Имею желание жить в собственном  доме, но не имею такой возможности. Так выпьем же…
Вот именно, за то, чтобы наши желания  совпадали с нашими  возможностями.
Как хочу сейчас и выпить, и жить, и чтобы были соседи.

Иногда думаешь про них  – глаза бы мои вас никогда не видели. Но эти завихрения чаще всего случаются под горячую руку. А по жизни  никогда бы не подумала, что без них так плохо. Представляете, на всей  улице, да и на соседней тоже, ночью ни одного огонька в окнах. Да и окон нет, потому что нет ни одного жилого дома. Это мир СТО. Я рассказываю об улицах им. Патриса Лумумбы и Волковой, что в районе рынка  «Кудайберген». А начинается этот мир метров за четыреста от поворота на этот знаменитый авторынок запасных частей, от улицы  им. Дэн Сяопина с его правой стороны (если ехать из центра). Здесь  мастерские солидные:  здания из двух-трех этажей. И сиротливо зажатое промеж них скромное советское жилье. Здесь таких домиков осталось четыре. Да и на их дверях висят дощечки с объявлением «Продается дом». Уверена, в ближайшее время песенка их будет спета.
Почему в этом так уверена? Аналогичная  судьба постигла всю улицу им. П. Лумумбы и половину им. А. Волковой. Здесь мой дом остался в одиночестве, у меня соседей нет. Зато стучат, моют и красят машины, включают подъемники, громко разговаривают,  переругиваются между собой и с клиентами ровно с 8.00 до 23.00, без выходных и перерывов на обед. Жить в таких условиях становится все «веселее» и интереснее, особенно последние  лет  пять.
Терпела до последнего, но когда пять месяцев назад моим самым близким соседом стала очередная СТО, взбунтовалась. Получается, что  теперь начнут выживать и меня. Выживать – громко сказано. Зачем же так вульгарно?  Я убегу  из своего дома сама. А покупатели  на недвижимость уже есть – приходили,  предлагали  продать. Уходя, один из них, очень уверенный в себе, бросил фразу: «Это вы пока не согласны, потом будете искать нас сами. Вот на всякий  случай оставляю свой  телефончик…».
Как же мне было поступить: взбунтоваться,  возмутиться, плюнуть ему в лицо? А толку?  Он с молодцами разобрался бы со мной на  месте. Несколько лет назад, когда начала  очень энергично застраиваться мастерскими моя улица, я возмутилась. Новые соседи разбили асфальт, подключаясь  к городскому водопроводу. Тогда  больше  суток у нас не было воды.  На мои замечания один из землекопов объявил: «Терпи, коза,  атаманом будешь»… И на другой день отравили  мою собаку. Совпадение? Может быть,  а может,  и нет. Но с тех пор СТО строились и строились и все ближе к моему   дому, пока не стали подпирать забор.  К водопроводу подсоединялись энергично и мастерские и мойки. Асфальт ломали, улицы перекапывались, а вот выравнивать дорогу не торопились. И вскоре дорога превратилась в  сплошные колдобины.
Когда-то земля, где мы живем, принадлежала колхозу «Кызыл-Аскер». От него остались  только название остановки да  направление, если вас посылают в сторону  Ново-Павловки или Военно-Антоновки. В конце  пятидесятых годов  промышленность Киргизии так бурно росла, что даже быстрое строительство «хрущевок» за ней не поспевало. Тогда и решено было отдать  под возведение частного жилья для   работающих в западной  промзоне Фрунзе кусок земли от улицы XXII Партсъезда (Ден Сяопина) до Ракетного городка. И хотя все было законно (в отличие от  нынешнего захвата земель приезжими), район этот назвали «Нахаловкой». Здесь свой надел получил и мой отец,  водитель 1-го класса завозной базы «Киргизсельхозтехника» Илья Тимофеевич.
