Исполнилось четверть века со дня вывода советских войск из Афганистана. События тех лет многие  воспринимают как ненужную  войну. Но само слово «Афган» стало как бы мерилом выполнения  воинского долга  и совести для каждого солдата, офицера, выдержавших все тяготы эпопеи. Для них оно не только  название страны,  а значительно более емкое понятие, включающее в себя весь спектр человеческих чувств и воспоминаний, которые тесно  переплелись между собой  и были пережиты советскими «афганцами». Сегодня многие факты того времени истолковываются с  разных позиций, а нередко и искажаются. Но даже тот, кто по-настоящему  прошел войну, не может поставить последнюю точку в ее оценке, но имеет полное право рассказать подлинную историю тех событий, полных драматизма и мужества. 

Сегодня гость нашей редакции председатель общественного движения ветеранов войны в Афганистане и военных  конфликтов «Боевое братство»  генерал-полковник запаса Абдыгул ЧОТБАЕВ. 

— Абдыгул  Абдырашитович, позвольте вас так называть, поскольку мы  знакомы еще с Баткенской  кампании 1999 года: с чего и как началась ваша  афганская эпопея?

— После окончания в 1979 году Алма-Атинского высшего общевойскового командного училища получил направление на должность командира  взвода в 180-й мотострелковый  полк, дислоцированный в Термезе (Узбекская ССР). Запомнились первые в моей службе тактические учения, в которых  взвод, которым я командовал, в составе полка выполнял задачи по обороне, отражая наступление танкового подразделения. Удалось  удачно организовать взводный  оборонный пункт, за что получил первую благодарность от командования. Как потом оказалось, учения стали последней тренировкой перед  вводом войск на афганскую  территорию.

Запомнился еще строевой смотр полка, на котором присутствовали военные с большими звездами  из Туркестанского военного округа. Всех лейтенантов  вывели из строя и желающим предложили служить в  десантных войсках и спецназе. Обрадовался, что наконец-то сбудется  моя мечта служить в элитных войсковых под-разделениях. Но не тут-то было. Комбат просто перехитрил генералов из округа, послав меня во время отбора подменить дежурного по парку боевых машин. Только потом понял, что на повышение по службе или на учебу командиры обычно отправляют нерадивых, тех, от кого хотят избавиться. Впоследствии, будучи на различных командных должностях, я  сам не раз пользовался такой уловкой.

…В день, когда полк подняли по тревоге, солдаты моего взвода выполняли очень важную задачу — перебирали в столовой гнилую картошку. После этого я вернулся на съемную квартиру, постирал ХБ и решил вздремнуть. Но заснуть не дал мой посыльный рядовой Тимофеев:  в полку объявили тревогу. Надев еще влажную форму, прибыл в штаб полка. Получил задачу выгнать технику и поставить ее в общую колонну, которая к исходу 25 декабря 1979 года вытянулась головой к реке Амударье. Затем в 15.30 по московскому  времени пересекли советско-афганскую границу и, переправившись по понтонному мосту, совершили марш до города Пули-Хумри.

— Вы знали, какие действия придется  предпринимать на территории  сопредельного государства и что надолго задержитесь там?

— О боевых действиях не было сказано ни слова. Командование говорило, что окажем  афганскому народу интернациональную помощь и вернемся назад. Это, безусловно, вызывало у солдат и офицеров чувство гордости. Первые же бои научили принимать решение и брать ответственность на себя, как называлось в афганской войне, «по обстановке», когда  остаешься один на один с ситуацией и от тебя зависит жизнь подчиненных, да и своя собственная.  Самое главное на войне —  выполнить боевую задачу и остаться в живых.

— Помните свою первую боевую операцию и о чем  тогда думалось перед боем?

— Не ради красного словца скажу, что все мысли мои были о родном доме и родителях. На войне это обычное  явление. Моему  взводу в составе батальона  было приказано совершить марш через перевал Саланг до Кабула. За  штурвал одной из боевых   машин пехоты (БМП)пришлось сесть самому, потому что у моих механиков-водителей не было опыта вождения в условиях высокогорья. Потом с высоты посмотрел на  серпантин и похолодел от ужаса… По прибытии на окраину Кабула  получили задачу остаться в резерве для поддержки «какой-то операции», а позже наш второй батальон  выдвинулся к дворцу Амина и занял позиции вокруг него. Увидел много трупов и горевшей техники.

В штурме резиденции президента участвовали отряды спецназначения КГБ СССР и батальон ГРУ, больше известный как «мусульманский», укомплектованный военнослужащими среднеазиатских республик,  одетых в форму афганских военных. Дворец Амина (Тадж-Бек, как еще его называли) был взят за 40 с небольшим  минут, при этом штурмовая группа потеряла около 20 человек.

