Немного по-другому назывался  вышедший на экраны  в эпоху «кыргызского киночуда»  фильм Болота Шамшиева с  замечательным Суйменкулом Чокморовым в главной роли. Он рассказывал о борьбе с  контрабандистами опия в 20-х годах минувшего столетия. Эту тему  известный режиссер хотел продолжить  и в одной из последних своих работ «Волчья яма», но по настоянию руководства  республики был вынужден изменить сценарий: в то время  положено было считать, что  проблемы наркомании в Советском  Союзе не существует.
Более полувека назад маковые головки были привычным атрибутом  детских игр, использовали  их  и музыканты тех лет в качестве  латиноамериканских маракасов. Достать такие  «игрушки» и «музыкальные  инструменты» было несложно. Достаточно выехать  на Иссык-Куль и остановиться у  маковых посевов и набрать  охапку стеблей с головками, как говорится,  столько, сколько рук хватит. По нескольку  граммов опия открыто хранилось в домах кыргызстанцев для  лечения.

Середина шестидесятых годов… Киргизия остается  единственной республикой  планового производства  опия-сырца в медицинских целях. Мак выращивали около 80 колхозов и совхозов. Например, в  1965 году его посевные площади только в Иссык-Кульской котловине составляли  6 700 га. Опий — трудоемкая культура, все процессы — подрез маковых головок,  сбор застывшего  латекса — производились вручную и только на рассвете.  Во время уборочной кампании в макосеющих  хозяйствах часто не хватало  рабочей силы, поэтому, как правило, привлекали школьников и  посторонних людей. В период массового сбора урожая опия-сырца   по Иссык-Кульской  области число его сборщиков  доходило до 50 тысяч  человек, в таких условиях обеспечить надежную  охрану плантаций было просто невозможно. Ни облавы, ни аресты, ни  сторожевые вышки не могли остановить хищение  опия. Женщины-сборщицы  прятали его в прическах, за пазухой, в пеленках и одежде своих детей.  Нередко участниками  группового хищения зелья  становились целые звенья сборщиков, члены которых состояли в  родственных отношениях.  Хранили опий обычно под собачьей конурой, зарывали в землю,  помойные ведра, прятали  в детских люльках и буханках. Переваривали сырец в тазах с добавлением концентрата и закатывали в банки.
Практически в каждом селе  Прииссыккулья был свой  негласный лидер, контролировавший поставки похищенного опия в столицы союзных республик. Бывало, что наркотики похищали на  перевалочной базе в  Рыбачье, со складов  Лекрастреста во  Фрунзе и на самом  фармзаводе в  Чимкенте, куда  они доставлялись. Опий воровали граммами и флягами, ради чего наркодельцы шли на  подкуп и убийства, а его перевозка осуществлялась  в термосах и чемоданах с двойным дном, в хлебе  и колбасе, в книгах и куриных яйцах. Изворотливые спекулянты-опийщики, чтобы обезопасить себя,  предлагали  едущим  домой курортникам за большие деньги  передать посылки со знаменитым иссык-кульским  чебаком своим родственникам, а на самом же деле  они были  напичканы опием. Был даже один ужасающий по способу провоза наркотиков  случай.  Его из уст в уста  передавали водители  рыбачинского  Автовнештранса. В августе 1969 года один из шоферов  этого автопредприятия пожалел стоявшую на трассе  молодую женщину с  грудным ребенком и взялся ее подвезти до Фрунзе. Во время пути он обратил  внимание, что  малыш не издал ни звука, а мать не пыталась его покормить. На посту  у Красного Моста бдительный  водитель сообщил о возникших подозрениях  сотрудникам милиции. В  результате оказалось, что женщина попросту везла детский трупик, который  служил тайником для 2,5 кг опия, обнаруженных в нем при проверке. Вот  на какие крайности шли наркодельцы, чтобы любой  ценой доставить свой «ценный» груз.
Этот случай по своей циничной  изощренности затмил даже трагедию 1932 года, о которой  мало известно, поскольку  деятельность органов правопорядка в  борьбе с   наркобизнесом в 30-е  годы прошлого столетия   вынужденно  носила негласный характер. Все  материалы о наркобизнесе были засекречены и в статданные не включались. Уголовные дела о хищении  и контрабанде опия,  протоколы судебных заседаний спустя некоторое время  после вступления решений  суда в законную силу уничтожались. Поэтому  сотрудники милиции вели борьбу с социальным злом, которого как бы и не было.  Однако значительные  объемы  изымаемого у контрабандистов опия  свидетельствовали о достаточно широком распространении этого вида преступления.
