Прежде чем перейти к конкретному разговору о романе Султана Раева, мне кажется, есть необходимость хотя бы в общих чертах обозначить состояние  современной кыргызской романистики и ответить на самые главные вопросы: каков он, кыргызский роман? какой он путь прошел? есть ли вообще  зримые достижения кыргызского романа на общем фоне мировой литературы? Только так объективно и по достоинству можно оценить место и значение романа Султана Раева «Кара» в современной кыргызской литературе. 

Еще с середины 30-х годов прошлого века начала формироваться наша профессиональная литература, заново обретшая новую письменность. В кыргызской литературе раз и навсегда сложилась парадоксальная, противоречивая тенденция: много, порою даже слишком много так называемых романов, которые в подавляющем большинстве на поверку оказываются аморфными, рыхлыми, бесформенными, кое-как состряпанными в прозаическом жанре произведениями…

И это вовсе неудивительно. Ведь по законам жанра главное — не наличие громоздкого объема, не количество главных и второстепенных героев и, в конце концов, даже не значительность отраженных в произведении событий. Состоялся этот роман или нет? — вот в чем вопрос.

В этом смысле, если судить по высшим меркам, в истории кыргызской литературы ХХ века остались лишь пять романов,  прочно занявших свое место в сокровищнице национального художественного слова. Это, безусловно, романы Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», «Плаха», исторические романы Толегена Касымбекова «Сломанный меч», «За тучей белеет гора», а также «Фронт» Узакбая Абдукаимова… Много это или мало? Мне кажется, что не много, но и не мало. Особенно, если учесть, что по праву считавшаяся одной из самых сильных национальных литератур — грузинская, имеющая древние письменные традиции, также в ХХ веке «выдала» ненамного больше романов-шедевров, чем кыргызская.  Да и в русской литературе ХХ века — одной из самых больших (как по  параметрам, так и по возможностям) в мировой литературе, наберется ли 20-25 романов, которые уже стоят вне всяких критериев и не подлежат никакому сомнению?

В нашей литературе жанру романа за сравнительно недолгое время (с 1930-х  до начала 1960-х годов, когда был создан первый роман-шедевр Узакбая Абдукаимова «Фронт») пришлось проделать поистине неизмеримый путь. Пройти, так сказать, сложный путь рождения, становления, поисков и зрелости. Следовательно,  рассматривая роман Султана Раева «Кара», мы должны вести отсчет с этой «высоты», предъявляя  наивысшие требования. Ибо, несмотря на известные исторические события, произошедшие на постсоветском пространстве, в кыргызской литературе все же периодически появлялись новые произведения разного жанра и разного «веса».

При чтении романа «Кара»  сразу же бросается в глаза, что он при всей своей притчевости написан в реалистической манере. Традиционная описательность, изобилующая подробностями, о чем бы и о ком бы ни говорил писатель, помогает ему добиться доверительной интонации, он как бы приглашает читателя к сопереживанию и глубокому размышлению. Мягкая, лирическая интонация повествования, исходящая из самой природы ритма внутреннего монолога, эпизодически переходит к оглушающему аккорду, напоминая, что перед нами все-таки полифоничный, многозначный, многогранный роман.

Книга написана в лучших традициях высокой литературы. Тут синтезированы достижения кыргызской и мировой прозы. А ведь роман написан в форме философской притчи, повествование в произведении ведется исключительно абстрактно, пересекаясь с реальной действительностью лишь в незримых художественных измерениях, в нем полновесно и ярко отражены все болевые проблемы современного общества.

«Семеро» — так очень просто по количеству героев названа одна из центральных глав, где представлены все герои, вышедшие вместе в путь. Ритм загадочно-возвышенной, патетической интонации  оправдан тем, что герои  произведения —  не совсем обычные люди, а беглецы, сбежавшие из психиатрической клиники. Пациенты, решившиеся на такой отчаянный протест, движимы назревшим в их душах и не дающим покоя духовным бунтом. Ведомые своим неформальным лидером — Императором, они полны решимости найти ни много ни мало истину.

По злой иронии судьбы все пациенты психиатрической лечебницы названы общеизвестными громкими именами — Искендер Зулкарнайн (то есть Александр Македонский), Чингисхан, Король Лир, Таис Афинская, Клеопатра…

Вскоре выясняется, что главный герой романа Император — не только «номинальный» носитель имени древней императорской династии, но и  настоящее духовное воплощение императорского духа,  прочих качеств и особенностей властителя. Он намерен дойти с последователями до  неведомой священной земли и открыть попутчикам глаза, объяснить им смысл человеческого существования на этом свете, попросту говоря, смысл жизни, который и заключает в себе конечную истину.

Читатель  время от времени, прерывая чтение, может погрузиться в размышления, навеянные  глубоко скрытым смыслом произведения. И невольно будет вынужден провести параллели между ситуацией в произведении и действительностью. Разве глобальные перемены, произошедшие в мире за последние четверть века, не повергли современного человека в психологический и моральный шок? Разве не мы, современные люди, сетуем о потере духовных ценностей?