Это было 27 декабря 1979 года. Мой взвод получил задачу перекрыть выход из ущелья, где располагался военный афганский гарнизон на случай атаки, и продержаться 1,5-2 часа до подхода подкрепления. За несколько минут до нового, 1980 года раздались залпы артиллерии. Я дал команду к бою, и мои ребята  в валенках и ватных брюках попрыгали в арык с водой — единственное естественное прикрытие, потому что было запрещено рыть окопы на полях местных жителей. Потом оказалось, что это наши артиллеристы решили отметить Новый год  холостыми выстрелами. А пехота противника  пошла на нас утром следующего дня. Но один  из военных советников вышел навстречу, минут 20 о чем-то переговорил с афганскими офицерами, и наступающие повернули обратно.

—  Товарищ генерал, а что за история с благодарственным письмом вашим родителям от начальника  политуправления ТУРКВО, о котором вы узнали только после Афгана?

— Дело было так. Действуя в ночном разведдозоре в районе населенного пункта Кундагаль, мой взвод обнаружил на горной тропе блокпост «духов». Одного душмана я уничтожил, действуя штыком и прикладом,  другого обезоружил и связал с помощью подоспевших бойцов.

В результате решительных  действий моих ребят удалось сохранить скрытность  выдвижения батальона  в район выполнения  боевой задачи. Как потом рассказывали родители, письмо от высокого военного начальства читали всем селом. Сами понимаете,  любая весточка оттуда была особенно ценна и дорога, потому что вслух говорить об афганской войне  тогда было нельзя, тем более о потерях в ней.

В конце 70-х годов в Ташкенте существовало похоронное бюро, где после  ввода ограниченного контингента оформлялись документы на первых погибших. Оно носило название «Черный тюльпан». Потом кто-то перенес это название сначала на «пункты сбора и отправки тел погибшего личного состава», как называли в официальных  документах морги, а после и на сами рейсы, вывозившие по воздуху тела погибших в Афганистане советских воинов (груз-200).

Ко всему можно привыкнуть на войне. Кроме одного — к гибели

боевых товарищей,  с которыми ел из одного котелка, укрывался одной шинелью и которые не раз ценой собственной жизни спасали тебя.

— В вашем  афганском  послужном списке, богатом на боевые эпизоды, был период, когда «чотбаевцы» охраняли посольство СССР в  Кабуле. Хотелось бы  узнать подробнее о такой почетной миссии…

— Это боевое задание я  получил в начале февраля 1980 года. Согласно приказу, моему взводу надлежало сменить десантников, охранявших посольство. По прибытии на место поставил задачу командирам отделений, указал места, где надо поставить БМП. Одно отделение послал на  развилку дорог, поскольку рядом проходила главная  автотрасса к штабу 40-й армии. Через какое-то время один из командиров отделения, сержант Абрамов, доложил мне, что ему сделал замечание за  нарушение формы одежды какой-то человек в афганской форме, который потом зашел в посольство. Тут же меня по рации вызвал мой комбат капитан В. Кукса и спросил, что у нас случилось. Я ответил, что все нормально, происшествий нет. Тогда он сообщил, что к нам прибудут люди из штаба полка. Пошел готовиться к встрече. В это время с территории посольства выехал УАЗ в сопровождении бэтээра. Головная машина остановилась, и из нее вышел худощавый мужчина в «афганке». Офицеры из его окружения  подозвали меня и попросили представиться. Я подумал: «Кто он такой, чтобы отдавать ему рапорт?». Видя мою заминку, он строго говорит: «Лейтенант…». Тогда по уставу ему представляюсь: «Командир взвода лейтенант Чотбаев. Извините, я вас не знаю, вы, наверное, сотрудник посольства?». И добавляю, что сейчас придет командир полка, он такой сердитый, что может попасть и ему, поэтому, мол, скорее  уезжайте. Мужчина рассмеялся и сказал,  что подождем его вместе.  Через несколько минут прибыл начштаба полка и, спрыгнув с бэтээра, прямиком к нему: «Товарищ маршал Советского Союза…». Только в этот момент до меня дошло, что это легендарный военачальник В. Соколов (впоследствии министр обороны СССР). Я оторопел, замер по стойке «смирно», весь взмок и думаю: все, кранты моей службе… Видя мое  смятение, маршал подошел ко мне: «Сынок, надо поднять дисциплину  взвода». А я вдруг как заору: «Есть, товарищ маршал, поднять дисциплину личного состава взвода!». Все присутствующие чуть   не покатились от смеха. Уезжая, маршал  приказал  начштаба  не наказывать лейтенанта  Чотбаева. Воспринял это как награду, ведь мои  подчиненные нарушили дисциплину и устав. Это только  в кино все гладко, а в афганской обстановке бывало всякое…

