Как было…
Накануне празднования 20-летия независимости страны меня терзает мысль: а стали мы действительно независимыми? Сегодняшнее состояние общества не дает однозначного ответа на этот животрепещущий вопрос. У страны есть все атрибуты, чтобы считаться  независимой, но нет экономики, без  которой  вряд ли возможен  полноценный суверенитет. Сколько бы мы ни доказывали, что в рыночных условиях интенсивно развивается экономика, пример нашей страны демонстрирует обратное. Как известно, основой экономики является производство, особенно промышленное.  А чего мы достигли в  этом направлении?

Практически потеряли легкую,  местную промышленность, можно  сказать, полностью разорили машиностроительный комплекс, который является основой  развития всех отраслей.
В свое время машиностроительная отрасль производила 43%  промышленной продукции республики. Изготавливали станки с числовым  программным управлением, всевозможное нестандартное оборудование, оснастку, приспособления и инструменты, с помощью которых можно механизировать и автоматизировать  любое производство.
Поэтому у каждого промышленного  министерства были опытно-механические  заводы, обеспечивающие отрасль  необходимой технологической базой. Предприятия по выпуску военной,  электротехнической, электронной, медицинской продукции подчинялись союзным министерствам и имели свои инновационные центры. Как  сложилась их судьба?
В 1994 году при правительстве  было создано Агентство реформирования  и  разукрупнения предприятий (АРРП). 12 мая  меня  пригласили к первому вице-премьер-министру Алманбету Матубраимову и ознакомили с постановлением правительства о назначении меня директором  АРРП. После краткого обсуждения задач нового агентства мне  поручили быстро подготовить необходимые материалы по предприятиям промышленности  для поездки уже 16 мая  в Америку в составе правительственной делегации. Цель командировки: финансирование  Всемирным банком реформы  наших промышленных предприятий для работы в условиях  рынка. В том напряжении я не очень-то придал значение слуху о том, что руководитель  администрации  главы  государства и один из кандидатов   в  президенты, председатель Нацбанка Кемел Нанаев были против моего назначения.
Вечером 16 мая мы должны были уехать в Алматы, а оттуда  — в Вашингтон. Но к 18.00 меня пригласил  Апас Жумагулов и, не поднимая глаз, сказал, что президент подписал указ о назначении Болота Жаманкулова директором АРРП,  а для  меня будут искать другую работу. Я почувствовал огромное облегчение, ибо к тому времени уже стал понимать суть проекта ПЕСАК, но высказал  сомнение относительно кандидатуры человека, который должен был реформировать более 50 промышленных предприятий разного профиля и масштаба, не имея  производственного опыта. На это премьер,  не поднимая  головы, ответил: «Знаю, знаю. Не надо об этом».
Месяца через три неожиданно ко мне на работу пришли директора приборостроительного завода  Виктор Угаров, машиностроительного завода им. В. И. Ленина Михаил Парышкура, завода  «Кыргызэлектродвигатель» Аркадий Морозов, производственного объединения «Ала-Тоо»   Юрий  Погребенский и другие для обсуждения   предложения об их непосредственном участии в реализации проекта в качестве экспертов без оплаты труда. Я дважды обращался к Б. Жаманкулову  с просьбой использовать этот умственный потенциал в интересах сохранения предприятий. К сожалению, он   ответил, что консультировать  будут только иностранные эксперты.
Чем закончилась ориентация  на «чокчолой батыров», видно из анализа жалкого состояния основной отрасли народного хозяйства, на базе которой можно было поднять экономику страны.
Становой хребет промышленности  составляли флагманы машиностроения:  завод имени В. И. Ленина, где трудилось более 25 тысяч  человек, завод сельскохозяйственного машиностроения  имени М. В. Фрунзе с 10-тысячным коллективом рабочих и инженеров, приборостроительный завод,  завод электронно-вычислительных машин, завод «Сетунь», выпускавший оснастку для предприятий электронной промышленности, и  другие. Все инновации для этих предприятий осуществлялись  головными научными,  проектными  и  технологическими  организациями союзных  министерств. Да и на самих   заводах   имелись  мощные  конструкторско-технологические службы. Причем министерства  в достаточной мере и вовремя  обеспечивали их инвестициями для модернизации основной продукции, эксплуатируемого оборудования, существующих технологических процессов, а также для создания и организации производства так называемых сложных товаров народного  потребления. Кстати, за  них был особый спрос с руководителей предприятий со стороны союзных  министерств и местных партийных организаций.
Специфическим направлением  развития машиностроения  в  Кыргызстане является создание в 60-х гг. прошлого столетия  сразу нескольких  заводов электротехнического профиля.  Все  они  —  а  их  было     9 — подчинялись союзному Министерству   электротехнической  промышленности и создавались в основном  для  занятия свободных рабочих рук, производства изделий небольшого габарита и веса из материалов  и  сырья, привозимых из разных городов Советского Союза.
Например, медь доставляли из Казахстана и России, электротехническую и конструкционную сталь — из России, а всевозможные комплектующие — практически из всех союзных республик. Металлообрабатывающее, литейное и другое оборудование, цеховые транспортные и подъемные средства, автоматизированные сборочные и контрольно-измерительные линии были приобретены в социалистических странах. То есть по техническому уровню и оснащенности эти заводы в 1980-е гг. не уступали лучшим иностранным фирмам  того времени. В  целом Кыргызстан оценивался как высокоиндустриальная страна с развитым машиностроительным комплексом.
Проблемы инновационной деятельности решались тогда не только проектно-технологическими службами заводов и союзными отраслевыми  институтами. Во Фрунзе функционировало несколько отраслевых институтов союзного подчинения, которые как головные  научно-исследовательские организации решали многие специфические вопросы машиностроительного профиля и влияли на развитие заводов не только других республик, но и наших предприятий.
Научно-исследовательский, проектно-конструкторский и технологический институт электромашиностроения (НИИЭМ) внедрял свои разработки на 39 заводах, в том числе на девяти заводах Кыргызстана. Причем каждое внедрение сопровождалось  полной разработкой и отладкой  технологического процесса, подбором необходимых станков, проектированием и изготовлением нестандартного оборудования и оснастки, выпуском установочной серии, если это была серийная продукция. При  этом использовались сотни новаций из мировой практики, защищались десятки  изобретений. Инновационная продукция экспортировалась в десятки стран мира, а также использовалась для комплектации сложных изделий внутри страны. Тогда остро стоял вопрос  об инновационной  модернизации новой техники и технологии.

