Раннее утро…. Моросящий дождь и туман делает начало дня в Оше мрачным и серым…

Арзыкан вставать не хочется, но рядом на постели заерзал муж: пора на работу! В соседней комнате тихо спят девочки-школьницы. Они увлекаются английским и рисуют в своих альбомах наряды для принцесс, им в школу во вторую смену. Муж встает обычно позже. После ликвидации районной ПМК, где он работал инженером по технике безопасности, а Арзыкан — бухгалтером, его рабочее место — маленький киоск возле остановки у них в микрорайоне, где всегда в продаже шоколад, жвачка, кока-кола, фанта, пиво и водка.
Этот комок и квартиру в Оше им купила ее родная сестра Самара, после того как оба враз стали безработными. Самара сейчас живет в Стамбуле. Учась в Москве, она вышла замуж за студента из Турции, с которым познакомилась на вечеринке. Омар, оказывается, присутствовал на одном из университетских концертов, и ему понравилась эта студентка из Кыргызстана. Они подружились, а одним зимним вечером Самара осталась у него. Весь вечер Омар расспрашивал Самару о ее стране, с любопытством рассматривал фотографии многочисленных родственников и журналы с природой Киргизии. Его покорила девическая чистота, скромность, нежность и доброта Самары.      После той встречи парень сделал ей предложение, и они поженились…
После окончания университета в Москве Омар устроился на работу в одну из американских фирм, филиал которой находился в Стамбуле, куда и уехала с ним сестра Арзыкан. Были проблемы с оформлением брака, принятием гражданства Турции, но, когда родилась их дочь Мээрим, все документы уже были в порядке. Самара не раз приезжала потом с мужем в родные края, и Омар всегда удивлялся гостеприимству земляков жены…
Арзыкан начинает быстро одеваться и, не завтракая, накинув на плечи плащ, берет сумку и, оглядываясь на двери спальни, проверяет содержимое сумки, там есть письмо, которое беспокоит ее сердце уже неделю. Она направляется в прихожую, берет зонт. Все! Она во власти погоды и приятных мыслей об авторе заветного письма. Попавшая навстречу соседка удивлена, несмотря на ранний час и плохую погоду, обычно озабоченная Арзыкан улыбается и громко произносит: «Здравствуйте!..».
В пустом в этот ранний час троллейбусе Арзыкан достает и начинает уже в который раз читать: «О, кладезь моих сладких снов! — написано в начале письма. — Я жду с нетерпением встречи с тобой! О, лучик небесного света! О, огонь моих мечтаний!..».
С Исмаилом Салижановичем, симпатичным пожилым мужчиной, автором письма и хозяином голубых «Жигулей» Арзыкан познакомилась в тот злополучный день, когда к ним приехал из айыла свекор с очередным визитом. Свекру не нравится такая жизнь сына и его семьи. Они из рода тасма, говорит он часто снохе, а они занимаются из поколения в поколение земледелием, сажают картошку и кукурузу, трудятся на бахчах, этим и кормятся. А сидеть целый день в комке и торговать лимонадом и жвачкой — это не мужское дело. Так считает старик. Но строительства после развала Союза нигде нет, говорит ему сын, поэтому о прежней работе в ПМК можно и не мечтать.
И внучки — такие худые, с короткими стрижками, в ярких джемперах и узких джинсах. Целыми днями где-то пропадают: то у них музыкальная школа, то танцы, то  английский. Непорядок! Девочки с детских лет должны сидеть дома, учиться домашнему хозяйству, доить корову, смотреть за скотом, валять войлок. «А то деду даже чай не могут приготовить!» — так думал старик, сидя у окна квартиры на третьем этаже, глядя на непогоду и мечтая о переезде сына в родной айыл. Да и сноха после того, как съездила в Стамбул к сестре, совсем изменилась и с дочками говорит только по-английски.
Привезла из Стамбула много разных футболок, коротких юбок, на головах у внучек какие-то разноцветные бантики, пластмассовые заколки. И всегда в доме — только английская музыка… Для практики внучек. Скоро, говорят, сестра из Турции заберет девочек в Стамбул учиться в каком-нибудь колледже или лицее, а потом они останутся учиться в стамбульском университете. И в Оше для них уже открыли валютные счета в банке. Арзыкан с мужем мечтают еще об одном ребенке, но у них ничего не получается. «Дай, Бог, им сына», — думает старик.
