Конец января 1944 года. Поздний вечер. Из правления колхоза «Трудовик»  Джеты-Огузского района после собрания расходится  народ. Сегодня  колхозники и живущие здесь эвакуированные подвели итоги прошлого года, приняли обязательства на следующий. Народ  говорил о том, какую помощь фронту может оказать каждый. Колхоз жил  мечтой о победе и как мог приближал это событие. 

Те, кого еще не взяли в армию, обивали пороги военкоматов, чтобы добровольно идти на фронт, мстить за погибших, освобождать города и села от коричневой чумы…

Холодно. С гор дует сильный  ветер, дорогу  замело снегом по колено. Но Лидии не привыкать: у них под Ленинградом зимой такая стужа, что страшно выходить на  улицу. Но там нет таких  причудливых гор, на склонах  которых  растут такие красивые голубые ели,  а летом внизу — такие огромные зеленые луга, где пасется скот до поздней осени и много диких яблоневых лесов, где  после дождей можно собирать грибы. Особенно ей понравились  красные  остроконечные скалы,  похожие на бычьи головы,  которые народ называет Джеты-Огуз, что в переводе с кыргызского — семь быков.

Лидия Ниткина  вместе с сыновьями стала проживать в селе Сарыкамыш с сентября 1942 года. Они прибыли сюда с другими  эвакуированными после бомбежек  колхозов  Волховского района Ленинградской области.

Во Фрунзе Лидии предложили два варианта: ехать в  один из колхозов  Джеты-Огузского  района и  работать в животноводческом хозяйстве или  в  Ошскую область — собирать хлопок. Лидия выбрала Джеты-Огуз, она была  дояркой…

Им дали жилье в доме ушедшего на фронт  тракториста, жена которого вместе с малолетними детьми переехала  в другое село к родителям. Дом этот находился на окраине села, долгое время пустовал, поэтому Лидии пришлось приложить много сил, чтобы согреть  его. Стены дома  были очень холодными, от них шла сырость, и, несмотря на теплую здесь осень, дети сидели, завернувшись в ватные одеяла. Угля и дров не было, и семья пошла за хворостом в горы. За день собирали несколько вязанок. Один раз даже чуть не заблудились и с тех пор звали с собой соседского мальчика Атабая, который с радостью их сопровождал.

В селе недавно собрали с огородов картошку. Лидии дали полмешка кукурузы, которую сельчане толкли и варили из неё  аталу — густую похлебку, и если в неё добавить немного молока или айрана, то по тем временам это была вкусная еда.

Лидия написала мужу на фронт письмо, в котором сообщила, что они с детьми целы и невредимы, добрались до  Киргизии, в  колхозе  им дали жилье и работу, что народ здесь очень  добрый и гостеприимный, что она будет работать на ферме, а сыновья пойдут в школу, если им выдадут  обувь и одежду, так  как в дороге они потеряли все свои вещи…

1942-й был очень трудным  и голодным годом. Все от мала до велика трудились в поле. Люди уже знали о страшных зверствах фашистов на оккупированных территориях, о потерях нашей армии, поэтому все самоотверженно работали. Всё отдавалось фронту. В селе многие голодали. И приходили, приходили похоронки…

На ферме в начале войны осталось с десяток  коров. Прислали опытного зоотехника. С божьей помощью ферма стала расширяться. В январе 1943 года  коров уже было  пятнадцать, потом из района привезли еще двадцать швицкой породы, которая давала много молока. Животных постоянно надо было кормить, поэтому  главной заботой всех были корма и  летом все были на сенокосе. Потихоньку ферма начала приносить пользу, молоко везли в  район на молокозавод, на котором делали для фронта сливочное масло…

На последнем собрании  рассматривали три  вопроса: положение на фронте; помощь  действующей армии; разное. По первому вопросу выступил представитель райкома. Он сказал, что наша армия продолжает наступательные бои на Украине, освобожден Донбасс,  что войска 1-го Украинского фронта  в результате кровопролитных  боев овладели городом и крупной железнодорожной станцией  Белая  Церковь, продолжая  наступление,  освободили  город  Бердичев и  приступили к  Кировоградской операции. Кроме того, советские войска  начали освобождение Белоруссии и Крыма. Эти хорошие новости колхозники  встретили аплодисментами и  возгласами радости…

По второму вопросу выступали все колхозники. Начинался январь 1944 года,  был убран урожай с колхозных полей и огородов, с личных подворий, и колхозники наперебой  диктовали председателю, который записывал всё в большой амбарный журнал,  сколько мяса, яиц, овощей  и  яблок каждый сможет сдать  для фронта.

