(Продолжение. Начало в № 119)

…Крепкий двор Аширбека, засаженный вокруг картофелем и яблонями, с арыками бегущей прозрачной воды и прохладой, будто отрезал нас от мира, где жара и духота. В тяжелых 1990-х годах его родные большей частью мигрировали в Чуйскую область. Не уехали только двое братьев и их пожилые родители.

— Я много раз оставался под открытым небом, чего только ни пережил, и, когда теперь — днем ли, ночью или под утро — приезжаю с пассажирами, в семье никто не спорит. И дом я содержу такой большой, чтобы у всех было своё пространство, — делится Аширбек.

Достаток в его жилище проглядывает во всём: евроремонт, современная мебель, дорогая посуда. Привыкшая к общению с незнакомыми людьми разного ранга жена внимательна и общительна, дети гостеприимны. Как сказывали мудрецы в Азии и в Европе: «Если у человека на самом первом месте Бог, всё остальное обязательно будет на своём». И родители, и жена, и дети, и родичи, и соседи, и гости у Аширбека — каждый на своём месте.

Как заведено исстари у кыргызов, все родственники Аширбека друг за другом пришли нас поприветствовать, разделить хлеб-соль и высказать хорошие пожелания. Эта сохранённая традиция меня тронула.

Племянник Аширбека Амирбек рассказал, как возле Шилвили никто не решался срубить с ходу дерево, оказавшееся у края образовавшегося от селя обрыва. Тогда хоким Файзулло Баратзода, скинув верхнюю одежду, уверенно взял топор и безостановочно, даже с некоторым остервенением принялся рубить, рубить и повалил довольно большое дерево, чтобы трактор смог проехать и убрать затор, накапливающийся от побочных стоков селя.

Долго ещё говорили мы: о реке Кок-Суу, на берегу которой стоит кишлак Муксу, о чуде природы с горячими термальными источниками Тандикул… Туда нас хотели повезти, но наутро ждали в гости в доме Жумабека Зуурова — человека с совершенно оригинальной логикой, философией построения отношений между людьми и с собственным мнением о счастье, как у Эдуарда Асадова — «от кочки и до Казбека».

У Зуурова, как у образованнейшего практикующего врача, сложились свои методы диагностики и лечения с применением рецептов народной медицины. Лично мне он порекомендовал то, к чему прибегали ещё мои родители. Побывать в гостях у такого человека — по-чеховски, «угостить себя хорошим человеком». Так оно и есть. Жумабек ещё и хозяйственник — у него большой огород, сад и пасека. Красавица жена, которую он зовет Таза, дети, говорящие на двух языках, и стерильная чистота в доме. Хлебосольные хозяева приготовили много разной еды.

Старшая дочь замужем, как раз в тот день внуку исполнился год — они пришли, поприветствовали семью и ушли. Сын Шерзод без пяти минут студент, и матери помогает, и за двумя младшими детьми присматривает. Мы остались ночевать у них дома. Венера с Сейданой и Медетом готовили предложения к проекту документа о взаимовыгодном сотрудничестве между министерствами образования двух республик. Я ждала вестей из Душанбе, но вышло так, что в столицу мне пришлось выезжать одной, не откладывая. Жумабек нашел таксиста, который отправлялся ещё с двумя пассажирами через час. Тот заехал за мной. Я оставила половину багажа девочкам, записала номер таджикского мобильного Медета, ему и Жумабеку оставила номер мобильного своей родственницы Сайеры, с которой предстояло встретиться, попрощалась и села в машину. Мы подъехали к зданию какой-то респектабельной гостиницы.

— Сейчас выйдет Бехруз, — сказал водитель Ариф, — а в нижнем кишлаке заберем ещё молодую женщину.

— Сколько тебе лет? — спросила я.

— 26, — отвечает паренек. — Не волнуйтесь, хола (тётя по материнской линии), я давно таксую. Довезу до микрорайона Душанбе и посажу на такси до цемзавода. Дорога хорошая, только километров 50-60 придется потерпеть — Рогунская ГЭС строится…

Помолчав, водитель добавляет:

— Вы с раисом встречались, хола? Он всем нравится: открытый, правду любит…

Откуда он знает, что я была на приёме председателя?!

Вот и Бехруз подошёл. Очень вежливо поздоровался, нешумно разговаривает, начищенный весь. Проехав с полчаса, взяли и молодую женщину по имени Гули.

Мне очень хотелось засветло увидеть Сурхомон — место слияния рек Сурхоб и Обихингоу, заснять рождение Вахша и площадки строительства Рогунской ГЭС. Сколько же десятилетий должно было пройти до того момента, чтобы первый ковш грунта для будущей чаши плотины ГЭС снял на экскаваторе сам Президент! Надо же, турбины ГЭС будут вращать и кыргызские воды… Воды-то у нас общие, как и судьба жить рядом. А ведь далеко-далеко внизу Вахш сливается с Пянджем, превращаясь в Аму-дарью — там, на её берегах, живут своей жизнью другие народы….