Он любит внуков. У старшего сына две дочери. Одну из них — Бермет — сосватали в соседний айыл, а потом, когда забеременела, привезли обратно, сказав, что после родов за ней приедут. Ребенку уже два года, а сваты за внуком еще ни разу не приезжали…
Младший сын Кумар сейчас живет в Екатеринбурге, занимается там коммерцией, присылает иногда доллары. Получать доллары старику приятно, но он хочет, чтобы сын жил в родном айыле. И он не знает, когда сын вернется домой, в селе сейчас нет работы, а чтобы скотину купить, нужны большие деньги…
Арзыкан читает письмо дальше и вспоминает, как месяц назад познакомилась с автором письма. Он остановил свои «Жигули» возле автовокзала, где она стояла с полной сумкой, не успев сесть на маршрутку. Ни с того ни с сего они заговорили, словно старые знакомые. И этот симпатичный узбек ей сразу понравился своей обходительностью и доброй открытой улыбкой. Потом он два раза приезжал к ней на работу якобы проверять счета и отвез ее домой, расспрашивая о доме и детях. Он был очень обходителен и пригласил ее в кафе на обед, женщина согласилась. За обедом он завоевал сердце Арзыкан окончательно, так хорошо ухаживал.
«Не то что муж…», — подумала она в очередной раз, вспомнив супруга и его безучастное равнодушие к ее заботе, обедам, приборам, салфеткам, красивым ночным рубашкам, да и ко всему, чему она научилась в цивилизованных кругах Стамбула. Да и к фотографиям, ее рассказам о древнем городе Турции, ее достопримечательностях, которые она посетила, муж отнесся с отстраненной улыбкой. Может, он в этот момент думал о своей несбывшейся мечте — построить в родном айыле двухэтажный дом со всеми удобствами, разбить большой плодовый сад и развести много скота, чтобы больше не работать…
Муж Байсак не понимает, почему Арзыкан после поездки к сестре в Стамбул так изменилась. Он ведь не собирается ее бросать — у них все же двое детей, но то, что требует от него жена, он не приемлет, ему это не нравится. А она мечтает о какой-то романтической любви (это после стольких-то лет брака и двоих детей!), каких-то новых, по мнению Байсака, буржуйских отношениях. И что плохо, учит этому же дочек.
«Жаль, что у меня нет сына, — думает часто Байсак, — а то бы не уехал из села, научил бы сына ездить на лошади». И хотя оба мечтают о третьем ребенке, очень часто спят в разных комнатах, так как перед сном всегда находятся причины для плохого самочувствия и настроения: «Не так подала чай», «Неправильно ответил на вопрос…».
Ехать Арзыкан почти до конечной остановки троллейбуса, она работает в одной маленькой фирме бухгалтером, так что можно почитать письмо еще раз. Вечером опять придет свекор, и надо будет заехать на базар за продуктами после работы… Свекор в тот вечер не приехал, но пришедшие на работу ревизоры с налогового управления отняли у Арзыкан слишком много времени. Она уходила на работу рано, возвращалась совсем поздно и забыла о письме. Как-то сунула его на полку между книг… и забыла про него.
Киоск на остановке открывался ближе к обеду, и Байсак успевал помочь девочкам приготовить домашнее задание, накормить их обедом и отправить в школу… В этот день у старшей Зумрат не получалось с задачей по математике, а младшая Зыягуль просила нарисовать в альбоме лошадь — это задание по рисованию. С задачей отец справился быстро, а вот лошадь не получалась. И  Байсак решил порыться в книгах, чтобы найти изображение лошади. Из книг выпал конверт с письмом.
«Наверное, из Стамбула, — подумал он, но подчерк был незнакомый. — Странно… Письмо местное», — увидел он почтовый штемпель на конверте. А когда стал читать, то его лицо стало покрываться пятнами от волнения, а руки сами собой затряслись.
«Арзыкан! О, кладезь моих сладких снов! — читал он. — О, птица моей мечты! Ты — радость…”, — мужчина прервал чтение. Он посмотрел на детей широко раскрытыми, почти выпученными глазами: откуда его жена получает такие письма? «От кого оно?” — закричал он громко и возмущенно. Байсак быстро перебрал страницы, их было восемь, потом прочитал в конце: «В ожидании встречи с тобой. Твой Исмаил…». И тогда он закричал, как раненный зверь, просто благим матом. Он орал, что жена его, оказывается, «гулящая, а дочки знали и ничего не сказали».
