Татьяна Ивановна Покровская — человек удивительной судьбы. Она не только Врач с большой буквы, знаменитый педиатр Кыргызстана, которой благодарны тысячи матерей, чьих детей она с коллегами смогла вылечить от серьезных болезней, но и удивительно обаятельная, мудрая и красивая женщина. Несмотря на солидный возраст, Татьяна Ивановна и сейчас старается быть в курсе событий — понемногу консультирует, много читает, старается не пропускать медицинские новинки в современных журналах. 

Сибирские истоки

Татьяна Ивановна называет себя сибирячкой, поскольку ее корни тянутся из Томска, родины мамы, и Красноярска — родины отца. Папа Иван Александрович был инженером-путейцем, мама Муза Александровна в 1910 г. окончила гимназию, а затем дополнительный двухлетний курс, получив  профессию педагога-литератора. Родители поженились в Томске в 1911 г., затем переехали в Тюмень. В семье было четыре дочери — Тамара, Таня (умершая в младенчестве от скарлатины), Нина и последняя — тоже Таня — наша героиня. Старшая дочь вышла замуж в 17 лет и вслед за мужем переехала во Фрунзе. К тому времени и отец семейства по служебной необходимости жил в Ташкенте, принимая участие в возведении Туркестано-Сибирской железной дороги. Затем мама с  двумя дочками перебралась в 1931-м из Тюмени во Фрунзе, где к ним вскоре присоединился и отец. Тане, родившейся 22 декабря 1923 г., к моменту переезда исполнилось семь лет, и она сразу пошла в первый класс фрунзенской средней школы №2, которая находилась на улице Пушкина. Окончание школы пришлось на 1941-й, выпускной вечер  состоялся 21 июня, как раз накануне рокового 22 июня.

— Это был прекрасный вечер! Тогда уже начинались первые впечатления от дружбы с мальчиками, первые записочки, переглядывания. Платье было у меня не бальное, простенькое, но сшитое с душой, из розово-сиреневого шелка. Мы танцевали, а наши учителя стояли в сторонке, иногда со слезами на глазах. Потом мы гуляли по городу, встретили рассвет на главной площади, я вернулась домой в 6 часов утра и легла спать. А в 12 пришел мальчик Василий, ухаживавший за мной в школе, и сообщил моим родителям, что началась война. Вечером того же дня все вчерашние ученики собрались в сквере с иным настроением. Вчерашние дети, мы не оценили угрозы начавшейся беды — да и кто мог тогда, в 41-м, ее оценить. Но в ближайшие две недели нам пришлось проводить на фронт всех мальчиков из выпускных классов, — рассказывает Татьяна Ивановна.

К тому времени старшая дочь семейства, Тамара, жила с мужем в Ленинграде, а средняя, Нина, училась там же в медицинском институте.

Судьбоносный выбор

Выбор профессии врача-педиатра был, как рассказывает Татьяна Ивановна, не случаен — девочка очень любила возиться с маленькими детьми, и папа, подметив это, во время прогулок с дочерьми по городу не раз повторял: «Ниночка будет хирургом, а Танечка — детским врачом!».

— Я тоже рвалась учиться в Ленинград и уже послала туда документы в мединститут, а благодаря хорошему аттестату в июле 1941-го получила письмо, что принята и мне следует прибыть  по месту учебы. Но тут взмолились родители: «Танюша, не уезжай, ведь там Тамуся с Ниночкой, оставайся с нами».  Киргизский медицинский институт открылся во Фрунзе в 1939-м, а в 1941-м я  вошла в стены своей любимой альма-матер — первый корпус тогда находился по улице Логвиненко (где сейчас располагается Центр микрохирургии глаза Республиканского госпиталя), — рассказывает Татьяна Ивановна.