До сумерек я успела сделать достаточно снимков. Сфотографировала и ребят: образованного, эрудированного Бехруза, очень патриотичного, внимательного Арифа. И, конечно, черноглазую улыбчивую, чуткую Гули — оказывается, я уснула у неё на плече и проснулась, когда на дороге начались колдобины.

— Эту дорогу нет смысла ремонтировать, всё равно затопят, — сказал Бехруз.

Возле какого-то здания остановились, ребята направились туда и вышли с пакетами.

— Здесь перспективный молочный завод. Это — джургат, попробуйте, — и Бехруз передал нам с Гули по пластиковой упаковке национального кисломолочного продукта.

По вкусу как наш айран. Как инженер-технолог молочного производства, я оценила высокое качество напитка.

В одиннадцать вечера мы были на окраине Душанбе. Бехруза уже здесь встречали. Всё правильно — сначала к родителям с гостинцами, а потом домой. Мы тепло попрощались. Нас с Гули Ариф повез в микрорайон, где можно было купить гостинцев. Я набрала красивых лепёшек и персиков. Здесь мы расцеловались с Гули. Ариф поговорил по телефону с Сайерой. Потом обошёл всех таксистов, попытавшись договориться о приемлемой цене, но те — ни в какую, пришлось мне ехать к дому Шариповых за 30 сомони.

Место, где живут Шариповы, все называют «цемзавод», «водокачка» или «худжандская стоянка». Было около полуночи. Моя Сайера, уже хаджи биби — в длинном одеянии, в большом платке, завернутом чалмой, встретила нас на дороге за светофором. Но прежде чем обняться со мной, выплеснула негодование на прижимистого таксиста. Тот стал оправдываться и постарался быстрее исчезнуть.

…Мы не виделись больше трёх лет. Окаи Дадажон — мой худжандский брат, Сайера — келинка. Их дети уже двадцать лет зовут меня «аммо». К золовкам всегда придираются, и Сайера не исключение. Всегда встречает, всегда провожает, но иногда к чему-то придирается. Зато у нас всегда есть о чём говорить. Я поздравила их с совершением заветного хаджа, с рождением внучки-красавицы Майрам. Сын Илхом стал очень уверенным в себе мужчиной, заботливым сыном и отцом.

…Есть какие-то нити, которые связывают нас по воле СВЫШЕ. Я теперь порой тоскую по маленькой Майрам…

…В понедельник я встретилась с семьей Олега и Ольги Пилькевичей. Потом Ольга повезла меня к Сайфулло Сафарову. Я показала им экземпляры альманаха «Ош», которые никак не доходили до моих героев: Сайфулло Сафарова и Пилькевичей. Пригласили и поэта Карима Хайдара. Подошли Саидходжа Акбаров, Мади, не было только Абдулло Рахнамо. Глядя на лица тех, которых знаю много лет, я поняла, что тот вопрос, который сподвиг меня (кроме ностальгии по этому краю) к поездке, просто исчерпан. Я не стала его задавать. Никому. Призывать к некой бдительности — почвы нет. Живут народы испокон веков — кыргызы и таджики. За три дня поездки мы и так всё поняли, увидев уважение, доверие, искренние рукопожатия, улыбки и пожелания друг другу при встречах. Так ведь и семьи переплелись нерушимо: индоиранская внешность, а говорит на кыргызском; монголоидная — говорит на таджикском.

Нечто гадкое, ползучее, тлеющее исподтишка — обида или недовольство — выдало бы себя при таком тесном общении с этническими сородичами, что сложилось у нас за три дня.

Миграция — это выбор каждого. В суровые 1990-е многие из Джергетала мигрировали в нашу Чуйскую область. Сейчас такой миграции уже нет.

После майских землетрясений и селей некоторым семьям, видимо, оказалось легче уехать ближе к родным и близким, нежели застраиваться по новой. Да и сам по себе человек с годами становится нетерпимей и уязвимей. Знаю по себе: сорваться бы куда подальше… Но всегда были естественные балласты. Оно и лучше, как сейчас понимаю.

…На следующий день я решилась пройтись по Душанбе. За последние три года здесь произошли просто колоссальные перемены: дома-высотки, новый государственный музей, новый Дом правительства, различные респектабельные офисы, широкие проспекты и ни кусочка заброшенной земли, ни одной сухой травинки! Даже на стародавнем пустыре по пути к дому Шариповых землю благоустраивают, строят какую-то арку. Своим удивлением я поделилась с Каримом Хайдаром. Встретилась и с писателем, историком Киёмиддином Саттори. Оказывается, он нашёл диплом моего деда, подтверждающий его звание мавлави, то есть профессора исламской теологии, высшего толкователя канонов шариата. Это меня взволновало и обрадовало. Мы с устодом договорились, что я высылаю ему материал о Фазилбеке Касимбекове, а он мне — диплом деда.

Мой уважаемый земляк Саидходжа Акбаров (когда успел?!) договорился о моих встречах на обратном пути в Таджикабад.