… и как стало
А чем занимается НИИЭМ в настоящее время? Среди предприятий, которые в свое время угробили так называемой программой ПЕСАК,  — и те заводы, для которых он  работал. Главная база, где изготавливались электрические машины малой  мощности бытового и общепромышленного назначения, разработанные этим институтом (завод «Кыргызэлектродвигатель»), сейчас  является «главной  базой» рынка «Таатан».
А в каком  состоянии  некогда прославленное особое конструкторское бюро Института космических исследований (ОКБ ИКИ) Академии наук СССР, чьи разработки и приборы с кыргызским брендом работали на космических объектах?  Высокопрофессиональные научные работники, конструкторы, рабочие, выполнявшие уникальные процессы, разъехались, инженерно-лабораторный корпус организации арендуется швейным производством, а основная многоэтажная производственная  база является рынком стройматериалов «Мегакомфорт».
Единственное в СССР конструкторско-технологическое бюро кормозаготавливающих  машин (ФКТИ Кормаш) вело разработку сеноуборочных агрегатов, выпуск которых осуществлял завод сельскохозяйственного машиностроения имени М. В. Фрунзе. Развал этого завода  привел к потере и конструкторской организации ФКТИ Кормаш. Одновременно перестал существовать Фрунзенский филиал Украинского научно-исследовательского института сельскохозяйственного  машиностроения,  разрабатывавший сельхозмашины для высокогорных условий.
Вызывает сожаление исчезновение конструкторского бюро «Инструмент» производственного объединения «Ала-Тоо», выполнявшего в  свое  время   заказы практически для всех предприятий Мминистерства электронной промышленности  СССР. Производственная  база бюро, располагавшая самыми современными станками для механической и лазерной обработки металлов, сейчас превратилась в оптовый рынок Ошского базара.
Нельзя не сказать еще об одной разрабатывающей организации, созданной при машиностроительном заводе имени В. И. Ленина, — КБ «Ротор». Ко времени его организации у завода уже был большой опыт  создания и выпуска роторных станков с цифровым управлением. По этому принципу  бюро начало создавать роторные линии для обработки деталей  и изготовления изделий. С разрушением  структуры  завода  в начале  1990-х гг. перестал существовать и «Ротор».
Так бесславно прекратили свое существование  все инновационные организации  машиностроительного профиля, созданные умом и трудом талантливых ученых и инженеров-практиков за 50 трудных лет. Конечно, этому способствовал развал всей  промышленности  страны вообще и машиностроительного комплекса  в частности.
А произошло это из-за чрезмерного рвения и исполнительности тогдашнего премьер-министра страны, когда надо было реализовывать пресловутую программу ПЕСАК, навязанную нам Всемирным банком. Конечно, есть много других серьезных причин, связанных с переходом к новой общественной формации и экономической системе. Но как бы там ни было, республика потеряла за короткий срок свою мощнейшую машиностроительную индустрию — основу основ промышленного производства — и превратилась в слабооснащенную технически аграрную страну.

