Олег Нагайка в многословном представлении не нуждается. Сибиряк. Увидел Иссык-Куль и сдался.
Жемчужина дарит ему не только сносность бытия, но и вдохновение. Зимой ли, летом  ходит по берегу горного божества пожилой  человек и разговаривает  с самим собой, с Иссык-Кулем, с поэтами, с жизнью, которая складывается, увы, не всегда комфортно. Это Олег Нагайка, думающий, постигающий высоты самых неожиданных раздумий.
«Случайно взяв с книжной  полки солидный  том «Сонет Серебряного века», где  представлено полторы сотни поэтов, я теперь периодически ныряю в эту книгу для  поддразнивания своего воображения», — вот такой преамбулой сопроводил  Олег Нагайка из Чолпон-Аты свой новый  стихотворный цикл.
Читаем.

Сонет Серебряного века
Я прикоснулся к серебру сонета.
Звеня неумолкающей рекой,
Соединил он два безумных века,
Страстей изображая непокой.
В растворе философского раздумья
Сонет уравновешивает страсть.
И ум, и сердце, разделяя власть,
Поэта душу рвут или целуют.
И сочинитель, чтобы не пропасть,
То подчиняется потоку страсти,
То, испытав разнузданное счастье,
Боготворит жестокой мысли власть.
Пройти по жизни и, храбрясь
для вида,
Путь проторить меж Сциллой
и Харибдой.
* * *
Обезьяна сошла с ума
И стала человеком.
Вяч. Иванов, 1904 г.

Бананы жрать
в тропическом раю
И на зверей глазеть,
сверкая голым  задом,
И визг сородичей
не кажется ей адом:
Отстаивать позицию свою
Имеет право каждый
в дружной стае.
Свободу слова,
самовыраженья,
Неукротимость
волеизъявленья
В дискуссии никто
не ущемляет.
Уже потом, когда она с ума
Сошла и стала белым человеком,
Она своим умом дошла сама:
Рассталась с джунглями она навеки.
Теперь ее терзает кровный интерес:
Куда ее ведет прогресса бес?
* * *
Там царь Кащей
над златом чахнет.
А. Пушкин
Болезнь наживы, злая алчность
Сжигают тело и мозги.
Чем больше  хапает Мизгирь,
Тем злее он душою  падшей.
Не сможет он  богатства мира
Клыкастой пастью проглотить,
Чтобы себе курдюк набить
И лопнуть от избытка жира!
Когда ж его настигнет смерть,
В гробу он будет зло шипеть:
— Вот гады! Крышку домовины
Мне сбили из гнилой осины.
А я, подлец, так круто жил —
Дубовую я заслужил!
* * *
Мы бесконечно постигаем жизнь —
Ста жизней познающему
не хватит!
И все-таки, перевалив экватор,
Находим острова, доступные
без виз.
По целям спорадической стрельбой
Порою попадаем мы в десятку.
Случайность? С неизвестным
затевая бой,
Вольны мы изучить его повадки.
И близко-близко к цели подойдя,
В настойчивом стремлении
к познанью
Вопим мы: “Я открыл!” — и облака
глядят
Из вечности на чудака
с вниманьем:
Он грань вселенной смело
приоткрыл,
Дух напрягая из последних сил…
* * *
Мне не переложить на ноты
Простую песенку дрозда.
Хотя понять певца охота,
Что сыплет ноты у гнезда.
Он ждет певца любви
с гастролей,
Довольствуясь вторичной ролью,
Доверив царствие ночей
Разбойнику златых речей.
А сам в домашней обстановке,
Интимной радостью дыша,
Выводит трели неспеша,
Импровизируя со сноровкой.
Вечерний ласковый уют
Певцы концертом создают.
* * *
О, ласковый  весенний ветерок!
Мои ты чувства нежно омываешь.
А дамы рядом недоумевают:
С чего ты млеешь,
ветхий старичок?
У нас в груди волнение кипит,
И каторга любви звенит цепями.
У ней в плену мы грешными
сердцами,
Мы можем потерять их
иль разбить.
А ты, неугомонный старичок,
Эфир чаруешь нежными стихами.
Они щекочут где-то между нами,
Но трель твоя слаба, задумчивый
сверчок.
Сидел бы ты обласканный
на печке
И грелся мирно от домашней
свечки!

Планета Интернета
Плывет планета Интернета
мимо,
Нешуточные страсти там кипят.
А я земною твердью нерушимой
Пленен. Ее проблемами объят.
Забавы Интернета виртуальны.
Земные страсти греют горячей.
И интеллектуальный звон мечей
Куда важней эфира карт
игральных.
Там нейро-лингвистические игры
Страдают несерьезностью забав.
Заполонив информпространство
мира,
Они диктуют волю, как удав.
И потребителей забили думы —
Не информация, а мусор шума.
* * *
Уже озвучены, запали в душу
Чужие сокровенные слова.
От них уже кружится голова,
Тревожной память уют нарушен.
В магнитном  поле сердцем
находясь,
Горячности речей его внимая,
Ты с обреченностью влеченья
понимаешь,
Как закрепляется таинственная
связь,
Которую, на радость или горе,
С судьбою соглашаясь или споря,
Созвучием душевным назовут
Иль узами, что за душу берут
И, завораживая, увлекают,
И в будущем никак не отпускают.

Роды Вселенной
Омыта водопадом нежных слов.
Невинный поцелуй, грозящий
катастрофой.
И вот красавица восходит
на Голгофу,
Чтоб быть распятой
от невинности оков.
Зачатие. И зреет где-то в чреве
Сокровище, таящее восход.
Растет, растет космический
живот
На солнечном палящем разогреве.
И в криках родовых сквозь воды,
слизь и кровь
В проклятьях извивается любовь!
И новое природы совершенство,
Победно пропищав, дарит
блаженство…
И звездный всплеск, которым
нет числа,
Вселенная на свет произвела.

Пиеса
Поэзия душой сценична,
Святого духа монолог.
Крылатость слов ее привычно
Не ограничит потолок.
Она в извечном мире странствий
Пленит духовное пространство.
И открываются глаза
В ту даль, где буйствует гроза,
Где в атмосфере непокоя
Вершится истины судьба,
Где рока злая ворожба
Драматизирует святое.
И вдохновением поэт
Поляризирует рассвет.

Ведущий рубрики Вилор АКЧУРИН.