В этой Нахаловке прошло мое детство. Вся детвора училась в две смены в школе
№ 49. Жили небогато, но  дружно, помогая друг  другу. Даже дома строили так, как принято в Киргизии:  всем миром – ашаром, так называют все, что делается сообща. Я помню, как взрослые месили глину для самана, а мы, дети, бросали им под ноги солому.  Кирпич, шифер были непозволительной  роскошью, да их  и не было в свободной  продаже.
Жили, как говорят, не тужили. Но в начале 90-х началась   массовая миграция. Без подробностей. Вы, наверняка, знаете об этом и без меня. Стали за бесценок продавать все, в том числе жилье. Дома скупались, но люди в них заселяться не спешили. А тут, как на грех, и открылся этот рынок «Кудайберген» (название от фамилии его  хозяина, убитого  конкурентами). И понеслось. В считаные годы  вся улица П. Лумумбы превратилась  в одну сплошную мастерскую. Шло время. СТО открывались, а мы, немногочисленные  оставшиеся жители, верили,  что настанет  разумное равновесие. Зря очень стойко выдерживал атаки риэлторов последний  жилой островок на улице П. Лумумбы. Правда, долго держался. А тут на днях  смотрю — появилась на заборе надпись белой краской «Продается дом». Она исчезла за два дня. Вернее, не исчезла, а оказалась закрашенной. Продали, значит, дом…
Вот уж правда, зачем на нас давить,  угрожать, мы и сами сбежим. Как правильно  пел В. Токарев «Небоскребы, небоскребы, а я  маленький такой». А здесь мастерские, мастерские… ну и так далее. Мыслимо ли, 68 (!) мастерских на одной стороне улицы, чуть меньше – на другой. Потому что здесь  прижились и те, кто всю эту ораву  работающих поит, кормит,  суетится  с подносами и кесушками среди  зачуханной братии.
Кстати, о братии. Только без обиды, но по существу, объективно то есть. Когда я училась  в школе, где-то в классе, наверное, в пятом,  мой одноклассник Мишка (не помню сейчас, как была его фамилия) в диктанте умудрился слово «велосипед» написать как  «валайсапет». Эта кличка  к нему приклеилась до девятого класса (дальше он не учился).
Такие «валайсапеты» расписаны по  всему  Кудайбергену. Если  человек на зазывной вывеске пишет, что он мастер «хадавик», «моляр» или  может ремонтировать  «ципление», «бампир», регулировать «развал-схаждения», у меня возникает законный вопрос: а учился ли он вообще в школе, читал нужные по работе книги?  И вообще, откуда они внезапно взялись, все эти автослесари? Так сразу, да еще в таком количестве! Если мне не изменяет  память,  в Бишкеке осталось лишь одно ПТУ, которое выпускает раз в два года 30 соответствующих специалистов. Один из них спорил со мной, что значок на авто, состоящий из круга, а в нем стилизованный бычок с рогами (не смейтесь, вот такие у меня ассоциации), — это «мазда». А вообще-то это «тоета». Вот и представьте, что он вам  наремонтирует, если точно не знает, кто есть кто.  Вернее, что есть что.
Когда в моей автомашине  стала протекать помпа и лужа на асфальте становилась все больше, обратилась к мастерам, что у меня за забором. Вроде рядом, катить  далеко автомашину не надо. По-соседски, да и возьмут  за работу не так дорого. Наивная. Так вот, один из них, заглянув под мой «мерс», сказал так: «Вот попались вы  так попались. У вас течет коробка передач и двигатель». И, чтобы докопаться до поломки, придется разобрать, как меня  заверяли, полмашины, а цену назвал  такую, что эти деньги мне  нужно зарабатывать месяца полтора, а то и два. Засомневалась и давай доказывать:  при чем тут  мотор, коробка, ведь лужа под  авто не маслянистая. И знаете что услышала:
— Это уже отработанное  масло… значит, оно нежирное.