В том  году  сотрудники уголовного розыска в одном из домов Фрунзе задержали группу преступников с большим  количеством опия. При обыске обнаружили около 20 пудов этого зелья, три револьвера с 26 патронами. Опий  принадлежал  Лектехсырью и был захвачен преступниками при его транспортировке в районе Токмока.  Бандиты убили  двух охранников и расправились с их семьями. Отголоски этого преступления  аукнулись в 1936 году.
Тогда во Фрунзе за спекуляцию опием задержали аптекаря  Норенберг, ее мужа Лян Юн Фу и  их пятерых соучастников, в  течение нескольких лет вывозивших ежемесячно из  республики не менее пяти пудов  опия-сырца в города  Средней Азии, Дальнего Востока и Восточной Сибири. Кроме того, наркодельцы  содержали десятки опиомукурилен в столице в скрытых трущобах Кузнечной  крепости,  на Карпинке и в Рабочем городке. У подсудимых было изъято более тонны  переваренного опия, большое количество порошкового зелья, морфий, героин, кокаин в таблетках, кумганы,  чилимы, медицинские шприцы, рассыпное золото, монеты царской чеканки и 400 тысяч советских рублей. В ходе следствия выяснилась их причастность к  организации нападения и убийства двух сотрудников  милиции, сопровождавших пять лет назад опий-сырец Лектехсырья.
Согласно установке партии, что проблемы с наркоманией в СССР нет и быть не может, в 60-е годы  хищения опия-сырца в соответствии   с  действовавшим Уголовным  кодексом рассматривались как спекуляция  и  посягательство на народное добро, поэтому   наркопреступлениями занимались отделы  борьбы с хищением социалистической собственности. Но, оставаясь закрытой темой для  общества, наркомания год от года росла бешеными темпами, стимулируя тяжкие преступления и вовлекая в свои сети большое количество молодежи. Более того, в хозяйствах и на предприятиях резко  падала производительность труда, одурманенные наркотиками колхозники неделями не выходили на полевые работы, наркологические  диспансеры были переполнены.  То же самое происходило в  Туркмении,  Узбекистане и Азербайджане, куда доставлялся  похищенный из Киргизии  опий-сырец. Руководитель республики Турдакун Усубалиев поставил вопрос перед центром о прекращении производства опия-сырца, однако из-за дефицита валюты на закупку морфия за рубежом эта просьба была отклонена. Единственное, в чем помогала  тогда Москва — ежегодно в период сбора  урожая опия на охрану  плантаций направлялись  около 700 курсантов из школ милиции союзных  республик.
Президиум Верховного Совета Киргизской ССР 11  декабря 1962 года, рассматривая наркоманию как серьезную социальную проблему,  издал  Указ «Об усилении борьбы  с хищением, незаконным изготовлением, приобретением, хранением  и сбытом опия и других наркотических веществ». Он предусматривал  ответственность руководителей хозяйств  за охрану опийных плантаций, сбережение  урожая. Уголовный кодекс был  дополнен тремя новыми составами наркопреступлений. Факты хищения опия широко обсуждались на общих собраниях коллективов  колхозных хозяйств и предприятий, проводились открытые судебные процессы. Создали специальную  комиссию Управления  милиции Министерства охраны общественного порядка республики по предотвращению потерь и хищений  опия-сырца. Она проработала недолго и, не  оправдав надежд, в октябре 1963 года распоряжением правительства была упразднена.
Бороться с «фарцовкой» и  пресекать наркобизнес — два совершенно  разных направления милицейской работы. В арсенале  сотрудников ОБХСС не было ни  наработанного  опыта, ни специальной  подготовки для расследования наркопреступлений. Как  вспоминает ветеран органов  внутренних дел Леонид  Зеличенко, работники милиции зачастую ни разу  не видели опий, не знали  его цвета и запаха.  А это значительно  усложняло работу по борьбе  с перевозкой похищенного зелья.  Сотрудники  железнодорожной милиции  в то время  проделали такой эксперимент. Положили в мешок  опий-сырец и под видом пассажиров проехали с ним до Ташкента. Вагон был полон резкого специфического запаха, к ним неоднократно подходили сотрудники милиции, но никто их не задержал.  А вот в камере хранения  ташкентского вокзала тару с зельем у них принять отказались, отрезав: «Мы  опий в багаж принимаем…».
Со временем для борьбы  с наркобизнесом  в республике внедрили   новые методы  оперативной работы  с использованием специальных средств. В марте 1966 года  группа  инструкторов приступила  к эксперименту по подготовке служебно-розыскных собак для обнаружения опия. Обученные  по специальной методике  четвероногие «нюхачи» превосходно зарекомендовали  себя в работе, но, к сожалению, перспективное начинание  милицейского ведомства  нашей республики не нашло поддержки союзного МВД, хотя позже этот  опыт был взят на вооружение и внедрен в  милицейскую практику.
