Истинный художник всегда современен. Не тем, что его творчество можно легко вписать в стандарты того или иного времени, а, пожалуй, тем, что оно вопреки всему с простодушным упорством устремлено к идеалам гармонии и достоинства.
А это как раз тяжелее всего, ибо у каждого времени всегда свои ослепительные идолы, которые суррогатами мудрости и красоты гипнотизируют легковерные толпы.

Мелис Убукеев был истинным художником. Лет тридцать-сорок тому назад, прочитав киносценарий «Долгий путь домой», я  восхитился ёмким и образным письмом повествования и сказал Мелису: «Вы же прекрасный писатель! Почему не пишете прозу?». Он ответил, что прозой нужно заниматься всерьёз, а не между делом и этим, видимо, займется к старости, сейчас же ему недосуг, он должен реабилитировать эпос «Манас». Я удивился и заметил: «В чём реабилитировать? И без того об эпосе тонны определений и эпитетов превосходных степеней».  Мелис усмехнулся:  «К сожалению, большинство из  них  —  ни  к  чему не обязывающие комплименты воспитанных людей, а мы только повторяем их. Эпос — духовная родословная народа,  и  поэтому мы сами должны вгрызаться  в его глуби, а не заниматься систематизацией чьих-то высказываний, какие бы мировые величины их не высказывали»…
За точность фраз и слов не ручаюсь,  все-таки прошло столько времени, но смысл запомнил. Потому что для меня тогда существовали незыблемые авторитеты, на которых  я не посмел бы поднять глаза, а он говорил о них, как о соседях по коммунальной квартире. Это поразило. И ещё поразило его «Я должен». Масштаб взваливался на плечи, как мешок картошки. Что это,  непомерное самомнение или ответственность личности, осознающей собственные силы? Время показало, что второе предположение ближе к истине.
Чувством ответственности была продиктована вся творческая жизнь Мелиса Убукеева. Блестящий дебют — фильм «Трудная переправа», который в момент превратил амбициозного увальня в классика кыргызского кино,
Любовь партии и народа, доброжелательное внимание первых лиц республики, их дружеские советы. Господи, счастье-то какое! Садись на санки фортуны — подтолкнут, повезут с визгом, с ветерком  к деньгам, фанфарам, орденам и пожизненному памятнику у халупки детства…
Но Мелис предпочёл соскочить с роскошных санок фортуны и идти своим путём. Элементы декора и эпитеты вульгарной социологии в официальной истории Кыргызстана и его культуры приводили его в бешенство. Гласно полемизировать с этим в то время было невозможно, поэтому своё видение он излагал языком искусства. «Трудная переправа» — его первый ответ государственной идеологии. Потрясающая метафора Родины — слепая женщина, среди горя и унижений зачем-то пуще всего оберегающая своё достоинство. Мелис приступает к съёмкам фильма «Тайна мелодии» — готовится его второй ответ идеологии. Но государство не расположено к диалогу. Появляется куча советников, обладающих властью и званиями и чистосердечно полагающих, что винегрет из цитат и политических установок может  успешно заменить желание творца думать, чувствовать,  творческую потенцию наконец. Мелис уважал себя, чтобы вопреки себе принимать чьи-либо советы. На языке чиновников это именуется «строптивостью», и она рождает неудержимый зуд наказать, унизить. Мелиса на долгие десять лет отлучают от кино.
А потом… А что потом? Потом работа на износ, чтобы успеть…  Вначале, чтобы после долгого отсутствия тренажа вернуть уверенность почерка, Мелис снимает художественные фильмы «Жили-были» и «Провинциальный роман», и опять магнетическая стихия народного образа мира, великая тайна, как сумел выжить маленький народ в окружении больших и амбициозных народов в течение трёх тысячелетий и сохранить самоназвание.
А код расшифровки этой тайны — в эпосе «Манас». Полнометражные документальные фильмы «Сокровенное сказание», «Вселенная Манаса», книга-исследование «Вселенная Манаса» (издана посмертно), подготовка к съёмке новой картины об эпосе и истоках кыргызской творческой фантазии.
Смерть подстерегла на лету… 17 апреля Мелису исполнилось бы восемьдесят. Вот уже двадцать лет его нет с нами.      Незаменимых, конечно, нет, но Мелиса пока ещё никто не заменил. Некому взять нас за загривок, встряхнуть и показать на небо, сияние которого мы, насмерть озабоченные суетой за выживание, стали уже забывать.

Талип ИБРАИМОВ.