В заголовок сегодняшнего выпуска мы  вынесли строку из стихотворения Зои Юрьевны Андреевой «Жизнь». Не перестаем  восхищаться  нашим давним автором, старейшим педагогом республики. Лет много,  что и говорить, но не выпускает человек  пера из рук своих. Пишет и прозу, и стихи, внедряется в глубь проблем и готовит критические публикации… Словом,  молодец, и дай бы Бог иным молодым нашим  авторам быть  похожими на Зою Юрьевну. 

Заметно потеснил остальных на полосе Альфред Енгалычев. Прошел слух, что он готовит солидный сборник своих стихов. Что ж, будем ждать, тем более знаем: в динамизме своих намерений ему не откажешь. 

Ксения Бессонная и Игорь Чуйский тоже не дебютанты. Нечасто, но печатались. 

Читаем… 

Альфред ЕНГАЛЫЧЕВ

Борьба с собой

Мякнут тело и мозг от липучей жары.

Днем и ночью «тепло», как в аду

И остатком моей размягченной коры

Я решаю, что завтра  уйду!

Потянуло уйти в широченную даль

За ветрами, что треплют ковыль,

Где косыми дождями пробитая пыль,

Где уносится с ветром печаль…

Так и тянет упасть на прохладные мхи

И зубами прижать стебелек

Звонко красных брусничек, висящих на них,

И всосать оживляющий сок…

Так и тянет нырнуть в тёмно-синюю жуть,

Где прозрачный густой полумрак

И прохладные струи, и тела — чуть-чуть,

Где ты виснешь, как «рыба-дурак»…

Только это волшебные сны и мечты,

Грустной памяти дивная сень.

Никуда не уйду, буду там, где и ты,

Моя сладкая сонная лень…

 

Но решил и ушел,  перебрался к утру

На отдельный широкий диван

И теперь, досыпая, «делитом» сотру

Свои сны и мечты, как палван.

Охлократия

Когда бы грекам дали право

Нам демократию развить,

Возможно бы, снискали славы,

Но их не стали бы любить:

«Народократия» — не новость,

Она для нашей знати — мед,

Словами   убаюкав совесть,

Давно под этот звон гребет.

Здесь «охлократия» в почете —

Власть обезумевшей толпы

И провокаторов расчеты,

Да самозванцев (как в «Барпы»).

И молодежь, и старики

Под предводительством ОБОНА,

Берут заборы и ларьки,

Сминая цепь в щитах ОМОНА.

В захваченных акимиатах

Отрядом звездчатых матрон

Почти домашний быт внедрен,

В законах мазанных плакатов.

На них опять: закрыть, забрать,

Переделить, отнять, изгнать!

Доходным делом управлять,

Нам как два пальца ободрать!

Нет, видно, все ж пока мало

Народовластное   число:

Критичной масса, чтоб была

И чтоб реакция пошла,

Их нужно больше раза в два!

Чтоб генерировать идеи,

Активно, так же, как те «геи»,

Что сеют смрадное зерно

И верят — прорастет оно.

(И прорастает, как не жаль,

Пуская колос сквозь печаль.

Печаль — для всех,

А тем — успех).

Но время-тесто подошло,

И выползло, и поплыло,

Накрыв   Кумтор, Джеруй смело…

Неважно, что бюджет страны,

Висит на золоте струны,

Пусть даже лопнет — не беда,

Нас просто выкупят тогда.

Живут же в Африке народы,

Под «охлократией» свободы!

Свобода пить и голодать,

И от болезней погибать,

Свобода грабить, убивать,

Свобода бросить и бежать

С земли, где жил отец и мать…

Здесь ни добавить, ни изъять!

Вот тут и станешь размышлять:

Так может, все-таки и позвать

Нам греков классикой влиять,

Ее законы в быт внедрять?

Хотя известно: ближе нам

Всегда своя рубашка,

Накладно все же кустарям

Умнеть в своих промашках.

Но если опыт брать чужой,

А ум включать домашний:

Своим умом — свое житье

Дешевле, безопасней.