— О чем я часто думаю? Война — жуткое время. Длинное, страшное. Вскоре в республику хлынула волна эвакуированных из занятых фашистами республик. У нас к тому времени было две комнаты и  кухня. К нам подселили две семьи: в одну из комнат — семью с двумя детьми, в другой ютились мы втроем, а на кухне — бабушка с дочкой и двумя внуками. Так и прожили всю войну. Но никто никогда не сказал ни единого  обидного слова, жили без скандалов и в полном взаимопонимании. Уже тогда, общаясь с нашими маленькими гостями, я поняла, как люблю детей, — вспоминает былое ветеран медицины.

Говоря о первых годах учебы, Татьяна Ивановна подчеркивает, что для КГМИ война обернулась и положительной стороной:

— Благом для  института стал приток эвакуированных высококвалифицированных  научных кадров — до войны в республике «достать» профессора в нашем мединституте было невозможно. Но в 1941-м начали прибывать  замечательные ученые из Москвы, Ленинграда, Украины. Помню, что в лекционный зал корпуса по улице Логвиненко наш курс не вмещался. Вначале нас было 160 студентов, а потом во Фрунзе эвакуировали Харьковский мединститут, и курс  вырос до трех сотен. Никто не прогуливал лекции, занятия начинались в 8 часов утра, а мы стремились прийти в 7, чтобы занять места. И никаких перекличек! Главное желание и счастье было сидя слушать лекцию.

— Это были не профессора — артисты! Я помню, как в зал влетал  Александр Леонидович Бродский, который читал нам курс органической химии. А Николай Павлович Кеворков вел курс биологии так, что информация про червей казалась нам просто песней. Какой слог, какие перепады,  какая расстановка акцентов! Они сделали из нас профессионалов. В   1944 г. я, будучи студенткой 4-го курса, начала работать в дифтерийном отделении инфекционной больницы — приглянулась  заведующей  детским отделением  больницы Иде Павловне Манькиной, которая сыграла громадную роль в моей жизни. Я считаю ее эталоном преподавателя и врача, — отмечает  заслуженный врач.

В  1945 году Таня вышла замуж за коллегу-однокурсника, вчерашнего студента. Позже в семье появился сын Петя. В 1946 году она окончила КГМИ. Как была выбрана стезя педиатрии? Тогда в мединституте не было узкой специализации, студентов обучали общей терапии и хирургии, и лишь потом каждый делал свой выбор уже в ходе практической работы.

— Мы окончили институт. Нам с мужем предлагали по распределению поехать в Чим-Коргон, так как муж выбрал специальность «психиатрия», мне же предложили поехать с ним в качестве гинеколога. Но я отказалась, обосновав свой отказ тем, что очень люблю детей. Нас обоих оставили в клинической ординатуре, меня на кафедре детских болезней, его — на кафедре психиатрии.

Тогда кафедрой детских болезней в КГМИ заведовал Арон Тоевич Бальмагия, которому Татьяна  показалась неплохим ординатором.  Первые годы ординатуры были очень тяжелыми — в месяц  шесть раз они дежурили ночами в больницах, не считая дневной работы, а это большая нагрузка.

Семья 

Папу Тани на фронт не взяли по возрасту, ему было уже под 60. Семья очень переживала за оставшихся в Ленинграде и попавших в блокаду Тамару и Нину. Всякие сведения оттуда были дороже золота, папа искал по городу  семьи прибывших из Ленинграда эвакуированных  и  пытался получить хоть какую-то информацию. К сожалению, Тамара погибла в блокаду в 1942 г., не дожив до 30-летия. Нине же, студентке 5-го курса мединститута, пережившей первую блокадную зиму, удалось  эвакуироваться через Ладогу в марте 1942 г. Когда она спустя 40 дней добралась до Фрунзе, счастью семьи не было предела. Но весть о смерти старшей дочери стала большим ударом для родителей. Нина, студентка 5-го курса, пошла в Минздрав, попросила назначение, и ее направили  на Иссык-Куль врачом. Молодого талантливого врача часто отправляли на высокогорные сырты в разные регионы республики, где обнаруживали очаги бубонной чумы, и даже наградили за проявленное усердие в предотвращении эпидемии. Жила Нина в  селе Михайловка близ Пржевальска, ей к тому времени было 25 лет,  отличалась она характером бойким, неравнодушно воспринимала все события. В области случилась эпидемия сыпного тифа, Нину  с коллегами послали укрощать вспышку в районы, и одного из больных  ей пришлось везти в райцентр на лошади рядом с собой. Она  заразилась тифом и вскоре умерла. Родители Татьяны Ивановны прожили славную жизнь. Иван Александрович  умер в  1966 г., а Муза Александровна — в  1971-м.

