Практически на протяжении всей новейшей истории Кыргызской Республики идет перманентная реформа органов исполнительной власти, по-видимому, реформаторы полагают, что форма определяет содержание. 

 «А вы, друзья, как ни садитесь,
Все в музыканты не годитесь»

И. А. Крылов 

     А. Акаев во времена своего правления то упразднял министерства, ведомства, то восстанавливал их, то объединял, то вновь разъединял. Его можно понять, при нем страна вступала в новую социально-экономическую формацию, а он, не имея опыта руководства, в реформаторском пылу полагал, что для успеха достаточно ликвидировать «старые» формы управления.  Но вопреки ожиданиям эта система рухнула, и мы, как и другие    республики бывшего Союза, вместо рая рыночной экономики оказались в объятиях «дикого» капитализма и по сей день не можем из них вырваться.
Любопытно, что самые кардинальные трансформации структуры правительства,  функций и полномочий государственных учреждений осуществляются при смене власти. При этом обязательно сменяются кадры управленцев, иногда сверху донизу: за двадцать пять лет, наверное, половина жителей республики побывала министрами, губернаторами, акимами и далее по списку. Беда в том, что с каждой революцией во власть рекрутируются люди, не имеющие управленческого опыта и компетенции, а то и вовсе безграмотные, единственная заслуга которых — действительное или виртуальное участие в революции. Сказанное выше — не мое открытие. Об этом говорят и пишут многие, в их числе и Президент А. Атамбаев, многократно выражавший недовольство и работой, и  составом правительства. Так, 20 марта текущего года на церемонии открытия нового здания школы №82 в жилмассиве «Ала-Тоо» глава государства  заявил: «Если бы страна была, как прежде, президентская, то я бы бил чиновников камчой». Как говорится, без комментариев!
Рассмотрим для примера несколько министерств и ведомств, преобразованных после 2010 года. Эти «реформы» привели к конфликту интересов между несколькими министерствами и ведомствами. У меня вызывает крайнее удивление Министерство культуры, информации и туризма. В нем искусственно объединены совершенно разнородные области  деятельности. Во-первых, как известно всему миру,  туризм —  сугубо экономическая сфера. Как и почему у нас он оказался в составе Минкультуры? Туризмом должно заниматься, как и раньше, Министерство экономики, так как он объявлен одним из приоритетных секторов экономики страны (таковым, возможно, и станет). Во-вторых, XXI век — век наиболее мощно развивающихся и приносящих миллиардные доходы информационных технологий. Почему эта наукоемкая экономическая отрасль тоже оказалась в составе Минкультуры, а не Министерства транспорта и коммуникаций, как это было раньше, непонятно. Может быть, государственную политику развития информационных технологий, которые пронизывают все сферы жизни общества, и обеспечения информационной безопасности должно проводить отдельное специальное ведомство в тесном партнерстве с Академией наук, вузами, в которых есть ещё высококвалифицированные научные и инженерные кадры. В-третьих, очевидно, к культуре приобщаются в детском саду, школе,  вузе, то есть в системе образования, в том числе к культуре производства разнообразной промышленной и сельскохозяйственной продукции (в профтехучилищах, вузах). Таким образом, Министерству образования следовало бы быть  культурологическим учреждением. Когда раньше, 15 лет назад, в стране существовало Министерство образования и культуры, то это выглядело функционально, логически правильно. А сейчас создается ситуация «у семи нянек дитя без глазу», провоцируется конфликт интересов. Функциями Министерства образования и науки как центрального органа власти, помимо прочего, являются разработка государственной политики в сфере науки и контроль над всеми субъектами науки за реализацией этой политики. В состоянии ли Минобразования и науки в настоящее время эффективно выполнять эту свою вторую по значимости функцию. Сомневаюсь, так как у него нет пока достаточных административных и финансовых ресурсов. В будущем, возможно, и сможет, когда республика выберется из финансовой пропасти, но ко времени этого светлого будущего наука благополучно окажется  почившей в бозе. Такой конфликт интересов в России привел, как известно, к грандиозному скандалу, получившему широкий международный резонанс, и личному вмешательству Президента РФ В. Путина.
Пытаюсь понять, почему молодежной политикой у нас занимается Министерство труда, занятости, молодежи и миграции. Ведь практически вся молодежь страны — это школьники и студенты профтехучилищ, вузов и т.п. Следовательно, по здравой логике, осуществлять молодежную и культурную политику должно Министерство образования и культуры. За миграцию и трудоустройство, т.е. за ключевые социальные проблемы по определению следует отвечать  Министерству социального развития.  То же самое могу сказать о Министерстве сельского хозяйства и мелиорации, которому передана политика по водным ресурсам. Но от водных ресурсов — важнейшего природного дара, зависит не только сельское хозяйство, но и энергетика, промышленность, коммунальное хозяйство и многое другое.
