Конечно же, не стоит проводить аналогии заголовка  с нашумевшим фильмом об оттенках серого, речь идет о совершенно разных вещах, отличающихся друг от друга настолько, насколько красный цвет отличается  от серого.  

     Работы известного художника Константина Шкурпелы, экспонирующиеся в Доме-музее Ольги Мануиловой, и вправду в большинстве своем выполнены в   рубиновых, пламенно-кумачовых,  карминно-багряных тонах как напоминание об ушедшей эпохе.
Эпоха ушла, страница закрыта, но с чистого листа невозможно начать. Слишком ярки воспоминания,  как всегда, мучительно переосмысление,  тяжеловесен опыт.  Он просто ищет выражение незримого. Наверное, это главный смысл  труда художника.  «Живописных миров столько, сколько самих художников,  и миров восприятия столько же, сколько зрителей, — считает Константин Шкурпела. —    Несмотря на то  что искусство XX-XXI веков отличается неоднозначностью прочтения, а значит, имеет множество трактовок,  все равно  хочется, чтобы  авторский замысел не ускользал от тех, кто  смотрит работы.» Поэтому художник очень часто объясняет посетителям, что означают то или иное произведение, акцент или какая-либо деталь в нем.
Нынешняя экспозиция собрала произведения разных периодов  и циклов, в нее вошли  «Немузыкальные инструменты»,  «Рыботерапия», «Торсы» , но в основном это посвящение советской теме, которая также была неоднозначна.  Художник, как и многие из нас, родился, вырос и учился в Советском Союзе. Он прекрасно помнит красно-белые  плакаты, лозунги, слоганы, как сейчас говорят, которые были девизами советских школьников, пионеров и комсомольцев, рабочих, колхозников и интеллигенции.  Они, конечно,   были разными: и «правильными», как постсоветское пиво, и «неправильными», как пчелы, напавшие на Винни Пуха.  Красной нитью проходили они сквозь сознание миллионов людей, живших под их звездой более 70 лет. Вот эти лозунги и стали героями его новых картин, объектов, инсталляций.
     Художники не раз обращались к шрифтам как к выразительному средству. Стоит только вспомнить 20-30-е годы прошлого века, когда творили свои «Окна РОСТа»  Владимир Маяковский, Борис Ефимов,  Казимир Малевич, Кукрыниксы, Аристарх Лентулов. А как не вспомнить удивительные киноафиши Александра Родченко. Шрифт в их гротескных  плакатах, коллажах был доминирующей деталью, усиливающей значение смысла.  Замечательные  советские мастера шрифтового искусства  Юрий Курбатов, Виктор Корольков, Николай Калинин виртуозно владели алфавитными композициями, и буквы при этом, словно живые существа, воспринимались частью сюжета, усиливая эмоциональное воздействие произведения.
У Шкурпелы все по-другому.  Шрифт на его холстах больше изобразительный момент, чем знаковый, он —  элемент живописи. Надпись здесь рассматривается как единое целое с другими объектами  композиции, подчиняясь общему пространственному ритму, придавая особую  пластичность, динамику и экспрессию полотну. Фаворский, специально изучавший законы связи изображения со шрифтом, называл такую плоскость «двигательной» поверхностью. И  в  работах Константина есть ощущение движения, причем не только в  двухмерных пределах холста, но и во времени, где можно почувствовать и 20-е, и 50-е, и 70-е годы прошлого столетия. Его картины можно смотреть, можно читать, можно узнавать новое о прошлом, они могут кому-то нравиться, кому-то нет, но равнодушных не будет, это уж точно. Художник не случайно   доминирующим для этих работ выбрал красный цвет: красные счеты в «Учете и контроле», которые одновременно играют роль красного массажера для ног; красным выделено выражение А. Макаренко о новом обществе; красные совки —  не то предметы для сбора мусора, не то символ человека-«совка», который не хотел видеть дальше собственного носа (на некоторые вещи художник смотрит с юмором). Таким образом он усиливает  акценты.
     Красный цвет не просто красивый, он и самый интенсивный, говорят, его видят даже дальтоники и некоторые животные, про которых считается, что у них мир, как черно-белое кино.  Но речь не об этом, а о том, что зрителям выпала замечательная возможность увидеть работы мастера, который превращает в живопись все, что может:  ржавую пилу,  сломанную терку, дверную ручку, ножницы, утюги, нотные листы, отработавшие свой век шинковки и… Перечислять можно бесконечно, а главное — он всегда вовлекает зрителя в это самое живописное действо,  умеет общаться с ним, и, думается, человек начинает  по-другому мыслить,  по-новому ощущать окружающий мир, где не пятьдесят, а  тысячи оттенков окружающего мира, не затерявшегося во  времени…

 Галина МИХАЙЛИНА.
Фото автора.