Похожая история приключилась с Д., который нарвался на еще более ушлого «умельца» отбирать квартиры по сомнительным распискам. 

Для развития бизнеса Д. планировал получить крупный кредит, но иностранные инвесторы могли его предоставить только под гарантию наличия в частной собственности земельного участка. Д. понимал, что может прогореть, если потратится на покупку земли, а бизнес-план по каким-то причинам инвестор либо не одобрит, либо затянет с инвестициями. Узнав об этом, приятель сына, юрист по образованию, предложил совершить мнимую сделку по покупке земельного участка: если не получится с кредитом, то договор просто аннулируем без каких-либо правовых последствий.
Полностью доверяя другу семьи, Д. выдал ему доверенность на совершение всех необходимых действий. И действительно, вскоре тот  доложил: земельный участок в промзоне мерой почти 1,5 гектара продает его родственник по 200 сомов за квадратный метр. Надо еще накинуть $5 тыс. на взятки, оформление и прочие  непредвиденные расходы, всего $110 тыс.
Для Д., который намеревался строить завод стоимостью миллион евро, это была «мелочь», которую инвестор возместил бы без лишних слов. Да и юрист убеждал: сделка мнимая, вы ничего не теряете, не получится с кредитом — землю вернем хозяину, всего-то. Дав согласие на приобретение земельного участка, Д. подписал себе приговор. А произошло следующее.
Принеся документ о праве частной собственности на земельный участок, друг-юрист попросил Д. оформить договор якобы займа этих самых $110 тысяч, чтобы продавец был спокоен за судьбу своей земли. Сказал: не бойтесь, такой договор недействителен без долговой расписки, для пущей убедительности показал закон. Да и заключается он сроком на три месяца, дальше уже автоматически аннулируется. Видя, что Д. не вникает в детали и верит каждому слову, для «подкрепления» договора займа друг-юрист уговорил подписать еще договор залога на две квартиры в центре столицы и соглашение об удовлетворении требований залогодержателя во внесудебном порядке.
Чем все это может для него обернуться, Д. в то время не понимал, полностью доверяя и положившись на друга семьи. Спустя некоторое время сын явился к отцу с написанной им распиской о якобы полученных от друга-юриста $110 тысячах. Сын пояснил: М. просит, по земельному участку требуют гарантий. Д. взъярился: ты что, ополоумел? Никто никаких денег мне не давал, а я не брал, какая может быть расписка?!
М. взял неподписанную Д. расписку, сказал, что это не проблема. Прошло почти полтора года. И вдруг как гром с ясного неба: «друг семьи» реализовал соглашение об удовлетворении требований залогодержателя во внесудебном порядке по договору займа — нотариус выдал исполнительную надпись на залоговое имущество.
Началась судебная тяжба. М. напрочь отмел от долговой расписки земельный участок, убедив правоохранительные органы, что он не имеет ничего общего с договором займа. По долговой расписке сделано 7 почерковедческих экспертиз. Часть из них признана недействительными, так как в их проведении участвовали эксперты, не имеющие квалификации судебного эксперта по исследованию почерка и подписей, которая присваивается экспертно-квалификационной комиссией Государственного центра судебных экспертиз Министерства юстиции Кыргызстана, и по другим причинам.
Интересен и другой факт: те экспертизы, которыми не подтверждается подпись Д. в долговой расписке, вдруг оказываются «незаконными» по воле разных должностных лиц. Такое, например, случилось с межведомственной  почерковедческой экспертизой №5213/01 от 14 ноября 2011 г., которую руководство ГЦСЭ направило в Лабораторию судебно-почерковедческих экспертиз при Министерстве юстиции Российской Федерации (!).  И получило оттуда рецензию, которую никто не видел и не читал, но по ней одному из экспертов, проводивших эту «неугодную» экспертизу, научно-методический совет влепил выговор. Это обстоятельство послужило основанием для суда не принимать во внимание данную экспертизу.
Суд, взыскивая с Д. почти 5 млн. сомов в пользу М., свои выводы обосновал почерковедческими экспертизами, подтвердившими подпись Д. в долговой расписке.
Более того, сыну Д. Павлу следственные органы предъявили обвинение в подделке и использовании расписки на основании трех почерковедческих экспертиз. Так вот, как и в случае с Николаем Калькопфом, одну из экспертиз, ставшей основанием для привлечения Павла к уголовной ответственности, проводил тот же эксперт ГЦСЭ — Д. Кожоналиев. По моему запросу руководство центра ответило, что этот специалист на момент проведения в 2010 году почерковедческих  экспертиз не имел квалификации судебного эксперта по исследованию почерка и подписей. То есть правоохранительными органами такая экспертиза не может быть принята в основу обвинения, а судом — как подтверждающая подпись Д. в долговой расписке.
Еще более поражает тот факт, что директор ГЦСЭ Т. Бекбулатова на запрос заинтересованной стороны выдать копию той самой пресловутой рецензии на экспертизу №5213/01 от 14 ноября 2011 г., поскольку она была проведена в рамках уголовного дела, по которому проходит Д., распорядилась «ничего не давать». Что это: личная заинтересованность, некомпетентность или, может быть,  «дружеская» порука?

Айрин ТЕМИР.

На снимке слева — поддельная подпись, справа — настоящая.