(Начало в №№ 96, 100, 115, 117)

Продолжаем диалог с Александром ПЕРЕВЕРЗЕВЫМ — кандидатом наук в области санскритологии, петербуржцем, живущим в Индии.

— «Шумят гималайские кедры на месте его самадхи и звучат внизу стремительные воды Беаса. Всё это сливается в единый мощный аккорд Матери-Природы, которую так любил и чтил Николай Константинович», — так написано на сайте музея-усадьбы в разделе, посвящённом месту кремации Н. Рериха. Написано, полагаю, неравнодушным человеком. А вот интересно, Александр, население Кулу сегодня относится к окрестной природе с таким же трепетом, как Николай Константинович — Махариши, Великий мудрец, как они называли его? Берегут горы, уникальную флору, ту же реку Беас, которая серебряной нитью извивается внизу имения?

— К сожалению, человеку свойственно не ценить место своего рождения и проживания. Ценность родины становится понятна при разлуке с нею. Жители Кулу не являются исключением. Их отношение к Кулу, видимо, отличается от отношения Николая Константиновича, который видел красоту этих мест острым глазом художника и мыслителя. Его видение было уникально, как и видение любого великого художника.

Конечно, жители Кулу любят свою долину. Это дом их божеств, которые и сейчас живы, присутствуют в природе долины и продолжают быть связаны с жизнью даже обычных людей. Но не думаю, что это выливается в трепетное отношение к природе. Во всей Индии — частично из-за идеи ритуальной чистоты, частично из-за экономических проблем — отношение к окружающей среде упрощённое. В Кулу, как и повсюду в Индии, к сожалению, очень мусорно. Нет системы уборки мусора, и его часто жгут, заполняя горную атмосферу едким пластиковым дымом. Развитие туризма выливается в спазм убогого строительства отелей, которые уже превратили тихую долину в нескончаемый город, и это только начало. Взрыв транспорта тоже ощущаем и приводит к дальнейшему экологическому дисбалансу и тревожным результатам (меньше становится снега, тают гималайские ледники и т. д.).

Как я уже отметил, жители Кулу любят горы и не очень комфортабельно ощущают себя в жаре равнин. Но при этом многие незаконно рубят лес, чтобы отапливать дома. Селения ползут всё выше в горы, лес постепенно вырубается, несмотря на законодательный запрет. Каждый зимний сезон в лесу происходят пожары. Как мне говорили, их устраивают в основном те, кто незаконно срубил деревья и хочет скрыть преступление. При этом никого из жителей не волнует, если сгорит несколько гектаров леса. Мне трудно интерпретировать такое отношение как любовь к родной природе. Однако в сознании местных людей происходящее не противоречит любви к родному месту и уважению к нему, как к культурному корню. Также не противоречит религиозности и традиционности, по их мнению, полное отсутствие эмоциональной привязанности к своим же памятникам, любви к старине. Если в Англии стараются сберечь старые дома, ремонтируют их и любят идею сохранения не только больших соборов и замков, но даже просто сельской церкви, старых построек, и гордятся тем, что сохранили; если в Японии священное место священно, в том числе потому, что оно находится на лоне прекрасной природы и пребывает в тишине, располагая к медитационному погружению, в Индии ландшафт и атмосфера не важны, и священное место священно в любом случае, поскольку связано с определённой мифологемой. И пока люди верят в неё, им не важно, как выглядит само место: окружённое тишиной гор традиционное древнее здание или залитая цементом убогая коробка, тонущая в рёве автомобилей.

Во времена Рериха каждая деревня имела древний храм из резного дерева. Сейчас их становится всё меньше, поскольку их повсеместно сносят или перестраивают. Сами же местные люди делают это весело и с гордостью. Если памятник не под защитой государства, его могут перестроить в любое время. Мне трудно признать это трепетным отношением к старине, но в сознании людей это не имеет противоречия. Им не важно, что почти не осталось традиционной архитектуры и туристам нечего смотреть. Мне было очень больно, когда в соседней с Наггаром деревне снесли храм и построили новый, а музей Рериха — того Рериха, который выступал за защиту памятников и древностей, — ничего не мог сделать. Мне кажется, можно вступить в современность, не отрешаясь от прошлого и видя в нём красоту, но, к сожалению, во многих частях света этого не происходит, и культура теряет больше, чем получает.

В последние годы во всей долине совершенно исчезли местные злаки и многие местные блюда. Сельское хозяйство переориентировано на яблоки, и никто не выращивает местные злаки, в том числе красный рис. Никто больше не делает местное вино. Это тоже потеря, повторяющая тенденцию многих регионов мира. Но об этом никто не волнуется.

Вспоминается Средняя Азия советского времени с её монокультурой — хлопчатником. Только в Кулу замещение традиционных культур происходит без лозунгов, просто под давлением рынка, который гораздо сильнее любой идеологии.

Постепенно умирает и колоритный местный костюм — это тоже потеря, о которой не беспокоятся.

— А какие злаки, помимо красного риса, выращивались в Кулу в прежние времена?

— Я застал ещё времена, когда там варили суп из злака, похожего на манку. Он назывался saliyara. Теперь такой суп уже не варят. Видимо, потому что злака уже не найти. Что касается красного риса, то его можно приобрести по большому знакомству. Потому что в магазинах его нет.