Позже со своим взводом участвовал в боевых действиях во многих провинциях Афганистана. Кстати, в первый год войны из нашего батальона подорвались на минах всего две БМП, и обе из моего взвода. В первый раз отделался легкой контузией, во второй «взлетел», находясь  в машине, замыкающей колонну на марше. Взрыв, черный дым, звон в ушах. Очнулся от того, что ротный орет мне в ухо: «Ну, вы, блин, в рубашке родились: днище разворочено, а на вас ни царапинки…».

— Известно, что со времен Афгана вы дружите с Героем Советского Союза первым президентом Ингушетии  Русланом Аушевым. Когда и как  вы впервые встретились?

— Наша первая встреча произошла в населенном  пункте Асмар, куда Руслан  прибыл в должности заместителя начальника  штаба нашего батальона. В один из дней  я привез сюда взвод на помывку в армейскую баню. Помылись, веду ребят обратно строем. Вижу, неподалеку стоит усатый кавказец этакого гусарского вида, в фуражке и портупее. Слышу, подает команду: «Сержант, ко мне!». Я послал к нему одного из командиров отделения. Он машет головой: нет, не ты.  Послал  другого, та же реакция… Вернув очередного сержанта назад, обращается вдруг ко мне: «Эй ты, нерусский, усатый, ко мне!». Вот так мы необычно познакомились и дружим по сей день.

Потом было много боевых  операций с участием нашего батальона, командиром  которого впоследствии стал Руслан Султанович. Какие  только чудеса не вытворяли  наши ребята, мы успевали  везде и порой выполняли невыполнимые задачи. Про себя я называл родной батальон «летучим голландцем». Помню, как однажды в провинции Лагман мой  взвод находился в боевом разведывательном дозоре. Интрига задачи заключалась  в том, чтобы тихо выдвинуться к базе «духов» и внезапно ударить. Когда начали  движение, вдруг появился  Руслан с двумя местными проводниками, одетыми в  нашу форму и говорит: «Жора, я иду с тобой» (почему он так меня назвал, расскажу позже). Естественно, я  обиделся: ставят самостоятельную задачу, а сами контролеров присылают. Заметив мое недовольство, Аушев сказал, что сам напросился в дозор, после чего ушел с проводниками вверх по горной тропе. Вокруг  темень. В какой-то момент я потерял их из виду. При свете  луны вдруг увидел чей-то силуэт, с которым чуть не столкнулся. Тихо спрашиваю: «Руслан  Султанович, это вы?». Он поворачивается, и я оказываюсь… лицом к лицу с бородатым  моджахедом, а в грудь мне упирается винтовка. Что произошло потом — не понял. Выстрела не было, а я упал на землю от сильного толчка. Оказывается, толкнул меня Аушев, а потом схватился с «духом» врукопашную. Придя в себя, помог ему уничтожить душмана. Тогда дал себе слово, что, когда женюсь и у меня  родится сын, назову его Русланом.

Так оно и получилось: второй  ребенок в семье после дочери назван в честь моего брата по Афгану — Героя Советского Союза  Руслана Аушева.

— И все-таки, почему Руслан Султанович называл вас Жорой?

— В детстве мы, сельские мальчишки очень любили  играть в войну. Каждый выбирал себе имя видного советского военачальника: Чапаева, Суворова, Кутузова…  А я всегда хотел быть Георгием Жуковым. Когда вырос, прочитал его воспоминания и узнал, что в детстве его называли  Жорой. Так что это имя идет со мной по жизни. Прошло оно со мной и Афганистан.

— А  самое ожесточенное  сражение в Афгане, помните его?

— Легких боев на войне не бывает. Однажды  наш батальон выполнял задачу по уничтожению банды в горах близ Кабула в направлении города Газни. Мы никак не могли войти в ущелье. Путь преграждал шквальный   огонь противника, который велся  из хорошо оборудованного опорного пункта «духов». Наш комбат решил схитрить и поставил мне задачу  обойти душманов с тыла по крутому и скалистому  горному подъему. Там они нас не могли ждать. Однако уже перед самым гребнем мой взвод был  обнаружен, и ребят  встретил мощный огонь из крупнокалиберного пулемета. Мы укрылись  за камнями и вступили в перестрелку.  Докладывая комбату по рации о сложившейся обстановке, я глянул вниз и увидел замаскированный БРДМ  душманов. Для его захвата стал  выводить группу по радиостанции. Высоту  эту мы с боем взяли. Две наши  роты ударили по флангам. А я со взводом отвлекал «духов» атакой «в лоб». Уничтоженных  моджахедов мы не считали, а только  собрали оружие. Оказалось, что пулеметчик, стрелявший в нас, был прикован  к скале цепями. А пулемет был снят с бронемашины, которую я обнаружил. Потерь с нашей стороны не было. Но я и несколько ребят получили  легкие осколочные ранения.