Мы к грекам ездили всегда

За шмотками и сказкой,

Пусть наконец и греки к нам

Приедут за… подсказкой!

Оберег

Гляжу я в небо налитое

Вечерним пламенем зари,

И что-то теплое, родное

Меня согрело изнутри.

 

Гусиной кожею покрылся —

почувствовался чей-то взгляд,

почудилось иль в самом деле —

Глаза в глаза мои глядят!

 

В глубинах неба две глазницы,

Два ока серых промеж гор!

Как в жизни загнуты ресницы,

Внимательный и грустный взор…

 

Так часто, нас оберегая,

Молитву за детей творя.

На нас из призрачного рая

Глаза родителей глядят…

Игорь ЧУЙСКИЙ

Усилием мысли пришпоривать время

На розе ветров лучезвёздные пики

Согнуть, исказив расстояния-лики,

Повергнуть в смятенье число

измерений,

Добавив с десяток без всяких сомнений.

По кругу летя, оставаться на месте.

А впрочем, всё это мы делаем вместе.

На свитке пространств поменять

ориентиры.

И в млечных туманах проложить

пунктиры.

Усилием мысли пришпоривать время.

Нагайкою воли стегать его в темя,

Всадить удилами, свечой его вздыбить.

Над планкой грядущего тушою

взглыбить.

И златом молчанья оплачивать

Вечность,

Купив с потрохами её бессердечность.

Разложить пасьянс, выбирая эпохи,

И выбросить те, что безумием плохи.

В своём мятеже быть поддержанным

Богом.

Писать под диктовку очищенным

слогом.

Шутя подбирать жемчуга архитипов

И вам их дарить, ничего не просыпав,

На двадцать минут из сознания выпав.

Зоя АНДРЕЕВА

Жизнь

Красавица яхта, как Бог хороша!

Оснастка и парус — морская душа!

Летела бесстрашно над бурной волной,

Несла меня яхта куда-то с собой!

Весело править моим кораблем,

Пролетали туманы, море кругом,

Было — штормы трепали, над волнами завис,

И стремительно падали вместе мы вниз!

Но опять наполнялись мои паруса,

Яхта двигалась — новая полоса,

И опять я веселой, счастливой была,

Вместе с яхтой моей — я жила!

…Но закончилось время — приходит конец,

Распадается звездный бездонный венец,

Яхта якорь бросает в голубую волну,

И живу я теперь у покоя в плену.

Твои духи

Твои духи, как звездный сон,

Под утро надо мной витают.

И не дают тот сон забыть,

Тебя, мой друг, напоминают.

 

Любви уж нет и страсти нет,

Мы постарели оба.

Друг другу дали мы обет —

Не покидать до гроба.

 

С тех пор живем рука в руке,

Жизнь нелегка, бывает тяжко,

Но вместе мы — рука в руке,

В одной судьбе, в одной упряжке.

 

Твои духи, как звездный сон,

Поутру надо мной витают

И не дают тот сон забыть,

Любовь и страсть напоминают…

Ксения БЕССОННАЯ

Поезд надежды

Дорога серебристой лентой

Уходит вдаль до горизонта.

Закрытый доступ абонента,

И я одна стою под зонтом,

Я провожаю и встречаю

«Безжалостные» поезда.

И с каждым новым понимаю…

Тебя не будет никогда.

Промокнут туфли, зонт промокнет,

С ресниц закапает вода,

Надежда постепенно смолкнет,

Встречая с грустью поезда.

И наконец уйдет последний,

Утонет в сумерках вагон.

Отметив про себя — последний…

Покину вымокший перрон.

Но завтра вновь на том же месте

Я буду ждать, тебе звонить,

Не веря в то, что больше вместе

С тобою нам уже не быть.

…Последним пронесется скорый,

Затихнет в сумерках гудок…

Расстаться из-за мелкой ссоры —

Какой печальный эпилог.

Ведущий рубрики Вилор АКЧУРИН.