Выход из ночи
Теперь возникает вопрос: а можно ли восстановить разрушенное и если да, как скоро и в каком качестве?
Элементарный технико-экономический анализ дает основание утверждать, что в ближайшие два-три десятилетия  возможности создавать нужные нам инновационные организации не будет. Нет ни научно-технической базы, ни подготовленных конструкторов и технологов  по машиностроительным специальностям, не говоря уже о специалистах по наладке оборудования, оснастке и методам обработки черных и цветных металлов. Поручить решение этой проблемы Национальной академии  наук (НАН), как предлагают некоторые высокопоставленные чиновники, нельзя по следующим причинам:  в НАН нет соответствующих специалистов; там традиционно привыкли работать для «чистой» науки и далеки от   настоящих внедренческих работ; как ни печально, но  средний возраст научных сотрудников и инженерно-технических работников академии слишком высок и они не в состоянии подвергать себя ни научному, ни техническому риску;   все ведущие ученые и специалисты НАН под внедрением почему-то понимают письменные предложения по тем или иным проблемам, выданные ими предприятиям. А от письменных предложений или идеи до серийного производства продукции, которую можно реализовать, — слишком далекое расстояние. Без  серьезной конструкторской, технологической и маркетинговой проработки и скрупулезных испытаний ни одно серьезное предприятие не примет разработку. И это надо учесть при инвестировании академических научных направлений.
Отсутствие инновационных возможностей отражается на деятельности жалких остатков машиностроительных предприятий, которые можно отнести к малому и среднему бизнесу.

Им сейчас не до инноваций, а лишь бы выжить и сохраниться. Из девяти электротехнических заводов пока с крупными финансовыми долгами показывает образец выживаемости градообразующий Майлуу-Сууйский электроламповый завод, выпускающий лампы накаливания для Центральной Азии и России. Однако с 2011 г. в соответствии с разработанной программой  энергоэффективности в России запрещено использовать лампы накаливания. Вообще, все страны, занятые производством электрических ламп, уже перешли на изготовление экономичных ламп дневного и желтого света с большим сроком службы, светоэффективных и потребляющих  мало энергии, но они дороги.  Это отрицательно  скажется на дальнейшей производственной судьбе Майлуу-Сууйского завода, если не переориентировать его на выпуск новых видов ламп. Все остальные электротехнические предприятия страны, можно сказать, впали в кому, и выйдут ли они когда-нибудь из этого состояния — трудно предсказать.
К свертыванию производства идут и машиностроительные предприятия, которые в конце 1990-х годов трансформировались в АО.  Это  машиностроительный, приборостроительный, автосборочный  заводы, завод электронно-вычислительных машин, Кыргызавтомаш, производственное объединение «Ала-Тоо» и др. В  машиностроительном комплексе нет, к сожалению, ни одного предприятия, которое смогло  бы реанимироваться.
Что же нужно делать для сохранения и развития отраслей народного хозяйства, которые в первую очередь определяют уровень и качество жизни народа? Имеются в виду предприятия пищевой, легкой,  перерабатывающей  промышленности  и сферы услуг.
Базы создания новой техники и высоких технологий для этих отраслей сегодня отсутствуют. Особенно это касается глубокой  переработки сельскохозяйственной продукции, чтобы довести ее до экспортного уровня. Благо во многих странах  наша продукция  признана экологически чистой. Единственно правильным решением для выхода из создавшейся  ситуации является, как бы  дорого это ни было, приобретение высоких технологий в других странах. Примеров правильности  такого шага достаточно: это  техническое оснащение фирм Бишкекской СЭЗ, акционерных обществ «Арпа», «Вимм-Билль-Дан», «Реемстма» и др.
Для  вывода машиностроения из кризиса нужно создать в первую очередь отраслевые НИИ, проектно-конструкторские и технологические организации машиностроительного профиля.

Карыпбек АЛЫМКУЛОВ.