Самыми трудными и в  то же время  успешными были боевые действия нашего батальона в  Панджерском ущелье, где каждую сотню метров приходилось преодолевать с боем. Казалось, что здесь против  нас воюют все, кто мог  держать оружие. О боях в этом ущелье написано много.

Во время этого рейда встретил земляка, однокашника по  военному училищу Асанбека Алымкожоева, ныне генерал-майора, начальника Генерального штаба Кыргызской Республики. Тогда же Асанбек командовал  ротой разведбата дивизии в звании старшего лейтенанта. А случилось это во время  зачистки одного из кишлаков. Сведений о том, что, помимо нас, там действует кто-то еще, не было. В кишлаке завязалась перестрелка. Кругом мазанки с узкими проулками. И совсем не видно, с кем мы ведем  боевое столкновение. И вдруг слышу с противоположной стороны отборный русский мат. Мы, естественно, ответили  тем же. Затем последовали команды прекратить огонь. Окриками выяснили, кто и из какой части. Вы не представляете, что было дальше: объятия, рукопожатия…

Конечно же, вспоминаю эпизод, когда получил первую награду. Взвод стоял на блокпосту при въезде в Кабул. На  бэтээре подъехал Руслан Аушев и сказал: «Жора, быстро поехали, идет построение дивизии. Из Москвы куча генералов прибыла. Меня за  тобой послали». Мы  подъехали к штабу, нашли своих и встали в строй. И тут зачитывают  Указ Президиума Верховного Совета СССР о том, что за отвагу  и мужество, проявленные в ходе боевых  действий, орденом Красной Звезды награждается лейтенант Чотбаев Абдыгул Абдырашитович. Я буквально вылетел из строя, чтобы  получить награду. Потом  все стали меня поздравлять и трогать орден. В суматохе я не услышал, как вновь  назвали мою фамилию. Замполит батальона,  мой земляк из Оша Саша Блинов, почти вытолкнул меня из строя. Мне вручили погоны старшего лейтенанта досрочно, на два года раньше. Это были первые награды «афганцам». И награжденных в  дивизии было всего несколько человек. До приказа  о моей замене в декабре 1980-го  успел побывать еще в нескольких  рейдах в качестве офицера оперативного управления. И только в 1981 году получил направление в 419-й Гвардейский  учебный мотострелковый  полк Московского военного округа.

— …Говорят, что война не кончится до тех пор, пока  не перестанут плакать женщины и не будет похоронен последний герой…

— Добавлю к этому святую память о тех, кто не вернулся из боя и остался  в живых. Ребята беззаветно служили Родине, добросовестно выполняли свой воинский  долг, не задумываясь, была ли это праведная война, и показали себя настоящими  патриотами. Особое, необыкновенное чувство единения и понимания связывает тех, кто прошел Афган.

Движение «Боевое братство», которое я  возглавляю, проводит большую работу, чтобы узнать всю правду  об афганской войне, помогает  воинам-«афганцам» и их семьям выжить в наше непростое время. По-разному сложились их судьбы, кто-то нашел  себя в мирной  жизни, а кто-то нет. Общество и государство в большом долгу перед ними. Благодарю Бога, что я остался  жив. Но мне не дает покоя память о боевых товарищах, не вернувшихся с той войны и ушедших, как поется в песне, журавлиным клином в бессмертие…

Сергей СИДОРОВ.

Фото аз афганского 

альбома  А. Чотбаева. 

Генерал-полковник запаса А. Чотбаев —  выпускник Военной  академии им. М. В. Фрунзе. Награжден орденами Красной Звезды, «Манас» III степени, «Дружба», «Данакер», Почетной грамотой  Президиума Верховного Совета СССР, а также более 60 государственными, ведомственными и общественными орденами и медалями СССР, СНГ и зарубежных  государств. Почетный гражданин  Бишкека и Баткена. Участник  вооруженных конфликтов в Нагорном Карабахе, Таджикистане и на юге  Кыргызстана. Имеет осколочное ранение и контузию.