Нынешним летом мне вспомнилось, как Чингиз Айтматов сразу по окончании романа «Когда падают горы» выслал мне свою рукопись из Бельгии специально, чтобы узнать моё мнение о книге. Вот и теперь, 7 июля 2013 года, по прошествии пяти лет со дня кончины Чингиза Торекуловича (как летит время!), мне посчастливилось одним из первых читать нигде пока не публиковавшуюся рукопись его незавершённой повести «Чоор и земля».

Айтматова уже нет, а я, выразив своё мнение об этом произведении вдове писателя Марии Урматовне, сижу и никак не возьму в толк, как так случилось, что повесть не дошла до читателя. Объём машинописного текста — 146 страниц, кроме этого, есть ещё семь-восемь, написанных от руки самим писателем.

У каждого пищущего человека в его творческом портфеле всегда есть то, что было едва начато или доведено до середины, а затем по какой-то причине временно приостановлено либо не было завершено, потому что в ходе работы поменялись планы, творчество легло в иное русло или же произведение разонравилось автору. Я более 30 лет находился с Айтматовым в творческих и близких человеческих отношениях, поэтому всегда был в курсе всего, будь то новое произведение, над которым он работал, или же статья, которую он готовил по просьбе того или иного журнала или газеты. Частенько он просил меня уточнить какие-то материалы, относящиеся к создаваемому произведению или статье, либо найти старые номера газет и журналов. Я, конечно, всегда с удовольствием старался вовремя выполнить его просьбу. Например, однажды, когда Чингиз Торекулович собрался писать о смерти Чингисхана, я по его просьбе в библиотеке Академии наук взял для него много книг о монголах. Однажды он попросил меня найти охотников, хорошо разбирающихся в повадках и образе жизни снежных барсов. Вскоре после этого он написал свой, как оказалось, последний роман «Когда падают горы».

Мне довелось быть свидетелем самих истоков создания многих рукописей Чингиза Айтматова. Можно отметить, что в процессе работы над такими произведениями, как «Богоматерь в снегах», «Бахиана», «Цена Бога», «Китина и Китон, или Досье о влюблённых», «Смерть у Стены плача», автор останавливался после написания 30-40 страниц, был чем-то недоволен, несколько раз начинал писать их заново. Конечно, названные выше рукописи можно назвать эскизами к большим произведениям. Некоторые из них, претерпев изменения, вошли в романы «Плаха», «Тавро Кассандры». Хочу привести ещё один факт: как-то, много лет назад, писатель передал мне около десяти страниц рукописи, сказав: «Прочти и скажи, что ты об этом думаешь». Взяв рукопись, я, удивлённый и взволнованный одновременно, поспешил домой. Не торопясь прочитал его. Мне и в голову не могло прийти, что Чингиз Айтматов может писать фельетоны. Назывался он «Цветы, вспоенные не водой, а ядом». Не знаю, но мне показалось странным, что писатель взялся за фельетоны. Когда наутро я высказал ему эту свою мысль, он не забрал рукопись обратно, а предложил мне оставить её у себя. С тех пор она так у меня и хранится. Если передать содержание фельетона в нескольких словах, то он о пагубном влиянии жёлтой прессы на общество… Ещё одним произведением, оставшимся в виде рукописи и не дошедшим до читателя, оказалась повесть «Чоор и земля». Слава богу, что рукопись нашлась. Со времени её написания прошло уже сорок лет. Остаётся загадкой, почему на протяжении стольких лет писатель ни разу не обмолвился об этой своей рукописи. Возможно, тот факт, что рукопись была недавно обнаружена в доме его сына Аскара Айтматова, говорит о том, что одна из причин сорокалетнего молчания кроется в личной судьбе писателя?! Скорее всего, мне думается, это связано с тем, что прототипом одного из персонажей повести — Шолпан — была великая наша балерина Бюбюсара Бейшеналиева, которую Чингиз Торекулович по-настоящему любил. Глубокая душевная трагедия писателя, связанная с её неизлечимой болезнью, а затем с ранней смертью, вероятно, и помешала продолжению творческого процесса?! А возможно, причиной этого было то, что под веянием критического духа «оттепели» 1960-х годов в повести открыто высказывались резкие, критические мысли, идеи?!