Моя больная тема — охрана окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов, экологическая безопасность страны. Как свидетельствует история, все локальные и мировые войны стали борьбой семей, родов, племен, народов за жизненное пространство и природные ресурсы. И сегодня идет процесс передела мира, региональных и локальных вооруженных конфликтов за природные ресурсы. Еще в 1997 году, когда я представлял и защищал концепцию экологической безопасности республики, тогдашний президент страны высказал абсолютно точную и глубокую мысль: «В XXI веке экологическая безопасность выйдет на первый план в системе национальной безопасности». Мировой наукой доказано, что к 2030-2040 годам природные ресурсы Земли в значительной степени окажутся исчерпаны, что приведет к масштабным мировым войнам. А какое отношение к проблеме у нас? Некогда создали Государственный комитет по охране природы. Затем он неоднократно преобразовывался: Министерство охраны окружающей среды, Министерство чрезвычайных ситуаций и экологии, Госагентство по охране окружающей среды и лесного хозяйства, и в ходе этого у него последовательно отбирали функции. Последним актом административной кастрации стало отнятие у агентства важнейшей функции — инспекции экологического контроля. А ведь главные функции бывшего Министерства охраны окружающей среды — это охрана прав граждан на здоровую среду обитания и охрана, рациональное использование всех природных ресурсов страны: водных, земельных, минеральных, атмосферных, биологических, рекреационных и других. Природа, природные ресурсы нашей страны, которым многие завидуют, — это богатство наше и будущих поколений. Если исходить из такого понимания, то следует воссоздать Министерство природных ресурсов и экологии, как, например, в России, Казахстане и ряде других государств.
И вот в республике грядет очередная реформа государственного управления: по инициативе фракции «Ар-Намыс» предлагается сократить количество министерств и ведомств с 15 до 9 и образовать государственные корпорации. Воистину кыргызский истеблишмент впереди всей планеты по креативности. Конечно, модернизировать систему управления надо, сокращать количество бюрократических структур надо, но делать это необходимо, как правильно подчеркнул сам Ф. Кулов, на базе серьезного научного обоснования, точнее, функционального анализа, позволяющего избавить министерства, ведомства от избыточных функций и полномочий. Но обязательно ли кардинально менять всю структуру, функции и полномочия, неизбежно прерывая преемственность политики управления той или иной сферой? Может, раньше не всё было плохо?  А как быть с принципом  конвергенции, действующим в живой и неживой природе, нарушение которого чревато большими издержками? На мой взгляд,  проблема у нас ставилась и продолжает ставиться с ног на голову. Дело не в форме, а в содержании. Все проблемы страны в сложившейся у нас  коррупционной системе, которая, как проказа, поразила всё общество сверху донизу. Если не обуздать коррупцию, ничего у нас не получится. Как сломать эту систему, если, согласно законам общей теории систем и синергетики, функция и цель  любой  системы — неживой, живой, социальной — сохранить себя, противодействуя любому воздействию. Ещё из школьных учебников известен принцип Ле Шателье: реакция системы направлена на ослабление внешнего воздействия. Но об этом — отдельный разговор. У меня большие сомнения относительно идеи фракции «Ар-Намыс» образовать госкорпорации. Да, в развитых цивилизованных странах, где эффективно работают суды и прокуратуры, государственные корпорации успешны. Но в нашей стране они могут стать новой и весьма эффективной формой передела собственности, прихватизации ключевых отраслей экономики некими физическими лицами.  Судя по всему, разработчиками принимается модель госкорпораций России.  Но она, как показали исследования компетентных экономистов, оказалась неэффективной. Организация госкорпораций предусматривает передачу государственной собственности и активов в полную собственность учредителей, которыми могут стать и физические лица (или лицо). Автоматически усложняется проблема контроля средств, которые выводятся из-под надзора Счетной палаты, так как она вправе контролировать только средства  бюджета и  государственную собственность. Ученые пришли к выводу, что структура государственных корпораций России способствует злоупотреблениям в большей степени, чем любая другая организационно-правовая форма. Не вижу, по какой причине в нашей насквозь коррумпированной стране может быть лучше, чем в России? Не получим ли мы такой же эффект, как от  «Центерры Голд Компании», прихватившей «Кумтор»?  И кто или какая ветвь власти понесет уголовную ответственность, если высказанные выше опасения реализуются? На этом имею честь завершить пока свои, может быть, спорные суждения. Приглашаю уважаемых оппонентов к дискуссии.

Кулубек БОКОНБАЕВ.