Коррупция в образовании на первый взгляд видна меньше, чем в других сферах, но в конечном итоге обходится обществу  дороже всех видов коррупционных проявлений, потому что она не только напрямую влияет на  воспитание молодежи, ее профессиональную подготовку, да и идеологию гражданина, но и снижает  интеллектуальный потенциал нации в ближайшем и отдаленном будущем. Эркайым Мамбеталиева,  кандидат политических наук, консультант проекта ВБ «Наращивание экономического потенциала государственных органов» и, в частности, его компонента «Антикоррупционная политика», рассказывает о создании системы обуздания коррупции в госорганах республики и конкретно — об отсечении щупалец коррупции в сфере образования. Срок для этой нелегкой работы определили в 17 месяцев (февраль 2013-го — июнь 2014-го). 

Коррупция как проблема № 1

— Что удалось сделать за  первый год?

— Без сомнения, коррупцию можно считать проблемой номер один в стране. Не решив ее, нельзя ждать результатов  ни в экономике, ни в социальном развитии. В августе 2012 года  в правительстве в целях реализации антикоррупционной стратегии приняли план мероприятий по противодействию коррупции на 2012-2014 годы. Однако  перед всеми госорганами, не имевшими ранее  такого опыта, тут же встал вопрос: а как строить антикоррупционную политику, как  выполнять мероприятия, с чего начинать?

Правительство назначило рабочим органом по мониторингу и оценке коррупционных мер Минэкономики, где подготовили совместно с консультантами проекта рекомендации для министерств и ведомств по внедрению антикоррупционного механизма: как разрабатывать программы и на какие ключевые моменты обращать внимание. Одновременно сделали и схему мониторинга и оценки результативности мер. В министерствах и ведомствах  были назначены ответственные лица за осуществление антикоррупционной политики, а консультанты проекта  на семинарах обучали их  основам антикоррупционной борьбы. В  отдельных  госорганах  серьезно подошли к вопросу — там созданы  отделы, ответственные за такую работу. Правда, случился и ряд казусов: некоторые   структуры возложили эти обязанности на юридические отделы, а там посчитали, что у них и без того дел много, в других — не могут определить ответственное лицо, в третьих — сотрудники, обучавшиеся на семинарах, уволились или перешли на иные должности, так случалось не раз, и мы все время вынуждены обучать новых лиц. На мой взгляд, это показывает недостаточность политической воли  некоторых глав госорганов, говорит об отсутствии преемственности, институциональной памяти, системности в этой политике, да и, по большому счету, о неэффективности ее  реализации в самих госструктурах.

.По данным Бишкекского офиса «Транспаренси Интернешнл» (неправительственной международной организации по борьбе с коррупцией и исследованию ее уровня по всему миру),  объем неформальных платежей за 2013 год в школах Бишкека  в среднем составлял 7 820 сомов за один учебный год на одного ученика. В Токмоке — 2 370 сомов, в Джалал-Абаде — 1 881, Нарыне — 1 189, Оше — 1 055, Таласе — 900, Баткене — 1 633. В селах Чуйской области — 1 046 сомов, в Прииссыккулье — 610, в баткенских селах — 551, ошских — 359, джалал-абадских — 291 , нарынских — 285, таласских — 167 сомов.

— Каковы направления проекта «Антикоррупционная политика»?