Рано утром Олег Пилькевич повёз меня на стоянку такси, отправляющихся в Джергетал и Таджикабад, оставил на попечении Саидходжи. И вдруг: «Здравствуйте, хола. Вы уже в Джергетал?» — это Ариф вернулся. Я обняла его, поцеловала и говорю: «Сейчас меня украдут в Таджикабад, завтра буду там, а потом уеду в Ош». Подошёл Абдулазиз — знакомый водитель Саидходжи. Тот дал ему некоторые наставления, и Абдулазиз понёс мою сумку к ближайшей машине. Попрощавшись, мы поехали. Я впереди, трое пассажиров-мужчин на заднем сиденье.

На обратном пути я смогла увидеть всё, что упустила в ночной поездке. Вахш спокоен и будто галантно позволяет человеку суетиться на его берегах. Рабочие посёлки строителей, четыре дня назад мерцавшие огнями, наполнены трудовой жизнью, которая, как вода в реке, устремлена в будущее.

— Да-а, жизнь ваша меняется в хорошую сторону, братья, — сказала я.

— Не жалуемся, сестра. Были годы, когда здесь днём нельзя было пройти. А сейчас — круглые сутки, пожалуйста. Как стукнет в голову, сели и поехали… — рассмеялись попутчики.

Я то и дело фотографировала туристов, едущих на велосипедах.

— Нравимся мы им, едут и едут, — сказал сидящий посередине.

— Не ты, а наш край нравится, — поправил сидящий за моей спиной.

— А разве я и мой край — не одно и то же? — на полном серьёзе удивился первый.

Их спор прервал Абдулазиз:

— Значит, вы вначале уже побывали в Джергетале… Слышал, там раис — мужик настоящий. Старики говорят, что быть расцвету этого края, раз пережили с раисом тяжкие испытания и обошлось без человеческих жертв. И ещё говорят: сель с вулканом — к рождению новой горы на том месте.

Так мы доехали до Таджикабада, где меня встречают Карим Шарипов и сотрудник хукумата. Прощаюсь с пассажирами и Абдулазизом. В Таджикабаде председатель хукумата — 30-летняя Надираи Махмадисо, мать троих детей. В 2014 году она работала заместителем председателя.

В районе проходит масштабное мероприятие, Надираи Махмадисо занята, и мы с Каримом едем в Нушор. Карим Шарипов — это мой родственник, удивительно начитанный и эмоциональный хозяин большого сада и просторного крепкого дома. Теперь у него огромная семья. Жена, дочери, сын, невестки, внуки — со всеми я поздоровалась. Сыновьям Карим купил в Новосибирске квартиру и сам трудится там, но до осени доверил дело детям. Вагон, стоящий прямо у входа в их дом, это реликвия — все четверо детей родились в нём.

Карим — агроном и рационализатор. Показал сад, рассказал, что с чем скрещивал, и тут же срывает плод на дегустацию. Целая поляна ярких цветов. Карим очень хорошо говорит по-русски. Делится содержанием книги «Солнце за тучами», где рассказывается, как из кишлака Нушор молодёжь увозили в Саудию и Индию за знаниями.

— Наверное, ваш дед-мавлави из того потока…

— Устод Киёмиддин Саттори, оказывается, нашел диплом деда, — поделилась я.

— Побывать здесь и не пойти к домулло Хикматулло нельзя, — решил Карим. — У него мой племянник работает.

— В 2014 году половина нашей делегации побывала у него, чтобы получить благословение, — сказала я.

…Широкий дастархан заставлен яствами, а еду несут и несут.

— Все гости соберутся вечером, а сейчас кушайте вы, — подвигает ко мне блюда Карим.

К слову, мой родственник обладает ещё и режиссёрскими способностями. Все семейные мероприятия снимает на видеокамеру и сам выступает в главной роли: размышляющий, идущий по улице… Созданные ленты сменяли друг друга во время нашей трапезы. Между прочим, он снял на пленку и процесс реставрации мечети деда и по пути в Новосибирск как-то завёз её ко мне в Ош.

…Подъехал Махатбек с внуками — он был с Назирхужой Мусаевым на свадьбе моей дочери. И так им тогда понравился простотой и остроумием руководитель Чуйского университета Султан Мамбеткалиев, у которого строгость остаётся в стенах вуза и в чиновничьих кабинетах, что с одобрения окаи Назирхужи Махатбек повёз сына поступать в Чуйский университет. Сын его успешно окончил и работает.

Мы с Каримом идем по улице мимо полноводного арыка, вдоль которого протянуты чёрные прочные шланги с краниками, встроенными над раковинами или тазиками, где набирается родниковая вода. Она бежит из виднеющейся за кишлаком горы. Этой водой моют посуду. Обязательное правило — посуда должна быть без остатков еды.

Салима ШАРИПОВА,
заслуженный деятель культуры КР, лауреат Знака международного признания «Серебряный голубь».
Фото автора.
Ош — Джергетал — Нушор -Таджикабад — Душанбе — Ош.
Окончание следует.