Однако традиционные блюда живут в памяти местных жителей, и они вспоминают о них с ностальгией. Любопытно, что новые культуры, пришедшие на смену прежним, оставили людей равнодушными, они их почти не едят. Такое отсутствие традиционной пищи наблюдается и в трансгималайских частях Индии — Лахуле и Спити. Она вытеснена с базара и, возможно, скоро исчезнет и из домашней кухни.

— Наблюдается ли среди жителей долины Кулу миграция в другие регионы Индии? Например, из-за безработицы, если она там есть?

— Как я уже сказал, людям Кулу комфортен прохладный климат горного региона, но экономические проблемы диктуют свои условия. Миграция из всего Гималайского региона на равнину происходит уже десятилетия. Население растёт, земли в горах не осталось, и людям приходится выживать, уезжая. Они отправляются ради образования и заработка в Пенжаб, Чандигарх и Дели, находят работу и остаются на новом месте. Однако приток жителей Гималаев на равнинах не заметен, поскольку всё население Гималаев составляет только 0,5% населения Индии. В то же время в саму Кулу идёт миграция из Лахула — буддийского региона Трансгималаев, который находится за перевалом Ротанг. По всей долине Кулу видны дома с тибетскими молитвенными флагами: это переселившиеся жители Лахула. Многие семьи имеют два дома: один в Лахуле и основной — в Кулу. Есть также и тибетские беженцы, поселившиеся в разных местах долины. Есть всё больше приезжих с равнин: тех, кто больше не хочет жить в переполненных городах и может работать удалённо, предпочитая тишину и покой.

— «Рерих — это легендарный человек, трудившийся ради мира и гармонии. Он верил в то, что мир во всём мире через осознание общности красоты и знания — необходимое условие выживания планеты и продолжение духовной эволюции», — сказал на открытии выставки «Пакт Рериха. История и современность» в индийском штате Гуджарат его губернатор г-н О. Коли. Это было произнесено в 2015 году, а через пять лет мир оказался перед угрозой быть уничтоженным коронавирусом. Многие считают, что этот вирус — наказание человечеству за варварское обращение с Матерью-Природой. Никто не знает, сколько будет волн пандемии, когда она завершится… Как вы считаете, является ли эта пандемия шансом для человечества всё-таки понять, что «необходимым условием выживания планеты» является «осознание общности красоты и знания»?

— Жизнь состоит из моментов, и каждый момент жизни — возможность совершенно всё изменить. Но каждый такой момент, к сожалению, потерян… Такова наша природа — мы не можем меняться, пока не заставит глубокий кризис. Кризис, вызванный пандемией, сейчас не настолько опасен, чтобы глубоко изменить тенденции общества. Мне кажется, кризис культуры в современном мире толкает нас больше, чем пандемия, на осознание основных идей Рериха: о фундаментальном единстве культуры и единстве человечества. Этот кризис выражается в продолжающемся столкновении цивилизаций. Как было точно сказано: в конфликте цивилизаций цивилизация является главной жертвой!

Продолжающиеся цивилизационные конфликты, направленные на уничтожение не только самого человека, но и стирание его культурной памяти, выражением которой являются произведения искусства и памятники, показывают значение идей Рериха. Однако большинство людей в мире не готовы воспринять эти идеи и принять личную ответственность за сохранение и преумножение культуры.

Что касается пандемии, она, конечно, вызвана ответом природы на нарастающее давление населения на окружающую среду и истощением ресурсов. Это давление очень хорошо видно в Кулу и во всей Индии: население страны продолжает расти, сейчас оно составляет 1,3 миллиарда, а ресурсов всё меньше.

— Вы упомянули, что в Индии Николая Рериха считают своим национальным достоянием. Можно ли то же самое сказать о России?

— В Индии картины Рериха действительно объявлены национальным достоянием. В 1970-х годах Археологическая служба Индии составила список художников, работы которых не только имеют высокую художественную и эстетическую ценность, но и «неразрывно связаны с нашим национальным самосознанием». Всего таких художников девять, и Рерих — один из них. Это невероятно высокая оценка, учитывая, что он не был индийцем или гражданином Индии и индийская культура открылась ему только во второй половине жизни. Работы художников, вошедших в список, не разрешается экспортировать. Это не чьё-то мнение или красивые слова, а официальная формулировка — закон. Не каждая страна готова так принять иностранного художника. Работы Рериха выставлены в нескольких музеях Индии, но поскольку посещаемость музеев невысокая, о Рерихе в Индии даже образованная публика не информирована. Это ещё предстоит сделать, и то, что делает музей в Наггаре для популяризации его искусства и идей, помогает в этом направлении.

Не думаю, что в России Рерих мог бы быть рассматриваем как национальный художник, хотя он многое сделал для русской культуры: росписи храмов, декорации для постановок таких глубоко русских произведений, как «Князь Игорь», «Снегурочка». Не знаю, есть ли в России закон, определяющий, что есть национальное достояние и как с ним обращаться, но я чувствую, что образованные россияне даже неформально не смогли бы его поставить в один ряд с великими национальными художниками, такими как Репин, Суриков, Левитан.

(Продолжение следует)

Кифаят АСКЕРОВА.

Фото автора.