Произведение, вероятнее всего, по времени было написано после повести «Прощай, Гульсары», но до повести «Белый пароход». Во-первых, главным толчком к его написанию, по всей видимости, послужил общественный настрой, сопровождавший просходившие во второй половине 1960-х годов изменения в стране. Во-вторых, создаётся впечатление, что идейно-художественное содержание, взгляды писателя, система образов в известной мере перекликаются с тем, как это было изображено в повести «Прощай, Гульсары», становясь неким его продолжением. В-третьих, если вспомнить, что небольшой отрывок повести был опубликован в 1974 году на болгарском языке под названием «Земля и флейта», то можно с достаточной мерой уверенности предполагать, что работа писателя над этой повестью приходится на конец 1960-х — начало 1970-х годов.

Однажды, перелистывая подготовленный библиотекой имени Чернышевского (сейчас — Национальная библиотека) к пятидесятилетию Ч. Айтматова библиографический указатель, составленный Астафьевым и изданный в 1977-м, я увидел там информацию о том, что в 1974 году на болгарском языке было опубликовано произведение Ч. Айтматова под названием «Земля и флейта». Конечно же, мне и раньше приходилось несколько раз просматривать этот указатель. Нередко бывает так, что переводчики, чтобы дать информацию о произведении, которое они переводят, заранее поделиться с читателями тем впечатлением, которое оно на них произвело, а также заинтересовать читателей ещё до того, как новое произведение выйдет в виде книги, отдают в печать отрывок из него, причём давая новый, подходящий к публикуемому отрывку заголовок. Видимо, я, хоть и видел этот заголовок раньше, принял его за отрывок из повести «Прощай, Гульсары». Даже если не учитывать изменение темы в переводе, нередки случаи, когда сам автор по различным причинам даёт произведению несколько разных названий. Достаточно в качестве примера привести такие названия произведений писателя, как «Кыямат» — «Акыр заман» — «Баталга» («Плаха» — «Последние дни» — «Судный день»), «Кылым карытар бир кїн» — «Бороондуу бекет» («И дольше века длится день» — «Буранный полустанок»), «Жамийла» — «Обон» («Джамиля» — «Мелодия») , «Кызыл жоолук, жалжалым» — «Делбирим» («Тополёк мой в красной косынке»), «Тоолор кулаганда» — «Сардал кыз» («Когда падают горы» — «Вечная невеста»).

Следовательно, можно сделать вывод, что повесть «Чоор и земля» была написана в период, когда творчество Ч. Айтматова поднялось на новую ступень литературно-эстетического развития. Из имеющейся рукописи неизвестно, считал ли писатель своё произведение завершённым. На мой взгляд, повесть вполне можно считать завершённой, потому что в ней Ч. Айтматов смог, в принципе, до конца выразить свои мысли, полностью раскрыть образы своих героев, а сюжетная линия достигла логической развязки. Я назвал повесть неизвестной, потому что у нас сейчас нет ещё лишь финала произведения. Таким образом, речь пойдёт о найденной вскоре после кончины писателя рукописи…

Название темы, особенно то, как она звучит по-кыргызски, кажется несколько необычным. «Чоор» и «земля» — понятия, казалось бы, никакого отношения друг к другу не имеющие, одно принадлежит к материальному миру, тогда как второе — больше к миру идеальному… Тут на память приходит стихотворение поэта-суфиста Руми о флейте, иначе говоря, «о тоске по своему истоку». В нём флейта скучает по покрытому камышом берегу, где она росла ещё до того, как стала флейтой, и эта грусть и тоска вырываются из неё печальной мелодией! Видя свой человеческий, гражданский и творческий долг в том, чтобы подчинить себя безграничной милости и любви Божьей, прославить его могущество и силу, поэт-суфий Джалаледдин Руми всегда в своих произведениях посредством обычных жизненных явлений аллегорически говорит о «начале начал» — Боге. В основе стихотворения лежит питающая его мысль-наставление поэта: «Бог-Творец есть тот первоисток, который, «замесив» нас из глины (или вырезав из выросших на ней растений), изготовил подобно флейте, и нам надлежит познавать его, стремясь к духовному единению с первоисточником». Мне подумалось, что, с юности страстно желавший познавать произведения поэтов и писателей как Востока, так и Запада, Чингиз Айтматов, конечно же, был хорошо знаком с творчеством Руми. Возможно, своим произведением «Чоор и земля» писатель в соответствии с традициями «назиры» (в литературной классике Востока — написание «поэтических ответов») вступал в своеобразное творческое состязание с Руми, желая поделиться своими мыслями о «первоистоках». По мере проникновения в суть произведения я всё больше убеждался, что был прав в своём первоначальном предположении. Обращение к истокам, тоска по ним являются центральным мотивом, составляющим самую суть повести «Чоор и земля». Конечно, обращение это не имеет той религиозной направленности, как в мистической поэзии поэта-суфиста, оно у Айтматова ведёт к истокам национальным — народным обычаям и традициям, верованиям, понятиям, являющимся предпосылкой правильного, здорового развития общества.