— Мы работаем по пяти векторам. Во-первых, это механизмы разработки и внедрения институциональных основ  предотвращения коррупции в Кыргызстане и их связь с Нацстратегией устойчивого развития до 2017 года (НСУР), в которой есть большой раздел «Антикоррупционная политика». На сегодня в этой теме отсутствует система координации. Хотя  вопросом занимается Антикоррупционная служба (АКС)  ГКНБ, это правоохранительный орган, он  не может отслеживать, как обстоят дела с предупреждением коррупции в стране. В Минэкономики создан отдел  политики противодействия коррупции, который делает мониторинг и оценку этих мер, но там всего четыре сотрудника.  Международный опыт показывает, что целесообразно иметь независимую структуру, которая занималась бы и мониторингом, и оценкой, и отслеживанием эффективности реализации политики. Сейчас ведение контроля и координацию антикоррупционной политики возложили на Совет обороны. Среди его достижений выявление коррупционных схем в Госкомгеологии, Агропродкорпорации, энергетике, здравоохранении, образовании. Но эта работа продлится до конца 2014 года, а что дальше? В НСУР есть пункт о создании органа по предупреждению коррупции. К большому сожалению, даже отдельные высокопоставленные чиновники  и депутаты не понимают разницы между борьбой  с коррупцией и превентивными (предупреждающими) мерами, отрицают необходимость отдельной структуры, кивая на наличие АКС. В мире доказано, что превентивная работа, профилактика важнее, чем потом организация  напряженной борьбы. Это как с  болезнями — легче предупредить их, чем потом годами лечиться. Второе направление — оценка эффективности антикоррупционных мер. Необходимо определить  четкие критерии этой оценки, верифицировать (проверить истинность) мер, принятых  в госоргане. Все госорганы направляют отчеты в Минэкономики, иногда по 100 страниц, но при анализе  часто очевидно, что это формальность, отписки, и эффекта от борьбы с коррупцией нет. Третье — система оценки и предупреждения коррупционных рисков,  шкала их измерения, разработка инструментария для этой работы. Четвертое —  разработка и внедрение мер ответственности  должностных лиц за принятие неправомерных решений, в результате которых наносится ущерб гражданам и экономике. К примеру, приходит новый начальник со своей командой, увольняет  прежних сотрудников, те подают на него в суд за неправомерное увольнение, суд их восстанавливает с выплатой  компенсации из бюджета госоргана, а за это время получали зарплату и новые сотрудники, в результате казне государства наносится немалый ущерб.  Пятое направление борьбы —  разработка  антикоррупционных мер по снижению издержек граждан и организаций при оформлении прав на движимое и недвижимое имущество, упрощение системы учета и регистрации правоустанавливающих актов и документов государственного образца. Консультант в этой сфере анализирует нормы, определяет  регуляторные барьеры и предлагает пути упрощения  в процессе выдачи  справок. Согласитесь: когда много справок — много и коррупционных барьеров.

В 2013 г. мы разработали систему  мер по предупреждению коррупции в госорганах. Наши консультанты  в составе экспертных групп Совета обороны участвовали в  выявлении коррупционных схем  в системе образования и здравоохранения.

В  2013 г., по данным правоохранительных органов КР, возбуждено 120 уголовных дел  в системе образования, в основном по статьям «злоупотребление должностным положением», «присвоение/растрата вверенного имущества», «вымогательство/дача взятки», «подделка документов», «халатность и служебный подлог».

Система образования как «находка» для коррупционеров

— О коррупции в здравоохранении Кыргызстана «СК» писала в  январе 2014-го. Расскажите теперь о конкретных результатах в  отечественном образовании.

— К сожалению, системная коррупция пронизывает всю нашу систему образования — дошкольный, школьный, профессиональный, вузовский и послевузовский (магистратура, аспирантура, докторантура) уровни. Действует множество коррупционных схем. Многие из нас, говоря о коррупции в  системах здравоохранения или образования, имеют в виду бытовую коррупцию, отношения между врачом и пациентом, педагогом и учеником. На самом деле проблема глубже. Все коррупционные риски мы объединили в несколько групп. Первая относится к возникающим в лицензионно-разрешительной системе. Дело в том, что детсады, частные школы, вузы, центры детского творчества, должны получить разрешение, чтобы начать работу. И уже на этом этапе коррупция расцветает махровым цветом. Для получения лицензии  претенденты должны соответствовать ряду требований — по наличию помещения, кадров, санитарным нормам,  пожарной безопасности и т.д. Следующие коррупционные лазейки — при продлении лицензии  и при проведении аттестации данной  организации контролирующими ее органами.  Это целая пирамида коррупционных рисков.

Второй блок рисков  относится к финансово-хозяйственной деятельности — от распределения бюджетных средств (включая госзакупки) до двойной бухгалтерии, нецелевого использования  денег, списания маттехценностей и спецсредств. В эту систему рисков включены и  Минобразования, и Минфин, и Счетная палата, и правоохранительные органы, и органы МСУ, и пожарная, и санэпидемслужба.

Третий блок — проведение тендеров, госзакупки, которые относятся к одной из самых коррумпированных схем. Мы проанализировали, как идет подготовка к тендеру, каковы требования, сроки заявок,  как проходят переговоры, — везде огромные риски.  К примеру, в  тендерах на поставку продуктов  питания, разработку и издание учебников,  консалтинговые услуги, разработку стандартов на строительство объектов легкой конструкции,  за ремонт, закупку книг для библиотек, оргтехники, канцтоваров -неисчерпаемый источник коррупции.

