"Слово Кыргызстана" уже писало о легендарном колхозе "Кенеш" и его не менее известном председателе Исаке Кочкорбаеве. Это хозяйство в советские годы стало центром племенного разведения лошадей кыргызской и новокыргызской пород. Ценнейшего, но на сегодня, увы, уже практически утраченного вида весьма выносливых и красивых скакунов. Однако И. Кочкорбаев стоял и у истоков зарождения новой сельскохозяйственной кооперации, пришедшей на смену исторически традиционному кочевому образу жизни кыргызов. Сама личность председателя-орденоносца представляется столь же уникальной и интересной, как и хозяйство, которое он долгие годы возглавлял.
С переходом к рыночной экономике было бы весьма полезно обратиться к опыту отцов, посмотреть, как они проводили земельно-аграрные реформы, поднимали до уровня процветающих и крепких колхозных хозяйств некогда бедняцкие айылы. Даже аграрные специалисты уверены, что И. Кочкорбаев в свое время создал правильную модель кооперативного производства — ассоциацию крестьянских хозяйств. Своими воспоминаниями о жизни, деятельности и характере легендарного "кенешского" председателя поделилась с газетой дочь знатного коневода кандидат медицинских наук Сонунбубу ИСАКОВА.

Когда все люди — братья
Поколение 20-30-х годов мало хорошего повидало на своем веку: голод, война, разруха и смерть. Однако и в самые тяжкие времена люди старались помочь друг другу одолеть общую беду… Я, например, помню "анарчылык" (голод) в 1932 году, тогда в наш колхоз прибыло немало беженцев из Казахстана. Почему-то это были главным образом казахи из рода ышты. Многие из них были крайне истощены, они бежали целыми семьями из голодной степи, надеясь у нас найти хоть какое-то пропитание и пристанище. Наши колхозники сами тогда находились в нелегком положении, но все равно старались всячески помочь своим казахским братьям. Хотя и было голодно, трудно, все равно мы все жили как одна семья: и казахи, и кыргызы. Трудности и голод не ожесточили, а сплотили людей, наверное, и по этой причине жертв было меньше, чем могло бы быть. И все же это были колоссальные цифры, так, по данным историков Казахстана, тогда от голода погибло от 1,5 до 3 млн. жителей степного края.
Однако надо честно признать, что в те времена, хотя и не были сильны националистические настроения,  все же существовал определенный архаичный диктат родоплеменных законов. В 1937 г., когда в стране наступила вакханалия кляузников, сексотов и интриганов, на моего отца — Исака Кочкорбаева, тогда уже работавшего председателем колхоза "Кенеш", — тоже поступил анонимный донос. Понятно, что этот пасквиль весь насквозь был лживым и грязным. И тем не менее по требованию партии из ЦК КП Киргизии прибыла в наше село специальная комиссия, которая и должна была разобраться в ситуации.
Помню, в клубе Аламединского района, расположенного не очень далеко от столицы, собралось очень много народа на это громкое по тем временам событие. Люди пришли буквально пешком из Кенеша, что в 30 километрах от города Фрунзе, чтобы послушать, как будут "разбирать" их председателя. Они были полны решимости встать на его защиту. Однако отец сам выступил собственным адвокатом и смог убедить партийную комиссию из центра в своей невиновности и надуманности обвинений, предъявленных в письме.
И. Кочкорбаев всегда был человеком прямым, справедливым и подлости в людях не любил. Бывало, конечно, что и по отношению к нему поступали вероломно, коварно, но отец не переставал от этого доверять людям. Вообще, И. Кочкорбаев был человеком удивительного оптимизма и неистребимого жизнелюбия.
Мне кажется, что именно после этого драматичного события отец особенно отчетливо понял, что такого рода лживые доносы, наговоры, да и почти все раздоры возникают из-за дележа людей на рода и племена. Он быстро понял, что исконно местная мелкородовая психология должна быть преодолена как пережиток феодального прошлого, чувства ложного соперничества. В дальнейшем   отец всегда пресекал на корню любые проявления  межплеменных междоусобиц и разногласий. Патриархальное деление на  своих и чужих надо оставить в прошлом, всякий раз убеждал он своих односельчан.
Отец сам всегда судил о человеке только по его делам. Не припомню, чтобы, будучи руководителем такого большого и разнонационального хозяйства, И. Кочкорбаев хотя бы раз поинтересовался у кого-то: откуда он родом, из какого племени. Ему бы, наверное, и в голову такое не пришло, потому и тянулись к нему люди и были уверены, что всегда найдут понимание и поддержку.
Помню, в годы войны во время сбора урожая с полей не уходили пока не соберем все до последнего колоска. Сами при этом ели один талкан (шелуху злаков), все отправляли на фронт, но о воровстве и не помышляли. Я тогда училась в медицинском институте и работала медсестрой в Кыргызском государственном университете, куда привозили раненых с фронта.
В 1944 г. кенешцы стали принимать спецпереселенцев — турок-месхетинцев, карачаевцев, чеченцев, балкар. Местные жители приютили их в своих скромных небольших домах, делясь чем Бог послал. Отец, будучи председателем колхоза, всем спецпереселенцам давал работу. Например, один из них — Кадыр Буранов — вскоре стал бригадиром овощеводов. Наша семья очень сдружилась с семьей К. Буранова, а отца моего Кадыр называл не иначе как "ата". Да и вообще, турки и кыргызы жили как родные, я это очень хорошо помню. Люди в те непростые для всех времена были по-настоящему милосердны, добры друг к другу, хотя, наверное, и слов-то таких вслух не произносили…