В произведении чувствуется настроение духовного кризиса и разочарования, вызванных «развалом» и «падением» государственной системы управления в стране, имевшими место в конце 60-х годов прошлого века. «Развал» — это развал власти времён Хрущева, выступившего с резкой критикой сталинизма, начавшего руководить с мыслью «вот теперь мы пойдём по правильному пути», вытеснение её сторонниками прежнего, централизованного, авторитарно-тоталитарного стиля, конец «хрущёвской оттепели». Вновь потихоньку начали тормозиться демократические начинания в сфере культуры, искусства, управления, а беспорядки в хозяйстве, идеологическом руководстве, внешней политике пошатнули доверие людей к государственной власти, их веру в справедливость социалистической системы, толкнули на самостоятельные поиски истинных ценностей, составляющих сердцевину всякого развития. И вполне закономерно, что в такие моменты первое, что «приходит на ум», — это национальные истоки своего народа, его культурное наследие, обычаи и традиции. Первые признаки подобных поисков у Айтматова можно наблюдать в его повести «Прощай, Гульсары» на примере образа Танабая. Однако в ней в качестве главной причины допущенных недостатков критике подвергается репрессивно-авторитарный режим сталинского правления, а произведение заканчивается мечтой Танабая вновь вернуться в ряды партии. В повести же «Чоор и земля» в отличие от повести «Прощай, Гульсары» мы вовсе не видим ничего, на что мог бы опереться в своём угнетённом сознании главный её герой Байымбет. Нет у Байымбета и такой искренней веры, какую мы видим у Момуна в «Белом пароходе,» — его вера в святую силу рогатой Матери-оленихи. Несмотря на то что и герой, и вместе с ним автор с надеждой обращаются к национальным истокам — мудрости, обычаям и традициям, опыту народа, их вера в то, что эти истоки приложимы к советской жизни, кажется ещё слабой. Если вспомнить, как автор в одной из своих бесед утверждал, что он «использовал фольклор в «Прощай, Гульсары» в качестве художественного средства, а в «Белом пароходе» — в качестве концепции, то, видимо, вера в истоки народной мудрости не поднялась ещё тогда у писателя до уровня активной идейной концепции. Фольклорные средства в этом произведении не привязаны напрямую к основной истории, составляющей основу сюжета. При описании отношений между разными поколениями (Байымбет, его дочь и зять, внук), между обществом и отдельными людьми они осторожно используются в качестве отдалённо звучащих художественных параллелей.

В рукописи можно наблюдать и то, как Чингиз Айтматов продолжает углублять свою художественную позицию, начатую в «Прощай, Гульсары». Если выразиться точнее, автор, понимая, что пишет в русле социалистического реализма, приноравливаясь к принципу партийности, тем не менее пытается отойти от него и осмеливается сделать упор на недостатках социалистического общества. Он стремится показать через образ главного героя, как со временем всё больше усиливается искажение идей социализма, как в сознании советских людей, миллионах семей всё больше укореняется чувство эгоизма, как коллективизм, уважение к старшим всё больше подавляются всеобщей апатией и равнодушием.