Все раскраснелись, высказывались разные предложения, выкрикивались лозунги, пожелания нашим бойцам  скорейшей победы.

Потом взял слово председатель колхоза, который отметил успехи колхозников в осенней кампании по уборке урожая, по поставкам  государству мяса, молока, хлеба, опийного мака. Говорил о подготовке к весенним полевым  работам, поблагодарил престарелых колхозников, которые в  трудные дни уборки урожая помогли коллективу и выработали по 160-180 трудодней, сказал об ударном труде эвакуированных…

А присутствующий на собрании представитель райкома  вручил лучшей свинарке Нине Арсентьевой под большие аплодисменты грамоту и прикрепил значок «Отличник животноводства»…

Когда перешли ко второму вопросу повестки дня, кто-то крикнул:

— А куда делись 84 килограмма пшеницы для эвакуированных и красноармеек, выделенные для колхоза «Трудовик»?

Этот вопрос застал руководителей колхоза в лице парторга, предсдедателя, агронома врасплох.

— Почему раньше давали по 300 граммов хлеба, а сейчас по 200 граммов? — недоумевали колхозники?

— Почему в прошлый раз сахара не всем досталось, а чая давали всем по 25 граммов,  а себе взяли сколько хотели?

— Детские  ясли не работают!

— А председатель колхоза забрал землю, устроил там сенокос и 30 копен сена увез  на свой двор, —  не унимались  люди.

— Почему прокуроры не работают, недавно 16-летнюю девушку отдали  за 72-летнего старика, — возмутился какой-то женский голос.

— А у парторга колхоза две жены!..

Эти неприглядные дела трудно было утаить, ведь колхоз небольшой и всем видно, кто и как живет.

Больше  всех кричали женщины, у которых  подрастали дочери. Значит, понравится кому-то чья-то дочь, её можно умыкнуть, да?

Но потом бабы успокоились. Вездесущая  Бубайша  всех  заверила, что девушек никто не воровал и что все произошло по согласию девушки-сироты.

Тут скромно сидящая в уголке Лидия не выдержала и сказала, что пользоваться положением девушек в нынешнее время подло. Есть  молодые люди, и природа так устроена, чтобы именно молодые создавали семьи  по любви, рожали детей, растили их для  защиты и  укрепления Родины.

— А за кражу невесты  должны наказывать виновных, — сказала Лидия.

Лидия еще хотела рассказать, как прошлым летом на ферме к ней   подошла её товарка  Насыкат и со слезами на глазах просила спрятать  у себя на два-три дня 15-летнюю Урнису, которую хотели украсть замуж за 60-летнего Элюбая. Она хотела   рассказать, как помогла девушке, но вовремя промолчала, ведь скоро война закончится и она покинет эти края, а те, кто помогал девушке  скрыться,  останутся  здесь, и тогда…

Дело в том, что Насыкат в конюшне, куда зашла  за кормом коровам, случайно подслушала разговор двух подростков, которые просили у конюха  Бекмурата лошадь на два часа. Но  конюх  предупредил, что пока они не расскажут, зачем им нужен конь, он даже слушать их не будет. И тогда  подростки раскололись. Кража девушки  планировалась  на завтра.

— Народ  боится Элюбая, он,  несмотря на войну,  богат, и никто не вступится  за сироту, — уговаривала Лидию  Насыкат. —  Вы эвакуированная,  ваш муж на фронте. Вы ударник социалистического труда. Вас все уважают и  даже если будут знать, что девочка у вас, в ваш дом не сунутся, —  просила женщина. — Жаль сироту, отец без вести пропал, мать, не пережив трудностей, недавно  умерла. Урнису приютили родственники, которые не  догадываются об умыкании девушки и ничего не предпримут для её защиты…

Так юная Урниса стала жить у Лидии. Она немного понимала и говорила по-русски. А позже при активном  участии школьников Андрея и Алеши научилась все  понимать, бегло говорить и  даже стала читать  книжки, которые ей приносили из школьной библиотеки мальчики.