Вместо сердца — пламенный мотор
Как правило, отец очень поздно возвращался с работы, уходя еще до рассвета, он был почти круглый год в азартной схватке, в борьбе за урожай. Первым делом ранним утром председатель И. Кочкорбаев объезжал верхом на коне все поля и фермы колхоза, потом, уже зная ситуацию в хозяйстве на текущий момент, он проводил наряд со специалистами и бригадирами. Отец настолько увлекался своим любимым делом, отдаваясь работе, что часто просто забывал про обед и ужин.
Во времена особенно жаркой страды: уборки урожая, сенокоса, полива отец наравне со всеми колхозниками косил, молотил, собирал. Он один мог с утра до вечера убрать более 1 га пшеницы. Так, И. Кочкорбаев показывал всем пример личным трудом и вполне имел право требовать полной отдачи от каждого колхозника. Он знал не понаслышке, кто, где и как работает. Вообще, я помню, что отец и говорил быстро, и работал с бешеной скоростью. "Ты говоришь и работаешь, как самолёт”, — то и дело подшучивал над ним директор соседнего Краснореченского МТС Гузев. А, те, кто с ним рядом вставал и работал, долго не выдерживали его стремительного и энергичного темпа труда. Близкий друг отца дядя Асанбай как-то рассказывал, что упрекал его за этот темперамент: "Ну что за человек! — сетовал Асанбай-байке. — Коммунизм в одиночку что ли построить хочешь?". Отец только усмехался и отмалчивался в ответ.
"Самое главное — не унывать!" — любил повторять И. Кочкорбаев. В нем бурлили энергия жизни, настоящий боевой дух, и в то же время в нем было потрясающе мягкое человеческое обаяние. Это сочетание таких могучих качеств было так сильно и явно в нем, что иногда казалось, что он буквально светится весь. Этим светом он притягивал к себе односельчан, поневоле становясь лидером. Сейчас таких людей называют харизматичными. А мне кажется, он обладал редким и сегодня качеством — умением брать на себя ответственность не только за свою судьбу, но и за всех, кто рядом.
Именно по инициативе моего отца были  заложены колхозный сад, виноградник, сельчане высадили деревья вдоль дороги и сами заасфальтировали дорогу в “Кенеше”. В колхозе, несмотря на северный, скажем так, нежаркий климат, вызревали дыни и арбузы. Он был умелым руководителем и четко определял место каждого начальника сельскохозяйственного производства с тем, чтобы человек проявил себя наилучшим образом. Отец всегда опирался на своих активных и компетентных главных специалистов колхоза, таких, как Темир Осмонов, Иван Зайцев и другие.
Однако если председатель И. Кочкорбаев увидит, что кто-то своей беспечностью, недисциплинированностью сбивает общий ритм работы, уж тут председатель за словом в карман не полезет. Он так мог "встряхнуть", буквально вывернуть человека наизнанку одним словом, что тому мало не покажется. Откровенных лентяев И. Кочкорбаев недолюбливал, да и они его как будто побаивались, стараясь с ним лишний раз не встречаться. Но при этом председатель “Кенеша” никогда не оскорблял человека, просто настолько точно определял степень его вины, что и возразить было нечего. Прежде чем выставить свои претензии, И. Кочкорбаев тщательно разбирался с каждым отдельным случаем. Видимо, поэтому и эффект от его взысканий был всегда максимальным, человек был готов выкладываться на своем рабочем месте, только бы больше не  становиться объектом справедливой и жесткой критики. Так удавалось моему отцу на самом высоком уровне год за годом поддерживать дисциплину в руководимом им большом коллективе.
Осенью 1958 г. после аварии на Орто-Токойском водохранилище все хозяйства Чуйского района ожидали большого паводка на реке Чу. В пойме реки были размещены животноводческие фермы колхозов им. Ленина, "40 лет Октября" и “Кенеш”. Районный комитет партии принял экстренные меры по эвакуации животных с участков возможного затопления. Нужно было срочно поднять людей на борьбу с возможной стихией. В колхозах им. Ленина и "40 лет Октября" на берегу реки удалось сосредоточить по нескольку десятков человек, которые укрепляли дамбу вдоль берега на опасных участках.
В общих хозяйствах за одни сутки появились внушительные насыпи. Казалось, сделано было все возможное. Однако, когда подъехали к месту, где работали жители колхоза “Кенеш”, то увидели поразительную картину. Не менее 500 человек плечом к плечу выстроились вдоль реки, огибавшей колхозную ферму и, энергично работая лопатами и кетменями, насыпали дамбу высотой более метра. Иные колхозники, несмотря на поздний холодный вечер, были раздеты до пояса. Люди работали с воодушевлением и самоотдачей как единый слаженный механизм. И. Кочкорбаев, воле которого без тени сомнений подчинились все эти люди, сам работал тут же в гуще народа. Он был одержим уверенностью, что сообща они сумеют противостоять самой мощной природной стихии. Так оно и вышло!

(Продолжение следует)