», ЮНИСЕФ предлагает свое содействие в разработке с каждым из министерств социального блока комплексного плана ликвидации либо преобразования конкретных детских резиденциальных учреждений. В этом документе каждому министерству в соответствии с его компетенцией следует определить соответствующие мероприятия, направленные на создание условий, обеспечивающих возвращение детей в сферу семейного либо квазисемейного окружения. Разработка и реализация такого рода планов вполне возможны. Они стали бы естественным результатом, венцом более чем двадцатилетней работы представительства ЮНИСЕФ в Кыргызстане, необходимым условием предупреждения жестокого обращения с детьми, лишенными родительского попечения.

Геннадий ЖАЛКУБАЕВ,
независимый аналитик.
Фото Егора КОЗАДАЕВА.