В последнее время в обществе широко обсуждается вопрос реструктуризации проекта «Кумтор», который имеет важное значение для социально-экономического развития нашей республики.

Для ведения переговоров с канадской компанией «Центерра» создан консультативный совет, который уже достиг определенных результатов — создания совместного предприятия в форме ОАО на условиях владения 50х50. 

Однако ввиду того что депутаты Жогорку Кенеша приняли решение увеличить долю Кыргызской Республики в СП до 67%, переговоры с «Центеррой» возобновились. Правительство внесло в ЖК новое соглашение с улучшенными условиями.

Часть экспертов и парламентариев высказываются за ратификацию соглашения с компанией о разделе золота, обосновывая свою мысль тем, что государство плохой менеджер, а так республика, не управляя, получит свою долю от добываемого золота.

Однако понятная на первый взгляд схема сотрудничества на самом деле не так проста и приемлема для нас в данной ситуации.

Для того чтобы понять, как действует Соглашение о разделе продукции (СРП), необходимо обратиться к опыту других стран. Взять, к примеру, Россию, которая в 90-х годах заключила 264 СРП по крупным месторождениям полезных ископаемых с иностранными компаниями, освободив их от налогов и отдав месторождения в их полное распоряжение. Россия ожидала роста инвестиций и соответственно поступлений в бюджет. Однако этого не произошло. Фактически в рамках СРП имел место безналоговый вывоз полезных ископаемых из страны.

С приходом В. Путина практически все соглашения по разделу продукции отменили. Именно после отмены действия СРП и перехода на налоговый режим Россия начала получать серьезную прибыль от добычи и продажи нефти и газа, что в совокупности с постепенным повышением цен на энергоносители стало основой для роста ее экономики.

На сегодня в России действуют всего три проекта на условиях СРП: «Сахалин-1», «Сахалин-2» и Харьягинское нефтяное месторождение, то есть очень сложные нефтегазовые проекты, которые требуют огромных инвестиций и находятся в отдаленных районах.

Казахстан в 2008 году тоже полностью отказался от СРП. Основная проблема при заключении соглашений по разделу продукции — отсутствие единого методологического подхода к составлению ТЭО, влияющего на сумму затрат при реализации проекта и, следовательно, на долю делимого дохода. При этом не учитываются текущие мировые цены на нефть и инфляционные процессы. Отсутствует и механизм эффективного управления передаваемыми государству активами и рентой от использования невоспроизводимого ресурса.

Чем же так плохи соглашения о разделе продукции, спросите вы, и есть ли от них какая-то польза? Отвечу, что польза есть в нефтегазовых проектах, требующих предварительно больших затрат, которых нет у государства, для проведения разведки и дальнейшей разработки месторождений.

Но то, что хорошо для одной продукции, не всегда хорошо для другой. СРП неприменимо к таким объектам, как золото или уголь.

В настоящее время успешного опыта применения раздела продукции по золоту в мире нет. Это обусловлено тем, что добыча драгметалла, в отличие от нефти и газа, является высокозатратным производством и вложение капитала (опять-таки затраты) продолжается весь период реализации проекта.

Сверхприбыль по золоту наблюдается лишь в период скачка мировых цен на драгметалл, такое происходит, как правило, при финансовых кризисах. Один из таких периодов мы наблюдали буквально год назад, когда золото стоило

1 763 долл. за тройскую унцию. Сегодня его цена понизилась на 30% и составляла на 20 января 2014 года всего 1 254 долл. за унцию.

Специфика же СРП такова, что производится раздел только прибыльной продукции. Все издержки инвестора по разведке и добыче возмещаются за счет так называемой компенсационной продукции, которая передается инвестору в счет возмещения его затрат.

При этом, как правило, затраты имеют тенденцию к росту, учитывая удорожание энергоносителей, рабочей силы, дополнительные расходы на отработку глубокозалегающих руд и др.

В связи с этим, учитывая неизбежный рост затрат, с одной стороны, и мировое снижение стоимости золота — с другой, в какой-то момент может случиться так, что уже не окажется прибыльной продукции, которую можно поделить, при этом добыча золота не остановится, в итоге государство только проиграет.

Инвестор же — а это, как правило, публичная компания, которая не платит дивиденды либо платит их в очень небольших размерах, — попытается средства, полученные в данном проекте, направить на развитие следующего проекта, возможно, уже в другом государстве.

Исходя из этого, следует: чем больше инвестор покажет затрат за счет подотчетных ему структур, тем больше средств он сможет направить на свои новые проекты. В том числе законно уйти от уплаты налогов, т.к. компенсационная продукция прямыми налогами не облагается.

Из российской практики известны случаи, когда услуги консультационных компаний и гонорары отдельных специалистов измерялись миллионами долларов.

Основной недостаток использования режима СРП — заинтересованность в физической продукции, что приводит к игнорированию ценовых и рыночных рисков, дополнительным затратам на хранение, транспортировку и реализацию продукции.

Поэтому наше правительство предлагает создать именно совместное предприятие, чтобы можно было контролировать издержки производства и ежегодно распределять прибыль между его участниками, забирая свою долю в проекте.

Конечно, в нашей стране нашлись бы и те, которые бы сказали: давайте делить продукцию без учета компенсационной продукции.

Действительно, в мире есть такие модели СРП, к примеру перуанская или ливийская, которые не предусматривают вычета затрат при разделе продукции.

Однако в данных моделях, естественно, и разное процентное разделение добываемой продукции, как правило, в пользу инвестора, так как он требует себе большую долю от добытой продукции для покрытия своих затрат. Принципиально ничего не меняется.

Принятый в 2002 году Закон «О соглашениях о разделе продукции при недропользовании» построен по индонезийской модели, т.е. на разделе продукции после возмещения всех затрат.

При этом следует отметить, что этот закон нерабочий, с момента его принятия не наблюдалось ни одного соглашения о разделе продукции. Поскольку в законе предусмотрено двойное налогообложение, инвестор делится с прибыльной продукции плюс дополнительно должен уплатить все текущие налоги и сборы, что противоречит самому принципу раздела продукции. Должно быть либо одно, либо другое, вот почему закон не работает.

Кроме того, закон содержит обязательное требование о ратификации Жогорку Кенешем соглашения с иностранным инвестором физическим и юридическим лицом. В то же время, согласно нашей Конституции, парламент ратифицирует только международные договоры, субъектами которых могут выступать только субъекты международного права, но никак не физические лица или небольшие компании.

Исходя из этого, следует вывод, что соглашение о разделе продукции неприменимо к проекту «Кумтор», соответственно оно непригодно к горной добыче.

 Алмаз АЛИМБЕКОВ,

начальник Управления политики природных ресурсов 

Минэкономики.