Как говорится, без комментариев. Кстати, дефект за минуту установили  и быстро  устранили в другой мастерской, и, кстати, в восемь раз дешевле.
Может,  я напраслину возвожу? И тогда мы еще раз решили проверить  компетенцию автослесарей «Кудайбергена» на примере редакционного белого симпатичного «Nissana». У этой машины, мы знали точно, было одно-единственное слабое место — рулевая колонка, этот недочет и  следовало устранить. Наш водитель переезжал из одной мастерской в другую (было их четыре),  и мы все больше переставали узнавать свой «Nissan». Оказывается, это была не машина, а полная развалюха, на которой не то что ездить нельзя, но и рядом стоять опасно – взорвется, рассыпется. Части ее вот-вот начнут вылетать из-под капота и могут убить кого-нибудь. Никто из мастеров не предложил нам пройти компьютерную диагностику  – все знают сами. И когда мы уже потеряли всякую  надежду найти приличного мастера,  разговорились (случайно) с одним. Он представился Евгением. И вот что узнали: здесь нет ни одного стоящего автоэлектрика,  моториста. А если барахлит автоматическая коробка передач, считайте, что настали для вашего авто черные времена – здесь ее могут только запороть.
— А что же все-таки ремонтируют? – интересуемся мы.
— Берутся за все, а  там как  повезет.
Круто, правда?  Вот такая ситуация. Итак, мастерские открывают те, у кого есть деньги. Хозяин  обычно сам не работает, он нанимает  специалистов. Это, как правило, приехавшие из сел молодые люди, многие даже не окончили полный  школьный курс. Учатся на ходу (если, конечно,  есть у кого учиться). А там уже как Бог на  душу положит, как повезет. Оплата 50 на 50: то есть половину заработанного  забирает хозяин. Девяносто процентов «мастеров» снимают в Бишкеке угол. Работают без выходных и перерывов до 23.00.
И вот что нам еще сказали по секрету. Часть открытых здесь мастерских  не имеет разрешения на работу, у них  нет никаких документов. Почему? Хозяин или «крутой», или имеет  «крутых» родственников, или ждет документов от городских властей. Ждать приходится долго. Но об этом  чуть позже.
Совсем случайно узнала две цифры, вполне  официальные. В 2011  году в республику было завезено 300 тысяч  легковых автомобилей и только 67 тысяч новых. Представляю, сколько  еще СТО откроется, ведь  эту железную ораву нужно  поддерживать в  надлежащем  виде.
Я не против, ради Бога, пусть везут, но почему чье-то благополучие за мой счет? Диспетчер Западной РЭС узнает уже по голосу: чаще меня никто в городе не  вызывает дежурных электриков. Наша
209-я подстанция не выдерживает нагрузок. Электрический двухлитровый  чайник наполняю водой 2 минуты, а   посудомоечная машина не включается вообще. Вызванный мастер,  осмотрев ее, сказал: «Агрегат в порядке, но напряжение слабое (125 вольт вместо 220), давления воды в водопроводе нет. Покупайте  стабилизатор, должно помочь».
Одни скажут: ну плохо ей там, пусть продает свой дом и переезжает в другой район. Другие: в доме жить несладко, а в квартире  многоэтажного, думаете, лучше?  Там  свои заморочки. У нас  рыночные отношения, подсказывают третьи,  люди занимаются бизнесом,  кто запретит? Что хотят,  то и делают, имеют право. И еще это рабочие места.
Стоп, стоп. А мои права на нормальное проживание, полноценный отдых разве кто-то отменял?
— Тогда терпите, приблизительно  такой ответ на все мои объяснения услышала я в мэрии Бишкека. Здесь собрались все, кто дает разрешительные  документы на открытие СТО, и не только.  Это представители Бишкекглавархитектуры, пожарной охраны, охраны  окружающей среды, Департамента  индивидуального жилищного строительства, Управления муниципальной собственности,  Бишкекводоканала. Представительная  компания, правда? Много нового  для  себя узнала, пообщавшись с этими людьми.
