Мне посчастливилось поучаствовать в работе Международного форума «Алтайская цивилизация и родственные народы алтайской языковой семьи», состоявшегося недавно на берегу Иссык-Куля по инициативе Президента Алмазбека Атамбаева. В секциях сей научно-теоретической конференции доминировали знатоки археологии, этнологии, этнографии, лингвистики и истории. Нашлось место в одной из них и вопросам литературоведения, а именно енисейско-алтайской тематике в нашей словесности. Хотелось бы продолжить размышления на эту тему.

Действительно, енисейско-алтайская тематика представлена, и довольно широко, в кыргызской национальной литературе. Хорошо известно, что такие узловые события, отображенные в историко-героическом эпосе «Манас», как рождение и возмужание богатыря, его первые победы над лазутчиками и отрядами противника, встреча с сорока бойцами-молодцами (чилтены), подготовка к массовой перекочевке кыргызов с Алтая на Ала-Тоо, происходят непосредственно на алтайской земле. В этой связи в нескольких главах эпоса говорится об особенностях ландшафта и пейзажа местности, куда когда-то было согнано малочисленное кыргызское племя. Далее обозначены соседи, друзья и недруги данного племени в среде постоянного обитания.

Судьба народа на Алтае описана в романе «Тенири Манас» А. Жакыпбекова, который является прозаическим вариантом (переложением) эпоса и воспринимается читателями в качестве самостоятельного авторского сочинения. В разные годы изданы варианты древнего поэтического монументального творения в прозе манасоведа С. Мусаева и писателя К. Жусупова. Алтайские «прелюдии» присутствуют и в пьесе-трилогии, написанной по мотивам «Манаса» драматургом Ж. Садыковым.

Немало сказано в науке об общих корнях и образах, схожести сюжетов произведений устного народного творчества южносибирских и среднеазиатских этносов, в том числе кыргызского этноса. При этом отдельные ученые не без основания считают, что эпос «Манас» складывался во время пребывания кыргызов на Алтае.

Благодаря изустной поэзии Т. Сатылганова, сосланного на каторгу местными чинушами — болушами и царским правительством, в ХIХ веке в современном кыргызском письменном языке прочно укоренилось слово «шибер» — изначальное название Сибири. В песнях акына, естественно, отразились реалии нечужой нам территории. Правда, Сибирь в оных не упоминается как прародина кыргызов, хотя, по утверждению исследователей биографии Т. Сатылганова, мелодии комуза и шутливые куплеты в его исполнении нравились тамошним людям разных национальностей.

Подросток Кемель в повести Ч. Айтматова «Верблюжий глаз», презрительно прозванный взрослым трактористом — недоброжелателем Абакиром — «академиком» за дилетантские знания истории Анархайской степи, размышляет следующим образом: «Калмыки были здесь в ХVII веке. А это надгробный памятник ХII века. Бабу, очевидно, поставили монголы в пору Великого нашествия на запад. Вместе с ними и мы, киргизы, пришли с Енисея сюда, в тянь-шаньские края. До нас здесь обитали племена кипчаков, а до них — рыжеволосые, светлоглазые люди».

В легенде о Рогатой Матери-оленихе (повесть «Белый пароход») писателем в образно-поэтическом стиле пересказывается смертельное поражение от коварного врага кыргызских племен, некогда долго и счастливо живших на берегу реки Энесай (Матушка-река). Еще «в давние-предавние времена, когда лесов на земле было больше, чем травы» предки слагали оды во славу отчей земли («Нету реки шире тебя, Энесай, нету земли роднее тебя, Энесай») и отдали за нее жизнь. В памяти персонажей повести и поныне хранятся нравственные уроки далекого енисейского отрезка общественного развития.

В «Белом облаке Чингисхана» повествуется страшное по эмоциональному накалу событие, происходившее в Передней Азии, вблизи Урала. Герои отдельных творений Ч. Айтматова («Богоматерь в снегах», «Убить — не убить») — из города Саратова, согласно разумению и определению самого автора, «Сары-Тоо» по-кыргызски.

Если брать во внимание противостояние в романе «И дольше века длится день» найманов и жуань-жуаней, то трагедия манкурта, рассказанная классиком, тоже произошла в пределах исторического Алтая. Железная дорога, соединявшая Запад с Востоком и наоборот, означает не только связь пространств, но и эпох и этносов. То есть тут имеем дело с метафорой. Ч. Айтматовым созданы полнокровные художественные образы представителей нескольких народов Евразии: кыргызов, казахов, русских, нивхов и других.

Предметом отдельного разговора может стать исторический роман Т. Сыдыкбекова «Кєк асаба» («Синий стяг»). Впрочем, в печати встречается и перевод заглавия книги в виде «Голубого стяга», хотя «голубой» значит на кыргызском не «кєк», а «кєгултур» или же «кєгумжул».

«Синий стяг» целиком и полностью посвящен борьбе и участи енисейских кыргызов, их военной тактике и вооружениям, умению добывать полезные ископаемые, работать с металлом, успешно заниматься земледелием и животноводством, этнографическим подробностям. Исторические факты и явления, как и полагается, раскрыты через художественные образы. Язык прозы максимально приближен к языку енисейских надписей. Создается ощущение, что персонажи романа реально общаются между собой на нашем древнем наречии, основные грамматические закономерности, словарный запас которого, кстати, почти в первозданном виде сохранились в некоторых говорах сегодняшнего кыргызского языка, стало быть, в языке в целом.

В то же время произведение напичкано эпиграфами из трудов крупных историков, а также из «Манаса» и других фольклорных памятников. Каждый раздел начинается с двух-трех коротких и длинных цитат. Автор очень хочет, чтобы его поняли правильно, он словно предупреждает своих потенциальных критиков о том, что изображенное в романе не вымысел, не воображение, а сущая правда.

Журнальная версия «Синего стяга» подверглась острой критике партийно-государственного аппарата и писательского союза республики. Роман, завершенный в 1971 году, увидел свет в книжном формате лишь в 1989-м.

Неприятием официальной политики можно объяснить редкое обращение в советские годы писателей к настоящей теме. Но, к сожалению, серьезных художественных вещей, отражающих трагедии и триумфы Алтайской цивилизации в эстетических измерениях, не появилось и в постсоветские годы, а нынешнее поколение кыргызских писателей пока ограничивается лишь публикациями публицистического толка.

Российский востоковед А. Бернштам увидел истоки кыргызской национальной литературы в рунических надписях прошлого, обнаруженных в Минусинской котловине, и отметил, что «енисейские эпитафии следует рассматривать как древнейшие образцы киргизской литературы». Но мы игнорировали его утверждение, временами добровольно, временами поневоле занимаясь самоотрицанием.

Абибилла ПАЗЫЛОВ,
литератор.