Каким сильным, воодушевляющим чувством был коллективизм во время строительства Большого Чуйского канала в 1939 году и годы Великой Отечественной войны. Когда строился самый большой в республике канал, коллективизм как символ единства народа разве не убеждал нас в крепости, силе социализма?! Разве была бы одержана Великая Победа в тяжёлой войне, если бы не было коллективизма? А что теперь?! «Каждый тянет одеяло на себя». Ушла из душ людей человечность, все выслеживают, подсиживают друг друга, роют яму один другому. Словно понятия ответственности, обязанности превратились в архаизмы…

Главный герой повести «Чоор и земля» Байымбет не просто современник Танабая из «Прощай, Гульсары». Он так же, как Танабай, радуется достижениям общества, огорчается его недостаткам. Внутренний мир, психология, мышление, поведение этих двух героев тоже схожи, одинаковы. Их воспитали отстаивать правду, и они всю жизнь носят эту правду у себя в сердце, они смотрят ей прямо в глаза и не умеют хитрить и двоедушничать, как остальные. Но Ч. Айтматов не делает этих двух своих персонажей похожими как две капли воды, нет, в изображении каждого из них присутствует идейно-художественное своеобразие. В целом их дополняют и Эдигей из романа «И дольше века длится день», и Бостон из «Плахи». Это те люди, по Айтматову, на которых «мир держится» испокон. Именно благодаря тому что в жизни есть такие люди, мир чист и справедлив.

Повесть «Чоор и земля» тоже повествует о трудной человеческой судьбе. Судьбу порождают не только жестокие преграды и препятствия жизни, но также судьба одного человека влияет на судьбу другого. Судьба создаёт условия для конфликта в произведении. Судьбы айтматовских героев цепляют, как принято сейчас говорить, заставляют плакать, утешают, печалят, радуют именно потому, что они близки судьбам самих читателей. Не оставляет читателя равнодушным и судьба Байымбета.

Произведение начинается так: «Этот автобус ничем не отличался от других автобусов, которым несть числа на свете. Но именно на нём, на этом автобусе он отправился за город и на нём возвращался. Поскольку в этот раз, когда он прибыл в Кайынды, он не остался там, как обычно, до следующего рейса, а тотчас же на этом автобусе поехал назад в город. В том-то и дело. Задержись он до следующего рейса, возможно, все обошлось бы… Вот об этом речь…»

Итак, мы знакомимся с новым и в то же время старым героем Чингиза Айтматова. Старым, потому что Байымбет — это идейный образ автора в начале семидесятых годов. Новым — потому что мы знакомимся с этим героем впервые. И здесь вновь автор посредством своего главного героя поднимает социальные, нравственные, моральные, как всегда, политически значимые, актуальные, новаторские проблемы, касающиеся того времени, а по большому счёту — и сегодняшнего дня.

Чего только ни пришлось пережить за свои почти семьдесят лет Байымбету, пламенная молодость которого была посвящена строительству БЧК — Большого Чуйского канала — и закладыванию, в его и понимании многих других современников, фундамента социализма. Он — активный строитель нового общества, подобно другим, самозабвенно верит в социалистические идеи, служит им всей душой. Быть другим, даже думать иначе, отстраняться от общества невозможно. Все гордятся тем, что под руководством великого вождя, отца мирового рабочего класса советские люди идут правильным путём. С почтением стоя перед большим портретом Сталина и с твёрдым убеждением, что победят капитализм на мировой арене, строители БЧК дают обещание досрочно завершить стройку. Они знают, что Большой Чуйский канал имеет огромное значение для развития и процветания народа, и поэтому не покладая рук усердно трудятся день и ночь. Социальное равенство, твёрдая дисциплина, чистота помыслов, забота друг о друге, взаимное уважение — всё это кажется в новинку тем, кто ещё два десятилетия назад терпел унижение и эксплуатацию в феодальном обществе. Чингиз Айтматов вдохновенно описывает великий труд киргизстанцев в довоенный период, присущие народу достоинство и честь. Романтические побуждения и преданность идеям социализма сближают, объединяют людей, рождают согласие между ними. Основная цель писателя — отразить дальнейшую драматическую судьбу тех, кто был глубоко убеждён, что социализм победил, кто умел сочетать слово и дело.

На руководящую должность избирается опытный, умелый, знающий толк и в деле, и в слове большевик Асакеев. Только руководитель, сам неуклонно следующий линии партии, имеющий огромный авторитет, чистую совесть, стоящий на страже правды, в те годы был способен повести народ за собой. Ведь и Байымбет лишь при содействии Асакеева устраивается в филармонию, что становится поворотным пунктом в его судьбе!