Следующий блок — риски в кадровой политике. Начиная от приема на работу, назначений, незаконных увольнений, схем при награждении и премировании,  необоснованного открытия рабочих мест («важных должностей»), процедур назначения руководителей в системе образования и здравоохранения. К примеру, в Кыргызстане сложилась порочная практика: новый аким района меняет директоров школ и райбольницы, те в свою очередь берут «своих» людей в команду, увольняя предшественников. Схема «мертвых душ», по данным правоохранительных органов, тоже существует у нас.

Пятый блок — т. н. деловые процессы в образовании. Сюда относится стоимость приема в детские сады, школы (особенно в Бишкеке и особенно в престижные, специализированные). Создаются такие барьеры, как комиссии, вступительные взносы.

Вставка 1.По данным Бишкекского офиса «Транспаренси Интернешнл» (неправительственной международной организации по борьбе с коррупцией и исследованию ее уровня по всему миру),  объем неформальных платежей за 2013 год в школах Бишкека  в среднем составлял 7 820 сомов за один учебный год на одного ученика. В Токмоке — 2 370 сомов, в Джалал-Абаде — 1 881, Нарыне — 1189, Оше — 1055, Таласе — 900, Баткене — 1 633. В селах Чуйской области — 1 046 сомов, в Прииссыкулье — 610, в баткенских селах — 551, ошских — 359, джалалабадских — 291 , нарынских — 285, таласских — 167 сомов.

Продолжает  оставаться острой  и проблема поступления в вузы. Казалось бы, есть ОРТ и эта головная боль снимается: набравшие высокие баллы становятся студентами. Но есть те, кто недобрал баллы,  что им делать? В вузах  создаются искусственные барьеры. Например, абитуриент  имеет достаточно баллов для поступления в конкретный вуз. В приемной комиссии (и это реальные примеры!) ему говорят: «Ваших баллов не хватит, нам подали документы  ребята с более высокими  набранными баллами, возможно, вы не поступите. Но я могу попридержать вакансию». Естественно, речь идет о выплате конкретных сумм (от 300 долларов и выше) за получение нужной информации. Когда мы обсуждали эти моменты в Минобразования, я предложила сделать открытой процедуру требуемого для поступления количества баллов:  установить электронные табло с информацией о проходном балле. И тогда абитуриент не будет взаимодействовать с членами приемной комиссии — ему нужно только сдать свой результат ОРТ на желаемый факультет.

Особой темой являются «добровольные взносы» родителей в детских садах и школах. В бюджетных детсадах сумма — от 4 тысяч сомов при поступлении, в элитных же школах — до 1 500 долларов. Отдельная градация — переводы из школы в школу, из вуза в вуз, с одной специальности на другую. Бишкекский филиал «Транспаренси Интернешнл» (неправительственной международной организации по борьбе с коррупцией и исследованию ее уровня по всему миру) исследовал коррупцию в системе среднего образования в Кыргызстане. Результаты таковы: объем неформальных платежей за 2013 год в Бишкеке  в среднем составляет 7 820 сомов за один учебный год на одного ученика, причем без индивидуальных занятий. В Чуйской области эта сумма составляет 2 370 сомов, в Джалал-Абаде — 1 881, Нарыне — 1 189, Оше — 1055, Таласе — 900, Баткене -1 633. В селах Чуйской области — 1 046 сомов, в селах Прииссыкулья — 610, в баткенских селах — 551,ошских — 359, джалалабадских — 291 , нарынских -285 , таласских селах — 167 сомов.

— Насколько сложно/просто получить липовый диплом?

— При изучении коррупционных схем в образовании  мы отдельно изучали схему изготовления поддельных документов (аттестатов, дипломов). По сведениям правоохранительных структур,  существует две схемы и, соответственно, две суммы. Первая — заказчику выдают диплом со всеми атрибутами. Но если захочешь обнаружить присутствие такого студента в журналах, по зачеткам,  не найдешь. За этот «упрощенный» вариант цена — в пределах 3 тысяч долларов.  Второй же — когда  при выдаче липового диплома вносятся все требуемые записи в промежуточные архивы. Тут уже цена гораздо выше (от 5 тысяч «зеленых»!), поскольку в  коррупционной цепочке задействовано больше людей. Правоохранители сообщают, что в схемах участвуют директора и завучи школ, работники деканатов и канцелярий вузов, архивов.