Выхватив ремень из брюк, висевших на стуле, он начал бить девочек, сдергивая с головы заколки и банты, стаскивая с них заграничные джемперы. «Снимай! Снимай все это барахло! Я сожгу все, все тряпки, все кассеты!» — кричал он.
Этот маленький до этого времени в семье человек превратился в огромного разъяренного льва, который крушил все вокруг: посуду, книги, цветы в горшках. Он сорвал календарь с фото Биг-Бена в Лондоне. Все летело на пол с грохотом. Он заорал и прогнал соседей, что прибежали на крики и вопли детей…
«Папа, нам  холодно», — плакали, оставшиеся в трусиках девочки. «Вот — вам! — кинул он им спортивное трико, — одевайтесь!». Когда после звонка соседей домой вернулась испуганная Арзыкан, в доме было уже тихо. Девочки не пошли в школу. Заплаканные, закутавшись в теплые платки, они тихо сидели на кухне. Через разбитое окно в комнату с шумом задувал холодный ветер. Мужа в доме не было, он ушел в свой комок. «Напьется!..» — встревожилась еще больше Арзыкан. «Мама, мы боимся папу… Он сказал, что ты гулящая, и он сожжет все наши платья», — плакали дочки, они спрятали свои куртки под матрацами. «Это неправда, он не сделает этого», — спешно успокаивала детей Арзыкан.
Уже начинало темнеть, когда женщина собрала осколки разбитой посуды, разбросанные книги и вещи. «Муж нашел письмо!» — догадалась Арзыкан. Соседи принесли большой кусок фанеры, помогли забить окно. Байсака долго не было. Наконец он появился. Он был пьян и что-то прятал под пиджаком. «Водка», — догадалась женщина. И тогда ее взорвало: «Эту квартиру и ларёк купила моя сестра! А твой отец постоянно приезжает и контролирует наши отношения! Твоя родня только все время требует от нас денег… Я могу обойтись без тебя, у меня есть работа!» — кричала она мужу. «Ты гулящая! Если бы я знал, то никогда не приехал бы в Ош!» — рычал в ответ Байсак. Он вновь стал швырять стулья, сдвигать с места кресла, перевернул журнальный столик…
Дети вновь заплакали от криков и ругани родителей. «Папа, не надо!» — кричали девочки, но родители их словно не слышали и никак не унимались: «Это письмо не мне! Ты мне надоел! Ты не мужчина! Какой ты муж и глава семьи, если ты боишься своих родственников, постоянно им угождаешь!» — кричала Арзыкан. «Мама! Не надо!». «Постыдись говорить такое при детях!». «Пусть все знают!». «Замолчи!». «Мама, папа, не надо!».
Вдруг Байсак приблизился к жене и, быстро выхватив нож из кармана пиджака, вонзил ей его прямо в живот. Арзыкан вскрикнула, потом осела и… Вдруг стало ужасно тихо… Через мгновение, увидев нож и упавшую маму, девочки истошно закричали… Байсак, похоже, и сам не ожидал от себя такого, хотя нож в кармане у него был всегда, но он думал: «Попугаю немного…». Увидев умирающую жену, Байсак громко закричал: «Арзыкан! Арзыкан! Прости, я не хотел! Арзыкан, не умирай!»…
Он вытащил нож из раны, стремясь облегчить боль жене, но оттуда хлынула кровь, заливая ковер… Рядом плакали дети: «Мама, папа, не надо! Мы будем всегда слушаться и хорошо учиться…» — лепетали они. Байсак наклонился к умирающей жене, начал гладить ее по голове, лицу, по рукам и груди. Потом он рукой провел по своему лицу, размазывая кровь и слезы… «Мама, не умирай», — плакали девочки…
Но тут громко зазвонил телефон, всхлипывая,  Зыягуль подняла трубку: «Вам телеграмма из Стамбула, — сказали там. Сухо прочитав текст послания, на другом конце положили трубку…». Короткие гудки громко раздались в комнате…

Софья НУРМАТОВА.