Партия и правительство создали все условия для того, чтобы Большой Чуйский канал был построен, люди преодолевают безграмотность, углубляют свои знания, с радостью отдыхают. Писатель не случайно использует слово «чоор» («свирель») в названии своего произведения. От начала и до конца повести древний народный инструмент кыргызского народа, каковым является чоор, проходит как обобщённый символический образ культурного наследия нации. Он продолжает образ темир комуза (варгана), на котором играла жена Танабая Жайдар в повести «Прощай, Гульсары». В этой книге автор также даёт особую оценку древнему инструменту, используя его наигрыши при передаче психологического состояния Танабая, потерявшего близкого друга Чоро. В этом, конечно, мы видим то, насколько внутренний мир Чингиза Айтматова близок музыке. Не случайно его произведения многие сравнивают с рапсодиями, симфониями и поэзией.

Чоор в произведении — это символ надежд и чаяний трудового народа, его совести, чувства справедливости и любви. Чоор — с древности свидетель горькой судьбы народа. С помощью чоора писатель открывает нам внутренний мир героев. У тех, кто близок к чоору, кто почитает и понимает его сокровенные мелодии, чисты и внутренний мир, и жизнь. Именно поэтому народные мелодии, талантливо исполняемые Байымбетом, оказывают сильнейшее влияние на окружающих. Чистоту звука, издаваемого свирелью, его мелодичность, великолепие сравнивают со звуком родника, игриво стекающего со склонов гор, используя многозначное слово «ак», «Ак булак» — «Белый, чистый, священный родник». Слыша чистый звук этого Белого родника, мастерски вырезанного из тонкого стебля, рабочие, а вместе с ними и сам чоорчу — исполнитель Байымбет, не просто отдыхают душой, но и воодушевляются на новые трудовые свершения, предаются мечтам, устремляются к цели, наполняясь силой, которая «и горы может свернуть». Всё это и описывает писатель, степенно, по порядку, красочно, вырисовывая постепенно обширное полотно, изображающее реалии жизни довоенного времени. Да, мы знаем о непростом отношении, личной неприязненной оценке Чингизом Айтматовым образа Сталина как вождя, но тем не менее писатель сумел объективно отразить то время, одновременно удивляясь и восхищаясь решительностью, мужеством, силой, упорством и смелостью народа, который непоколебимо верил в своего вождя и за ним следовал. По мнению автора, коллективный труд на крупной стройке является необходимым, призванным служить пользе общества историческим событием, именно поэтому Айтматов оценивает труд, порождённый энтузиазмом на строительстве Большого Чуйского канала, как труд исторической важности. Не зря Байымбет, вернувшийся с войны героем, так сетует, что нет ныне такого же масштабного события, как строительство Большого Чуйского канала.

Мастерство игры на свирели — это природный талант, передавшийся Байымбету по крови от его деда, который был знаменитым чоорчу. Много людей из самых разных селений собирались послушать его игру. Такие наигрыши, как «Айдарыш», «Бекбекей», которые Байымбет впитал с самого детства, сыграли большую роль в формировании его сознания. Когда он начинал наигрывать мелодию, например «Айдарыш», то слушатели чувствовали, как со стороны Ала-Тоо прилетает свежий ветерок, а перед глазами отчётливо рисовалась картина колышащихся в поле злаков и качающихся на ветру деревьев. Так же, как и на картине, звуки наигрыша рисуют всё это живыми музыкальными красками. Умение создать гармонию музыки и изобразительного искусства всегда отличало Ч. Айтматова, свидетельствуя о качествах и способностях, присущих лично ему. Какое бы его произведение мы ни взяли, в каждом виден образец музыки и изображения. Передавая будоражащие внутренний мир человека неуловимые музыкальные гаммы, вырисовывая их словами, писатель вплетает загадочные тайны мелодии в самую душу своих героев. В этом-то и заключается сила художественного творчества Ч. Айтматова. Автор сумел услышать музыкальные аккорды даже в топоте копыт мчащихся лошадей, которых Байымбет увидел во сне. Живая музыка с детства овладела всем естеством Байымбета. Чувство музыки, склонность к ней уводят героя в мир романтики, воодушевляют его, более того — сводят его в жизни с казахской певицей Шолпан. О-о, как же счастлив был в те дни Байымбет!..

(Продолжение в следующем номере.)