Первые годы работы

В 1948 г. в Киргизии случилась большая вспышка туберкулеза. Причем, как подчеркивает Татьяна Ивановна, много заболевших было в армии. Уходили  служить здоровые ребята из горных аулов, а возвращались больными, инфицированными, заражая по цепочке своих близких. Сложность была в том, что взрослые болели туберкулезом легких, а дети — туберкулезным менингитом.

— Как вы думаете, сколько времени человек может болеть туберкулезом? — спросила нас Татьяна Ивановна и сама же ответила:

— Может и год, и два, и пять. А туберкулезный менингит — это страшная болезнь еще и по скоротечности — всего  три недели. Такие дети шли к нам просто потоком. Причем болезнь очень коварна: первую неделю ребенок просто вялый и хочет спать. Родители думают: устал, переутомился, раз уснул с игрушкой. На второй неделе болит голова, боль нарастает, сопровождается рвотой, ребенок теряет сознание. Третья неделя — глубокое поражение сознания, паралич, и ребенок уходит.

В ноябре  1948 г. из Москвы пришло сообщение, что туберкулезный менингит излечим благодаря открытию в США стрептомицина. В Москву партию лекарства передал своей сестре американский врач профессор Ваксман.  Т. Покровскую послали в Москву учиться  методике лечения этого заболевания новым способом, через месяц она начала применять метод в  детской больнице №1. В то время по  районам республики отмечались вспышки этой коварной болезни. Она летала туда санавиацией, параллельно изучая, как  протекает заболевание, —  теперь во многих случаях больные дети стали выживать, правда, с разными симптомами. Результаты этих наблюдений вылились в кандидатскую диссертацию о лечении туберкулезного менингита, которую она защитила в 1956 г.

— Я вела  исследования, наблюдая за вылеченными пациентами, они приезжали ко мне и  через год, два, пять, иногда случались и рецидивы. Прошло еще  несколько лет, накопился огромный интересный материал, на основе которого я в 1967 году в Алма-Ате защитила докторскую диссертацию на тему «Отдаленные  клинические последствия лечения туберкулезного менингита за 17 лет», —  продолжает историю своей жизни известный врач-педиатр.

— Но и перегибов было очень много, — подчеркивает Татьяна Ивановна. — Детей, перенесших это заболевание, не должны были забирать в армию, не все профессии им можно было осваивать. Но в перечне болезней,  после которых нельзя забирать человека служить, не было тогда туберкулезного  менингита, потому что до лечения  почти все умирали, а первые вылеченные  появились недавно. Однажды мне написал Вовка Громов, бывший пациент, что его забрали в армию и  готовят в парашютисты. Я ужаснулась: у этих больных, как правило, после стрептомицина наблюдалось расстройство вестибулярного аппарата!  Я написала в войсковую часть письмо, что  это недопустимо, что перенесших это страшное заболевание нельзя забирать служить, и вопрос был исчерпан. Возможно, я второй раз спасла ему жизнь. В моей диссертации есть главы «Военная экспертиза», «Трудоспособность и трудоустройство больных, вылеченных после туберкулезного менингита». В них  я обосновывала необходимость включения болезни в  вышеназванный перечень и объясняла, чем им можно заниматься.

Родная кафедра и Третья детская

— В 1953-м из Ленинграда по приглашению КГМИ приехал  новый руководитель кафедры детских болезней Борис Фабианович Шаган, обаятельный, талантливый человек. Именно ему во многом мы обязаны открытием педиатрического факультета. Он руководил кафедрой 20 лет, — вспоминает Татьяна Ивановна.

