К. Маркс, открыв великий закон движения истории, показал, как идет развитие человеческого общества от его предыстории к подлинной истории. То есть человек, сбрасывая «робу» строителя земного рая для избранных, становится творцом нового общества — для себя. И сейчас страны на постсоветском пространстве впервые в истории человечества начали проделывать этот «один из самых великих, самых трудных поворотов». Важно знать не только величие этого дела, но и что ему предшествовало.

Отмечая прогрессивную роль каждой общественно-экономической формации, основоположники марксизма отдают должное и капитализму. Ведь буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства «создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествующие поколения, вместе взятые». Однако они призывали не забывать, что в буржуазном обществе «двигателем исторического развития делались дурные страсти людей: жадность и властолюбие». Ф. Энгельс продолжает: «Раскол общества на немногочисленный непомерно богатый класс и на огромный неимущий класс наемных рабочих приводит к тому, что это общество задыхается в своем собственном изобилии, в то время как огромное большинство его членов едва защищено или совсем не защищено от самой крайней нужды. Такое состояние общества с каждым днем становится все более нелепым и все более ненужным. Ф. Энгельс заключает: «Буржуазный мир… так же неразумен и несправедлив и поэтому его надо выбросить на свалку, как феодализм и все прежние общественные порядки». А что же дальше? Дальше… производящий класс «отнимет руководство производством и распределением у класса, в руках которого это производство находилось до сих пор, но который стал теперь неспособен к нему, а это именно и есть социалистическая революция». Вот и американский ученый Л. Морган не сомневался, что «наступит время, когда человеческий разум окрепнет для господства над богатством, когда он установит как отношение государства к собственности, которую оно охраняет, так и границы прав собственности».

К. Маркс сумел разглядеть контуры будущей общественно-экономической формации. В работе «Государство и революция» Ленин пишет:

«У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал «новое» общество. Нет, он изучает как естественно-исторический процесс рождение нового общества из старого. Он берет фактический опыт пролетарского движения и старается извлечь из него практические уроки».

Принципы, на которых должно базироваться новое общество (его несущая конструкция), вошли в марксизм как важнейшая его составная часть — научный коммунизм. Решающее отличие нового общества от буржуазного, объясняют основоположники марксизма, заключается в организации производства на основе общей собственности на средства производства, которое ведется в общественных интересах, по общему плану. Новый строй должен предоставить каждому члену общества возможность участвовать не только в производстве, но и в распределении и управлении общественными богатствами.

Сегодня буржуй продолжает еще верить в свое бессмертие. Он уповает на главные ценности капиталистического общества — частную собственность и свободную конкуренцию. К. Маркс объясняет, что эти ценности уничтожены для девяти десятых членов общества.

Ленин в начале XX века писал, что «разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать сегодня) азиатской реакции сделало бы российский пролетариат авангардом международного пролетариата». Открыв закон неравномерного экономического и политического развития капиталистических стран в эпоху империализма, он делает вывод о возможности победы социалистической революции первоначально в одной или немногих странах. Ленин объяснял, что она необязательно должна произойти в развитой капиталистической стране (как это считал К. Маркс, но для иных условий). «Фронт капитализма, — писал Сталин, — прорвется там, где империализм слабее».

В 1894 году Ф. Энгельс писал:

«Россия, несомненно, находится накануне революции. Финансы расстроены до последней степени…. Администрация давно развращена до мозгов костей, чиновники живут больше воровством, взятками и вымогательством, чем своим жалованьем. Все сельскохозяйственное производство… приведено в полный беспорядок». Небезынтересно посмотреть на Россию и глазами философа и публициста В. Розанова. Он писал, что на рубеже XIX-XX вв. страна была «поражена ядом разрушительного нигилизма, революционного демократизма и импотентного либерализма».

В 1894 году на престол вступил последний русский царь Николай II. Его трон зашатался от вулканических извержений революции 1905-1907 гг. Первая мировая война, до предела доведшая нужду и бедствия народных масс, стала катализатором созревания второй — Февральской буржуазно-демократической революции. Вот что пишет в книге «Царская Россия накануне революции» посол Франции в России (1914-1917 гг.) М. Палеолог: «Все правительственные пружины, все колеса административной машины портятся один за другим. Лучшие умы убеждены в том, что Россия идет к пропасти». Безрадостную картину дает и П. Струве (один из лидеров кадетов): «Самодержавие само роет себе могилу и …падет под напором «живительных общественных сил». Не больше оптимизма и у В. Коковцова (с 1911-го по 1914 год — председатель Совета министров Российской империи):

«Духовные силы страны переживают сейчас тяжелое испытание, и вряд ли они его выдержат».

И это еще не все. До французского посла доходит информация о существовании в России «могущественного кружка, люди которого для достижения своих целей способны на все. Они провоцируют стачки, бунты, погромы, кризисы нищеты и голода» (нечто подобное возродилось у нас в конце XX в. Какое удивительное переплетение событий не увидишь на «спирали истории»?).

Член Государственного Совета Российской империи И. Гучков небезосновательно опасался возможности насильственного свержения Николая II. Но обошлось — император добровольно сошел с трона. Итак, самодержавие пало. (А. Блок: «Нить какая-то развязана, сочетавшая века».) Небезынтересна реакция на отречение Николая II. Сенатор С. Завадский писал («Архив русской революции»):

«… говорю я не о тех лицах, которые были удовлетворены олигархией, расцветшей у нас под вывеской монархии, а именно о тех, кто далеко не был ею доволен…. Я со стыдом должен сознаться, что отречение царя… вырвало у меня вздох облегчения».

