Недавно в очередной раз убедилась, что в жизни не бывает случайностей. В первый вторник марта в переполненном зале Национального театра оперы и балета прошел творческий вечер народного писателя Азербайджана, сценариста, режиссера, переводчика Анара Расул оглы Рзаева,  которого мы больше знаем как Анара.

О неслучайностях.  За три года до начала войны  в одном из бакинских двориков родился Анар, которому суждено было стать творческим  человеком хотя бы потому, что и отец, и мать у него — поэты. Кстати, сегодня, 14 марта, у писателя день рождения — исполняется 76 лет. За год до конца войны в азербайджанском селении с красивым названием Маралзами (Долина маралов) родился поэт Гидаят Оруджев. Параллельно с ними жил и творил Чингиз Айтматов. Все трое  относили себя к поколению «шестидесятников». Анар и Гидаят Оруджев лично знали Айтматова и не раз  встречались с ним, Чингиз Торекулович написал предисловие к одной из книг Анара.  Год назад Гидаята Худуш оглы  назначили  Чрезвычайным и Полномочным Послом в Кыргызстан, и это стало точкой  пересечения трех судеб: когда совместно с Министерством культуры, информации и туризма КР обсуждалось, как  возродить былые культурные связи между нашими республиками, Гидаят-муаллим предложил пригласить Анара.

Выйдя на сцену оперного, седой Анар  в первую очередь поблагодарил  публику: «Я удивлен — такого полного зала я не собирал ни в Баку, ни в Москве» и то ли в шутку, то ли всерьез добавил, что столь огромного портрета, как  на афише у входа в театр, ему  никто не посвящал, и он увезет его с собой в Баку.  Дед Анара по материнской  линии Худадат  Рафибеков был первым министром здравоохранения в Азербайджанской Демократической  республике, просуществовавшей всего 23 месяца, до установления советской власти. В 1920 г. Худадат бека расстреляли, а многих его родственников репрессировали. Так часть Рафибековых оказалась в Кыргызстане, эта фамилия теперь здесь хорошо известна:  многие из нас помнят покойного профессора  Джангира Салимовича Рафибекова, руководившего во Фрунзе республиканской больницей. Потомки Худадат бека до сих пор живут здесь, работают врачами и тоже пришли на встречу в оперном. Вот вам еще одна неслучайность, которая  рано или поздно заставляет пересекаться  человеческие судьбы.

Не случайно творческий вечер Анара вел и Мар  Байджиев. За день до этого он приходил к нам в редакцию, показывал черно-белый снимок из своего архива: 1964 год, Высшие сценарные курсы в Москве и весь их выпуск, в том числе  стоящий вполоборота, еще черноволосый и вихрастый  Анар, Рустам Ибрагимбеков и сам Мар Ташиевич. «Мы  вместе учились с Анаром, — вспоминает писатель, много общались, знали друг друга как «облупленных». Но, к сожалению, в последние годы связи утрачены». Встреча в Бишкеке стала для обоих подарком: «Я думал,  что все знаю о нем, оказывается, нет: Мар еще и прекрасный поэт», — признался со сцены бакинский гость, имея в виду  сделанный в последние годы его другом перевод «Манаса» с кыргызского на русский. Кстати, Мар Байджиев прямо на сцене подарил ему собственный перевод трилогии.

И, наконец, о последней неслучайности. Я не зря упомянула вначале, что встреча  в оперном проходила в первый вторник марта. По древней традиции моего народа, вечером каждого из четырех вторников, предшествующих наступлению Новруза, празднуется Чаршамбя байрамы, который посвящается четырем самым сильным и в то же время важнейшим для  человека силам: воде, огню, земле и ветру. Большинство пришедших на встречу с Анаром составляли потомки азербайджанцев, репрессированных  в 20-30-е годы в Кыргызстан и Казахстан. Долгие годы Новруз как  в самом Азербайджане, так и в Казахстане, Кыргызстане  был под запретом. Но наши дедушки и бабушки, отцы и матери все равно сажали в тарелках пшеницу — сямяни, пекли зиреин — молочные лепешки со сладкой рассыпчатой начинкой, а в последний вторник перед  приходом Новруза разводили костры, и мы, счастливая детвора, прыгали через  них.

Анар прибыл  не один, вместе с ним приехала народная  артистка Азербайджана Мелекханум Эюбова. «Мелек» на азербайджском (как и на кыргызском) означает ангел. В прошлом году певица отметила свой юбилей и посвятила ему концертную программу «Ангел, сошедший с небес». Ее имя сопровождает титул «ханенде» — так  у меня на исторической родине называют признанных исполнителей мугамов. Артистка входит в двадцатку самых популярных в Азербайджане народных певцов.

Так вот, первые слова, которые она произнесла со сцены оперного, обращаясь к нам: «Чаршамбя байрамыныз мубаряк олсун! Бахар гялир!» (дословно: «С праздником Чаршамби! Весна идет!»). Да, весна…  Помню с детства черные виниловые пластинки с  мугамами, привезенные из Баку.  Отец с наслаждением слушал их. У нас, детворы, не хватало терпения вникнуть в долгий и печальный сказ ашуга. Теперь понимаю отца: в голосах певца, саза, кеманчи и тара жила, напоминала о себе родина — ее горы, родники… Поэтому, когда запела  прекрасная Мелекханум, первым чувством было острое сожаление о том, что родители оказались вырванными из родной среды, лишенными возможности слушать и слышать то, что дорого.  Кстати, среди песен, исполненных Мелекханум, была и написанная на стихи Нигярханум — матери Анара. «Ана гёзляри» — «Глаза матери» —  называется она.

…В театр пришло много кыргызских парней и девушек, по виду студентов. Рядом со мной сидели несколько из них.  Я настороженно ожидала их реакции:  будут ли им интересны мугам, мелодии доселе неизвестных им  музыкальных инструментов — тара и кеманчи?  Но нет, ошиблась — слушали завороженно. Слишком многое связывает две страны, души двух народов, чтобы не понять друг друга.