В 1959 году во Фрунзе открылся НИИ туберкулеза, куда перевели пациентов Т. И. Покровской. Она продолжала консультировать больных и врачей, пока там не накопился свой опыт лечения. Много  лет проработав в больнице №1, в 1964-м  Татьяна Ивановна, уже будучи завкафедрой в мединституте, перешла в новенькую, только что построенную  детскую больницу №3. Она считает годы, проведенные  там, очень счастливыми и интересными, подчеркивая, что с большой теплотой относится к коллективу больницы, в которой проработала до 2010 г.

—  Я и сегодня ощущаю их тепло!  Могу перечислить всех главных врачей поименно и пофамильно. Большинство из них — Профессионалы с большой буквы. Заведуя кафедрой педиатрии, в больнице я вела практическую работу. Всегда говорила своим подчиненным на кафедре: в больнице мы квартиранты. Кафедральные работники в обязательном порядке распределялись в отделения. Дело заведующих — руководить отделениями, а наше — лечить, внедрять новые методы лечения. Хотелось бы, чтобы и сейчас сотрудники кафедр «болели» жизнью отделений и отвечали наряду с заведующими отделениями за лечение пациентов, методику работы. Я убеждена:   для работников кафедр обязательно должны устанавливаться ночные дежурства. Это очень важно для подготовки врачей, повышения квалификации. Почему? Потому что больным часто становится хуже ночами, и если молодой  врач  приходит работать в отделение, но раньше никогда не имел опыта ночных дежурств, в сложном случае он растеряется. К сожалению,  сейчас сотрудники кафедр в больницах не дежурят.

На кафедре педиатрии нужна наука!

— На кафедре педиатрии, которую я возглавляла много лет, мы вели ряд научно-исследовательских работ наряду с лечением и профилактикой. Начиная с 3-4-го курсов мединститута, студенты должны были участвовать в научных кружках кафедры. Я говорила   студентам: «Вы можете стать хорошими  докторами, учеными. Но если научитесь правильно вести научные исследования, то будете прекрасными врачами, потому что диагностика — это уже исследование. Вы можете в своем районе на примере своих пациентов собирать научные сведения, которые пригодятся для диссертаций».

В научных кружках вели  определенные темы педиатрии группы по два-три студента. Им было интересно, к тому же включался механизм состязательности.

— Помню двух студентов — Бенедовского и Костырнова, которые изучали  уровень развития двойняшек и близнецов к школьному возрасту. Они бегали по школам, искали и исследовали таких детей. Тем для исследований много — было бы желание. Огромным стимулом для студентов был фактор ежегодного подведения итогов работы в научных кружках — на всесоюзных конференциях студентов-медиков то в Москве, то в Ленинграде, то в Харькове. Был у меня такой студент — Таалай Абдылдаев. Он подготовил тогда прекрасную научную работу «Лекарственная аллергия у детей», которая и сейчас актуальна, и получил первую премию на Всесоюзном творческом конкурсе. Научные кружки — это важнейший фактор подготовки врачей. Как жаль, что эта инициатива угасла. Как и многое другое! — с грустью говорит известный врач.

— Именитые кандидаты наук жалуются мне на то, что для научных исследований им не выделяют бюджет. Да при чем тут это? Есть тысячи  медицинских тем, простых, но требующих тщательного исследования. К примеру, серьезная тема: влияние на детей применения кортикостероидов (преднизолона и т.п.), часто еще в утробе матери. Или дети, которых бесконечно лечили антибиотиками —  разве они будут здоровыми? Возьмите тему  эксудативного диатеза и проанализируйте, какова его причина у детей разных групп! При чем тут отсутствие бюджета? Отсутствие научных исследований у нынешних  студентов — большое упущение и  огромный недостаток в подготовке врачей!