Лидер кадетской партии В. Маклаков как бы расшифровывает слова сенатора: «Конечно, мы знали, что императорский режим подточен, но мы не подозревали, что это было до такой степени». Сам же самодержец с горечью признавался своему дневнику: «Кругом измена, трусость и обман!». А вот фрагмент записи из «Дневника Вырубовой»:

«Судьба людей и народов поставлена в железную зависимость от интересов дегенерировавшей касты, ни на минуту не сомневавшейся, что русскому народу, на какой бы ступени он не стоял, нужен кнут, кнут, кнут».

Сформированное в России Временное правительство не дало народу ни земли, ни мира. Но пообещало ему… всех благ равенства и свободы. (О таких же благах «дорогие россияне» слышат и сегодня.) Это правительство не вызывало оптимизма не только у большевиков. «Все хорошие намерения А. Керенского, — говорил С. Завадский, — повисли беспомощно в воздухе, не найдя точки опоры ни в нем самом, ни в окружающей среде». М. Палеолог по долгу своей службы должен был хорошо знать потенциал министра-председателя Временного правительства. Послушаем его: «Я допускаю в лучшем случае, что Керенскому удастся восстановить немного дисциплину в войсках. …Но как, какими средствами сможет он реагировать на… аграрное движение, на финансовый кризис, на экономическую разруху, на повсеместное распространение забастовок, на успехи сепаратизма?

…Если бы Петр Алексеевич воскрес на миг, какой жестокой скорбью терзался бы он, видя, как совершается или готовится разрушение его дела, отказ от его наследства, отречение от его мечтаний, распад империи, конец русского могущества». Напомним, что Финляндия, Польша, Литва, Украина, Грузия, Сибирь и другие «куски» империи требовали независимости. Французский посол предвидел исход тому, что творилось на его глазах, — «банкротство Временного правительства и русского либерализма» (русские либералы оказались даже очень живучими. Посмотрите на их сегодняшние пухлые щечки, послушайте их щебетания).

Прогноз М. Палеолога верен. Но куда Россия двинется дальше? Послушаем непримиримого оппонента Ленина и Сталина Л. Троцкого:

«Россия вступила на путь пролетарской революции не потому, что ее хозяйство созрело для социалистической революции, а потому, что оно вообще не могло развиваться на капиталистической основе. Обобществление собственности на средства производства стало необходимым условием прежде всего для того, чтобы вывести страну из рабства».

(Все верно, но он отрицал возможность построения социализма в России без «подпорки» западных стран.) Ленин и Сталин отмечали, что только социалистическая революция могла разрешить все вопросы русской революции, не решенные в феврале, и вывести Россию из состояния разрухи, из полуколониальной зависимости, из состояния экономической отсталости от передовых стран Европы (они это не только говорили, но и сделали).

Ленин предупреждал, что социалистическую революцию «нельзя рассматривать, как один акт, а следует рассматривать, как эпоху бурных экономических и политических потрясений, самой обостренной классовой борьбы, революций и контрреволюций». Потрясающая ленинская прозорливость. И удивительное умение В. Маяковского подметить суть провидца («Землю всю охватывая разом, видел то, что временем закрыто»).

Итак, в 1917 году Россия оказалась на исторической развилке. Народ вынужден был сделать выбор: идти за «революционными» словоблудами и либеральными импотентами или идти за большевиками. «России грозила, — говорил Н. Бердяев, — полная анархия и распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться». В этом он видел «бесспорную заслугу коммунизма перед русским государством».

Именно большевикам удалось связать развязанную историческую нить, «сочетавшую века» России. Второй вариант означал новый путь в мировой истории: народу предоставлялось право брать свою судьбу в свои руки. Буржуазные идеологи окрестили это Октябрьским переворотом. Но ведь речь шла не о дворцовом перевороте, а о смене общественной формации. В этом смысле это стал действительно переворот, и Ленин нередко употреблял этот термин (до чего богат русский язык смысловыми оттенками!)…

Советская Россия в ленинско-сталинскую эпоху поднялась на высоту, видимую всему миру. Чтобы двигаться дальше — к «цельному социализму» — предстояло еще много чего сделать. Но нашлись умельцы, отбросившие к черту ленинские Советы с ненавистной им пролетарской диктатурой и пролетарской справедливостью (ее суть точно передал Я. Колас: «счастье может быть полным только тогда, когда все вокруг тебя ощущают себя счастливыми»). И мир стал свидетелем страшной советской трагедии, конечные последствия которой вряд ли кто может предсказать.
Причудливая спираль истории. Россия знает олигархов, расцветших под вывеской монархии, в которой судьбой ее народов распоряжался император. В конце XX века олигархи вновь всплыли, но уже под вывеской демократического правового государства, в котором единственным источником власти, как гласит сегодняшняя Конституция, является народ… Который чубайсята (эти непотопляемые либералы) со ржанием «прокатили» на «Волгах».

«Во всякой революции, — говорил Ф. Энгельс, — неизбежно делается множество глупостей, как и во всякое другое время». Но в нашем случае речь идет не о простых глупостях. Загублены плоды потрясающих трудовых и ратных дел наших предков. Разве есть этому какое-то оправдание («Если бы человечество забывало преступления, противоречащие человечности, — писал Ф. Достоевский, — оно стало бы морально мельчать, вырождаться»)? Русский философ и публицист П. Чаадаев говорил, что только осознав прошлое, «народы обретут силу воздействия на свое будущее». Великие свершения наших предков вселяют уверенность, что наши страны могут и должны вернуться на дорогу, предписанную «великим законом развития человеческой истории».

Александр КОЛЕСНИКОВ.