По мнению  известного специалиста в области борьбы с незаконным оборотом наркотиков Александра Зеличенко, середина  60-х годов стала  временным рубежом, когда контроль над сферой  криминального наркобизнеса перешел от наркодельцов-одиночек  к организованным преступным группировкам, обладавшим  неизмеримо большими финансовыми и техническими возможностями. Одна из таких наркобанд была разоблачена в марте  1966 года. В ходе  спецоперации ОБХСС под кодовым названием «Коробочка» милиционеры задержали  около 50 опийных дилеров, изъяли более 100 килограммов опия, большое количество золотых изделий и несколько единиц огнестрельного оружия. Тогда  лидеру  преступного сообщества Алексею Н. удалось скрыться. Арестовали  его позже, во время  так называемого «базарного бунта» на центральном колхозном  рынке в мае 1967 года. Он  проходил по делу в качестве  одного из организаторов  нападения и поджога здания УВД  Фрунзе.  В том же году впервые пресекли попытку  перевозки  наркотиков воздушным путем. В  то время обнаружить их было делом сложным из-за  отсутствия специального  оборудования и техники. Однако благодаря грамотно спланированной операции оперативники  ОБХСС  под руководством  Л. Килина прямо в салоне  воздушного судна задержали нескольких наркокурьеров с большим количеством опия-сырца. Только у одного из них, жителя Намангана Р. Махмудова,  изъяли 13 килограммов «товара»,  расфасованного в кожаные мешочки и еще 5 кг, примотанные к ногам  портянками.
По инициативе сотрудников  ОБХСС с 1960 года на главных автомагистралях выставлялись карантинные посты. Так, в селе Чалдовар с апреля  1963-го по март 1966 года задержали 40 наркокурьеров и изъяли  в общей сложности 180 килограммов опия. Из года в  год нарастал приток  наркодельцов из других республик СССР, заметно  увеличивалось число группировок, промышлявших  незаконным оборотом  наркотиков. Начиная с 1965 года за пять лет ликвидировали 68 преступных наркогрупп, задержали более 300 их членов, изъяли около тонны опия-сырца. Если  в 1961 году за наркопреступления было возбуждено 130 уголовных, то в 1964-м уже 350.
В апреле 1966 года во Фрунзе прошло межреспубликанское совещание по борьбе с наркоманией, хищением и распространением   наркотиков с участием  ответработников ЦК КПСС  и глав милицейских ведомств десяти союзных республик.  Это свидетельствовало о том, что проблема наркомании стала вызывать  беспокойство в высших эшелонах власти. В  ходе совещания руководство Киргизской ССР вновь внесло предложение о прекращении производства опия на территории республики, но, оно опять не было  услышано. Кстати, одним из  сторонников запрета посевов  опия в Киргизии был отец нынешнего министра  внутренних дел Есенжан Атаханов. В 1963 году он руководил расследованием так называемого дела  «Бацилла». Преступная  группировка — около 200  человек, действовавшая в  системе Министерства здравоохранения, путем маркировки запускала через  аптечную сеть республики и за ее пределами пришедшие в негодность особо ценные лекарства. Пришлось изучить тысячи историй болезни, провести многочисленные экспертизы с привлечением   крупных специалистов-фармакологов, ученых-биологов и химиков.  Расследование проводилось в условиях строжайшей  секретности: утечка информации могла спровоцировать панику среди населения. В  1964 году также под руководством  Е. Атаханова была  разоблачена преступная  группа опийщиков из 170 человек, возглавляемая  наркогастролером из Ташкента К. Джураевым. Изъяли более 3 килограммов опия, ценности, оружие,  описали несколько особняков в Намангане, Токмоке и во Фрунзе.
Раскрывая  такого рода преступления оперативники ОБХСС нарабатывали опыт и становились опытными наркоборцами. Сотни, если  не больше, раскрытых наркопреступлений были на счету  Л. Килина, А. Батыршина, Б. Орозова,  Т. Яхъярова, Б. Молдокулова и других. Разработанные ими операции по обезвреживанию устойчивых наркогруппировок в 60-е годы стали  учебными пособиями для  нынешних курсантов Академии МВД и средней школы милиции.
В 1969 году приказом МВД  СССР функции организации борьбы  с наркопреступлениями были переданы подразделениям уголовного розыска, а через год в системе органов  внутренних дел появились  отдельные структуры, специализирующиеся только на борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБН). Сознавая, что наркомания перешагнула границы Центральноазиатского региона и  стала общегосударственной проблемой, в 1974 году с разрешения Москвы  ЦК Компартии Киргизии принял решение о прекращении  посевов опийного мака. Тогда в СССР, по официальным данным, насчитывалось  48 тысяч наркоманов.

Сергей  СИДОРОВ.

Автор выражает искреннюю благодарность за помощь в подготовке материала ветерану органов внутренних дел журналисту Л. Я. Зеличенко.