 Об отношении к реформам здравоохранения в Кыргызстане

— Друзья мои, это же катастрофа!  Как-то защищал диссертацию врач, бывший тогда заместителем министра здравоохранения. Я спросила его мнение насчет объединения детских и взрослых поликлиник, он ответил: «К этой идее отношусь плохо, но изменить уже ничего нельзя!». Когда  такое объединение случилось и многие пришли  от этого в восторг, я ужаснулась — педиатрия померкла. Раньше в педиатрии была градация: микропедиатрия (речь о  новорожденных детях), педиатрия, педиатрия подросткового возраста. Потом все объединили в одно широкое направление. Зачем и почему? У новорожденных — свои особенности, у семилетних — свои, а  подростковый возраст — это очень важный, критический период, и соответственно нужна специализация  врачей-педиатров. Разве это не логично?

— По-моему, никто не приветствует эту объединительную идею. Не раз уже об этом писали, но надо повторять. Она себя не оправдывает, приносит ощутимый вред, так зачем за нее держаться? В моем доме внизу есть поликлиника.  Там  рядом сидят старички с букетом болезней, кричит  больной ребенок,  зачем это сделали? Логично было бы  сейчас число поликлиник разделить и сделать на одном участке и взрослую, и детскую! — говорит доктор Покровская. — Я очень уважаю известного  российского врача-педиатра  Рошаля. Он также активно выступал против объединения взрослого и детского направлений в поликлиниках.

— Я сожалею  и о том, что ныне клинические медицинские кафедры не следуют нашему примеру: в мое время кафедра педиатрии  регулярно организовывала конференции в Оше и Ошской области по ряду важнейших тем хотя бы раз в квартал. Мы учили местных докторов тому, как делать обходы, как лечить современными методами. Много хорошего в этом направлении сделали мои уважаемые коллеги Георгий Комаров, Рабига Ташматова и другие, — огорчена Т. И. Покровская.

Учеников не перечесть

— Я преподаю с 1950 года  и потому считаю всех студентов своими учениками. Кроме того, под моим руководством защитились 28 кандидатов медицинских наук и 3 доктора наук (Г. Комаров, К. Узакбаев, С. Бакасов — я называю их “моими сыночками”). Татьяна Ивановна  скромно умолчала о том, что ее сын Петр Покровский также пошел по стопам родителей-врачей, но выбрал  специализацией хирургию, стал прекрасным специалистом, защитил диссертацию. К сожалению, его  не стало в 47 лет.

Разноплановое  творчество и награды

Татьяна Ивановна, кроме двух диссертаций, написала  25 монографий, отнюдь не потерявших актуальности: по исследованию бронхолегочных заболеваний, болезней крови, по особенностям формирования подростков, формированию высшей нервной деятельности, туберкулезному менингиту, сепсису, пневмонии и др. Во многих журналах и газетах она опубликовала свыше 350 статей,  целый ряд брошюр для населения в регионах страны.

За свою долгую творческую жизнь Т. И. Покровская многократно была отмечена правительством Кыргызстана. Еще в 1949 г. она  получила звание «Отличник здравоохранения Киргизской ССР». У нее  имеются две грамоты Верховного Совета республики и даже грамота за налет часов  в рейсах санитарной авиации — она вылетала по экстренным случаям в районы более 50 раз.   19 раз ее награждал почетными грамотами Минздрав республики. В 1960 г. ей вручили в Кремле первый орден «Знак Почета», в 1971 г.  — второй, в 1983-м — орден Трудового Красного Знамени. Суверенный Кыргызстан также отмечал заслуги Т. И. Покровской: в 2001 г. она получила медаль «Даўк», дважды отмечена орденом «Манас» 2-й и 1-й степеней. В 2002 г. она удостоена почетного звания «Кутман-эне». Еще в 1973 г. страна отметила ее выдающиеся заслуги званием «Заслуженный врач Киргизской ССР». Все награды Т. И. Покровской  хранятся в музее Минздрава КР.

Татьяна Ивановна, кроме того, что она выдающийся ученый-исследователь, врач-педиатр от Бога,  в прямом смысле слова гений человеческого общения, еще и натура творческая. Она посвятила своим друзьям прекрасные строки:

Моим ученикам

Я напоследок вам скажу

Всё, то что помять не забыла:

Я вас любила и люблю…

Благословляю  то, что было!

Елена МЕШКОВА.

 Фото из архива Т. И. Покровской.