Естественность формы и стилизация,  сочетание светскости и домашнего уюта, серьезность и легкая едва заметная ироничность, дерзкий поиск и возвращение к традициям — так  уже много лет подряд творит  свое представление о красоте  керамист Бакыт Ормокеев. Художников на свете много, но не у всех получается создать  свой собственный мир. Этого счастливо избежал он, умеющий уловить гармонию  там, где, казалось, ее не должно быть. Может, потому, что с самых ранних лет  его путь был обозначен встречей с замечательным скульптором и легендарной личностью Ольгой Мануиловой, так или иначе повлиявшей на его жизненный выбор — учебу во Фрунзенском художественном  училище, а затем на историческом факультете Ошского государственного университета. Искусство и история, извечно дополняющие друг друга, нашли благодарное воплощение в творчестве художника, который после работы в мастерской любит бродить в окрестностях священной горы Сулайман-Тоо и находить керамику времен Караханидов или Тимуридов.

«У древних мастеров есть чему поучиться», —  считает Бакыт. Удивительные у них хумы, сфероконусы —  многие секреты изготовления состава для них до сих пор не разгаданы. Безмолвная глина теплеет и оживает в его руках, придавая работам особый шарм. А керамические произведения — это натюрморты-барельефы,  ажурные кувшины, напольные вазы, штофы, подсвечники,  декоративные блюда с графическими росписями, головы лошадей на палочках — в детстве такими играли — находят тех, кому они  должны принадлежать. Работы  художника не залеживаются в мастерской, большая их часть  продана или подарена друзьям и знакомым. Но больше всего он любит светильники. Его лампады-чираки, словно огонь Прометея, несут  таинственный свет,  как будто  он из далекой древности.

 У Салтанат Кайбылдаевой редко когда выдается свободная минутка: она профессионально работает с войлоком, решает проблемы ремесленников Оша и пригорода, руководит галереей «Салтанат». Но самые дорогие для нее моменты, конечно же, те, когда она  берет за кисть.

Энергии  декоративных композиционных решений и яркой палитре, возникающей  на замкнутой территории холста, тесно в этом пространстве — мир художницы, кажется, не умещается в определенной для него территории,  ограниченной обычными рамами для картин: он слишком  объемен и рвется за пределы плоскости, которая для него лишь фрагмент, верхушка айсберга. Все самое интересное —  тайна, которую зритель и должен разгадать. Ведь  он приходит на выставки не простым созерцателем, а мыслителем, желающим понять  главную идею автора. Но Салтанат тут же дает ответ загадке, распутав клубок абстрактных сочинений.  На ее  других полотнах они легко становятся прибрежным иссык-кульским ветром, разгоняющим  ленивые ватные облака, чтоб освободить бездонную синеву; букетом нежных белых ирисов в простой стеклянной банке; скалистым  берегом с редким кустарником:  женщиной у подножия гор;  мастером  за гончарным кругом, расположившимся под раскидистой кроной старого дерева во дворе (портрет мужа Бакыта);  лошадьми, нашедшими в тени тополей спасение от зноя; прекрасной птицей — синим павлином. Не ассоциация ли с Синей птицей Метерлинка? Может, так, а может, и нет. Потому что у  каждого она своя, птица счастья, как своя она у Салтанат Кайбылдаевой и  Бакыта Ормокеева, которые давно  уже выбрали один путь: они вместе и в семейной, и в творческой жизни.