Оказывается, вот уже два года в городе  запрещено выделять участки под  строительство СТО. Вот вам и первая задачка. Землю не дают, а  ремонтироваться где-то надо. Выход? Покупаем дом и перепрофилируем его под СТО. Кстати, чтобы получить разрешительные документы,  нужно не менее 1,5 года на согласование во всех инстанциях. А оплата этих согласований — до 10 тысяч сомов (вот вам ответ на  вопрос о сроках). На каждую СТО  — увесистая папка до 5  сантиметров толщиной.
А теперь посчитайте:  кроме этих затрат,  покупка дома (переоформление документов от прежних хозяев), строительство самой СТО: бетонирование двора, подъезда, замена ворот,  смотровые ямы, подъемники да еще много чего. Сколько  же это денег? Те, у кого они   водятся, не боятся ни инспекций, ни контроля, ни налоговых проверок.  Поэтому  у части работающих ремонтных мастерских нет никаких разрешительных документов. Или они недооформлены.
То есть люди победнее, вероятно, решили так: поработаю, денежек накоплю и документы оформлю. Это почти все мастера, ремонтирующие глушители, проверяющие  инжекторы, развал-схождение, заряжающие аккумуляторы,  работающие на вулканизации. Маленькие такие мастерешечки  с крошечными  калитками. На случай, если идет проверяющий, быстро снимается рекламка и мастер  ловко исчезает. Его словно и не было. Также  поступают, когда скрываются от слишком  требовательного клиента.
Мне, наивной, казалось, что рыночные отношения – это не кто кого обманет (такое мы прошли в лихие 90-е), а прежде всего закон и  порядок. А у нас, как меня убеждали, запретить ничего нельзя. Кроме строительства  на своем участке атомной  электростанции. Словом, что хочу, то и ворочу. И странные примеры привели мне в мэрии. Как они разрешают открыть на первом этаже жилого дома ресторан с летней площадкой. Ну и пусть всем жильцам этого дома шумно. У человека бизнес.
После всех этих разговоров я  засомневалась: ну чего развыступалась,  действительно, некоторые живут и хуже. И ничего — молчат. Не выступают, как говорится. Но опять раздирают противоречия душу. Как же так, ведь законы писали люди для людей, депутаты, нами избранные. И у меня  закрались сомнения: а может,  они писали их под свою выгоду?  Ведь там, где живут депутаты, под заборами их особняков, не стучат, не бренчат, не  выстраиваются целые стоянки неисправных авто. Случись такое у них, порядок  навели бы быстро.
Когда-то  наш  район назывался  Нахаловкой. Двенадцать лет назад  предприимчивый мужичок по фамилии Кудайбергенов, не поделив бизнес с другим  бизнесменом, купил здесь огороженную добротным кирпичным забором землю, на которой в советское время  планировалось открыть стадион. Но на его месте поставили (на нашу голову)  несколько контейнеров. Так родился рынок. Года три назад прошел слух, что его переносят на территорию «Дордоймоторса»:  бывшие автобазы  на ул. Патриса Лумумбы и Дэн Сяопина. Хорошая,  кстати, идея.
Что тут началось! Особенно  занервничали нынешние хозяева рынка,   ведь здесь около тысячи  контейнеров. Даже  въехать на территорию рынка стоит 10 сомов.
Словом, идея  переезда как родилась, так благополучно и померла.  На днях увидела, что потихоньку выжили и огромный  трехэтажный магазин бытовой техники и  сантехники «Домовой». Здесь разместили шинный центр.
Грустно как-то, неуютно стало, обидно за себя, обижена на власть. А может, правда, плюнуть на все и съехать?  Отдать дом под СТО,  то есть под рабочие места?   Или вообще уехать из республики…

Татьяна САМОШИНА.
Фото Нины ГОРШКОВОЙ.