Изучали мы и такие риски в образовании, как «покровительство» и даже «крышевание» в ходе учебы, сдачи экзаменов, защиты дипломов. Часто родители жалуются, что  в школах требуют оплачивать дополнительные консультации.

Есть даже такое понятие «диплом под ключ»! Студент по ряду причин вообще не появляется на занятиях, а потом получает диплом. По  данным правоохранителей и АКС выявлено, что некоторые, получившие такие  документы, даже отсутствовали в стране в  период учебы. Но это, конечно, недешево,  и завязаны в этом сами вузы. Опять же в вузах небесплатны, оказывается, командировки, распределение учебной нагрузки. «Умно» и «хитро» сделали в некоторых вузах: с преподавателем заключается контракт на один учебный год. В конце июня у него заканчивается контракт и он не уверен, возьмут ли его на следующий год. Так продолжается почти до сентября,  и это тоже схема, пусть и не обязательно денежных потоков, а чаще устранения неугодных: если этот человек устраивает вуз, с ним вновь возобновят контракт, если  же он принципиален, не ставит «зачет» даже детям  институтского начальства — распрощаются.

— А как насчет учебы в магистратуре, аспирантуре  и что расскажете про защиту диссертаций в свете выявления коррупционных схем?

— Есть большие проблемы в стране и с послевузовским образованием (магистратурой, аспирантурой, докторантурой). В прошлом году, по данным правоохранителей, возбуждено 120 уголовных дел  в системе образования, в основном по статьям «злоупотребление должностным положением», «присвоение/растрата вверенного имущества», «вымогательство/дача взятки», «подделка документов», «халатность и служебный подлог». Что касается послевузовского образования,  получения научных степеней, на сегодня в обществе это одна из острых тем, потому что защита кандидатской и докторской диссертаций, получение званий «доктор наук», «доцент», «профессор», даже сами процедуры обсуждения диссертаций небесплатны. Как свидетельствуют сами  аспиранты, особенно этим грешат экономисты и юристы. Завкафедрой требует лишь для участия в кафедральном обсуждении 300 долларов. Научные руководители требуют от своих подопечных, по разным данным, от  1 до 5 тысяч долларов. (Из личных источников мне стало известно, что в Бишкеке средняя «цена» у руководителей по экономическим специальностям  — около 3 тысяч долларов, а вот в Оше берут (в смысле дерут!) гораздо меньше, и поэтому  многие стремятся защититься именно в южной столице. — Прим. Е. М.)

Вставка 2.В  2013 г., по данным правоохранительных органов КР, возбуждено 120 уголовных дел  в системе образования, в основном по статьям «злоупотребление должностным положением», «присвоение/растрата вверенного имущества», «вымогательство/дача взятки», «подделка документов», «халатность и служебный подлог».

Не секрет, что диссертации  зачастую просто покупают. Иногда это связано с известными, политически значимыми личностями, которые могут воспользоваться и властными полномочиями, и экономическими возможностями. Это плачевно,  поскольку дискредитирует получение научных степеней и науку в целом.  Также непрозрачна и очередь на защиту — некоторые годами не могут защититься, а кто-то быстро  проскакивает, возможно,  это зависит от сумм, полученных руководителем, или покровительства известных лиц.

Заканчивая, хочу сказать, что коррупция, как в системе образования, так и в других сферах, мимикрирует, принимает различные формы.  Если в 90-е годы понятие «крышевание» относилось только  к теневой экономике, уголовной среде, то сейчас  оно распространилось везде — как покровительство особых лиц. Коррупция  может приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам: к примеру, приняли новый закон, создав барьер для коррупции, а через короткое время появляется новая схема, обходящая этот барьер. Поясню: много коррупции в лицензионно-разрешительной сфере. С сентября 2014 г. вводится независимая аккредитация, но тут же возникает вопрос, а насколько этот новый порядок будет лишен коррупционных рисков? Нужно принимать меры, чтобы субъекты аккредитации не подвергались коррупционному давлению. Также,  как пример, можно привести и переход к парламентской форме правления страной. Выборы в местные органы власти являются зеркальным отражением того, что происходит в столице. У нас появляются партийные организации на местах, партийные села, партийные регионы — появилась новая форма политической коррупции.

И главное, что хочется подчеркнуть, — нельзя быть толерантными (терпимыми) к проявлениям коррупции во всех сферах. В конце концов борьба с нею — дело каждого из нас.

Беседовала Елена МЕШКОВА.

Фото автора.