В доме Лидии её стали называть Нюсей, и ей это нравилось. Отзывчивая и простая девушка. К приходу с работы Лидии она варила на плите картошку, прибиралась в доме, пока ребята были в школе, читала. Как выяснилось, она проучилась в школе пять лет, а когда ушел на фронт отец, заболела мать, ей пришлось всю работу по дому взять на себя.

Потом обожгло страшное известие: отец погиб, на брата пришла похоронка, украли корову, мама не выдержала, умерла. На седьмой день поминок её  забрала к себе тетя, сестра по отцу.

Кое-кто из  окружения Элюбая  узнал, что Урниса живет в доме Лидии. Сюда с криками  приходили какие-то женщины, но Лидия не пустила их на порог. Потом около дома  стали собираться  и шуметь подростки, намекая, что спокойной жизни у Лидии теперь  не будет. Конечно же, это  были происки  того же  Элюбая.

Тогда Насыкат привела к ним свою большую собаку, и Джульбарс ночью и днем охранял своих новых хозяев, пугая всех посторонних своим громким лаем.

На ферме тоже узнали о благородном поступке Лидии и всячески  защищали её от людей Элюбая. Те частенько стали наведываться на ферму и запугивали женщину.

На ферме её поддерживали чем могли: то молока в бидончик нальют, то масла топленого  дадут, а недавно из американских подарков ей и всем её детям выдели теплую одежду и обувь.

Было понятно, что от девушки не отстанут. И тогда Лидия решила, что она заберет Урнису  после освобождения Ленинграда  от фашистов  в свои края,  и сказала ей об этом в один из неспокойных вечеров, когда возле дома  опять шумели подростки. Урниса с радостью согласилась. Лидия и её дети тоже очень привыкли к девушке, полюбили её и не хотели с ней расставаться.

— Ты  будешь жить у нас, пойдешь учиться, станешь врачом.

Урниса  потихоньку готовилась к своей новой жизни. Она  была очень благодарна  Лидии. Простая  русская женщина поняла, что девчонке  нужна помощь, и не испугалась Элюбая.

Холодный ветер с гор гнал тучи, луны совсем  не было видно. Стал падать снег, вместе с ветром  он  качал  деревья,  мешал ей идти. Стало совсем темно, но ей было не страшно и совсем не холодно.

Сегодня  утром  почтальон Базарбай принес два письма, одно Лидии с фронта от её мужа Виктора, а другое из госпиталя от…  отца Урнисы, который, оказывается, был тяжело ранен, долго лежал в  разных  госпиталях, ему ампутировали ногу,  и он скоро вернется домой. Жив человек!

Виктор писал, что они совсем близко к Ленинграду и скоро прорвут блокаду, и тогда Лидия сможет вернуться домой, и что надо готовить  документы к разрешению на въезд.

Письмо же от отца Урнисы шло очень долго, ранения  у него были  серьезные:  в ноги и в голову, он долго не приходил в сознание. Лежал в  разных госпиталях, последний находился  в Алма-Ате. Оттуда и написал письмо. Он еще не знал, что мать Урнисы умерла, а дочь  живет в другом селе. Но письмо нашло адресата, потому что везде есть добрые люди, которые направили почтальона к Лидии. Ведь знали, что дочь красноармейца Ниязбека нашла приют у  неё…

В доме теперь поселились радость и надежда. Урниса была  очень рада тому, что отец жив и скоро вернется домой. Лидия радовалась, что муж на фронте  защищает  от  немецких  фашистов  их родные края и  что она с детьми скоро сможет  вернуться  в свой родной колхоз.

Лидия была рада возвращению отца Урнисы, тому, что она теперь со спокойной душой  сможет   вернуться в свои   края,  потому что  родной отец  всегда  защитит  дочь  и не даст её  никому обидеть…

Лидия свернула на свою улицу. Совсем рядом залаяла собака. Это Джульбарс  узнал о приближении хозяйки. В окнах дома горел свет, это значит, дети делают уроки, дома тепло и готов  их незатейливый ужин. Лидия стряхнула с  одежды снег и вошла в дом…

А из репродуктора, что около правления колхоза, громко неслась сводка Совинформбюро о том,  что войска Ленинградского и Волховского фронтов при поддержке  артиллерии и авиации Балтийского фронта разорвали кольцо блокады  Ленинграда…

Софья  НУРМАТОВА.