В литературе существуют неопровержимые объективные критерии, определяющие настоящий художественный уровень произведения. К примеру, вот один из главных и неотъемлемых критериев: каким бы абстрактным ни было произведение, оно обязательно должно отражать (разумеется, посредством художественного образа) узловые проблемы того общества, в котором создано, и, словно эхо, откликнуться на самые актуальные, болевые вопросы своего времени. В этом отношении роман «Кара» является при всей своей абстрактности очень актуальным произведением. Несмотря на отсутствие конкретного места и времени действия и конкретных национальных черт, в романе четко и зримо предстает жизнь современного общества со всеми ее противоречиями.

У каждого из вышеперечисленных нарицательных героев  своя неповторимая трагедия. Если Таис Афинская, Клеопатра и Лир жили, повинуясь своим низменным, животным страстям и лишь запоздало, уже в пожилом возрасте, принялись искать смысл жизни, то Император и Чингисхан видели свое исключительное предназначение во всемогуществе власти и разочаровались в ней только после того, как познали свою смертность.

Абсурдность ситуации заключается в том, что, подвергаясь в пути  всяческим суровым испытаниям, беглецы наконец оказываются в Стране сумасшедших, где облик их главаря раскрывается во всей полноте. Как дошло до того, что Император, только недавно опьяненный своей безмерной властью, возомнивший себя всемогущим, очутился в психиатрической клинике? Ему в душе хотелось, если представится такая возможность, помериться силами с самим Богом. Он и посчитал себя Богом, правящим на Земле, решающим все вопросы по своему усмотрению и по своему хотению…

Хотя образы всех героев имеют законченность, оригинальность, все же следует признать, что главным действующим лицом романа является Император. Не только потому, что сюжетная канва  построена вокруг него и все морально-нравственные коллизии от начала до конца переплетены вокруг его имени, но и потому, что главная идея произведения метафорично нанизана на его высказываниях. Не достигнув своей последней и главной цели в жизни — попросить прощения у Создателя за все свои грехи в этом бренном мире, на полпути к священной земле  Император умирает.

Перед кончиной он просит прощения у своих спутников за то, что не смог выполнить обещание и довести их до священной земли. «Я, похоже, дошел до своей святой земли, истина раскрылась перед моими глазами… А вы продолжайте искать свою истину… Истина, оказывается, заключена в нас самих, в душах, в сердцах людей. И пока мы, люди, не в состоянии познать самих себя, она не откроется перед нами…»

Ничем не ограниченная, всесильная власть не смогла найти достойного  применения, вследствие чего ее обладатель постепенно приходит к морально-нравственному разложению. Изначально заложенная самим Богом в душе искра человечности не дает Императору  окончательно превратиться в зверя в человеческом обличье.  С годами золотая корона незаметно срослась с черепом, стянув кожу и сжав мозг Императора до разрушительных размеров. Тут, конечно, невольно напрашиваются параллели с манкуртом Чингиза Айтматова.

Но есть и принципиальное различие — если айтматовский манкурт поневоле, насильно был лишен разума, то Император, не желая расставаться со своей короной,  добровольно подверг себя такого рода физическим истязаниям…

Подытоживая предварительные размышления о романе «Кара», мне хочется поведать об одной метафоре, имевшей место в реальной жизни, так как она имеет  самое прямое отношение к автору. В конце 2009 года в Бишкекском русском драматическом театре имени Чингиза Айтматова состоялась премьера драмы Султана Раева «Корона мертвеца», в которой также затрагивались проблемы власти и ее природы (кстати, весьма любопытно было бы провести параллели между этими двумя произведениями, но это, как говорится, дело будущих исследователей). Герои, желая снять корону с умирающего короля, неожиданно обнаруживают, что она намертво срослась с кожей головы. И тут кто-то предлагает: «Ну раз невозможно снять ее обычным способом, надо снять ее вместе с головой!..».

Казалось бы, в этой художественной метафоре нет никакой крамолы. Но в конце спектакля один из приспешников бывшего президента все же  не преминул грозно заметить автору: «Вам придется ответить за свои слова!..» Стоит ли говорить, что вскоре действительно эта угроза была выполнена — Султан Раев был снят с должности министра культуры. Но, в отличие от театральной сцены, в реальной жизни художественная метафора оказалась намного сильнее и суровее!.. Как известно, «корона» все-таки чуть позднее была снята уже вместе с «головой», хотя и в переносном смысле этого слова…

Роман Султана Раева является этапным произведением кыргызской литературы, созданным на новом витке ее развития. Именно поэтому  «Кара» требует долгого и вдумчивого чтения.

Мамасалы АПЫШЕВ,

писатель, лауреат Всесоюзной литературной премии 

имени М. Горького.