(Продолжение, начало — в «СК» за 30 ноября т. г.)

Покупающие власть за деньги привыкают извлекать из нее прибыль.
Аристотель, древнегреческий философ

Во время ежегодного семинара для организаций гражданского общества по борьбе с коррупцией «Европейский союз — Кыргызская Республика — 2016: антикоррупционная борьба», состоявшегося недавно в Бишкеке, прозвучал целый ряд очень полезных докладов.

Среди них — презентация «Барометр глобальной коррупции — 2016: Кыргызстан», сделанная Адылбеком Шаршенбаевым, представителем Transparency International (Транспаренси интернешнл) в Кыргызстане. Он рассказал о самых свежих, буквально накануне опубликованных данных по глобальной коррупции на базе изучения общественного мнения многих тысяч людей в Европе и Центральной Азии, обобщенных в виде своеобразного барометра.

Transparency International (TI) — неправительственная международная организация по борьбе с коррупцией, исследующая ее уровень во всех странах мира. TI основана в 1993 году бывшим директором Всемирного банка в Берлине. Одно из направлений деятельности — ежегодное составление индекса восприятия коррупции, отражающего оценку ее уровня предпринимателями и аналитиками по 10-балльной шкале. В Кыргызстане TI действует c 2003 года, и в 2010-м в этом индексе страна занимала 164-е место из 178 оцениваемых государств. В 2016-м — 123-е из 176 стран рядом с Казахстаном, Мадагаскаром, Гватемалой, Ливаном и др.

Среди 42 стран-участниц в этом барометре оказалась и наша страна. Аудитория охваченных опросом в регионе Европа — Центральная Азия превысила 60 тысяч человек. У граждан спрашивали мнение об уровне коррупции в их странах, частоте дачи взяток. Общие результаты показали: каждый третий из опрошенных считает именно коррупцию главной проблемой своей страны. К сожалению, Кыргызстан не исключение.

Что же показали результаты? 53% участников опроса считают, что в их странах плохо борются с этим злом, 23% — что хорошо. В Европе граждане более критичны к своим властям, чем в Азии. А вот 80% жителей Испании считают, что их правительство совсем не справляется с задачей. Почти треть респондентов считают самыми коррумпированными парламентариев и чиновников. Трое из каждых пяти человек сказали, что состоятельные люди оказывают чрезмерное влияние на решения их правительств. Каждая шестая семья за последний год платила взятку в своем регионе. Только каждый пятый случай вымогательства взятки становился объектом внимания правоохранителей. Двое из пяти сообщивших о взятках сталкиваются с ответной реакцией — угрозами и давлением, даже преследованием.

Каковы же итоги по ответам кыргызстанцев? По республике удалось опросить 1 500 человек среди всех слоев населения, разных возрастов и занятий. Среди самых сложных проблем, с которыми сталкиваются местные власти, коррупцию и взяточничество кыргызстанцы поставили на третье место, после вопросов здравоохранения и экономики. Отвечая на вопрос, насколько хорошо/плохо наше правительство борется с коррупцией, 57% людей сказали: плохо!

Как изменилась ситуация с коррупцией за четыре последних года? 46% не согласились, что коррупции у нас стало меньше, только 32% оптимистов считают: стало лучше! По институтам власти граждане поставили суды на первое место по коррупции и взяткам. За ними «в ногу» следуют милиция, чиновники, налоговики.

Отвечая на вопрос: «Могут ли обычные граждане повлиять на процесс коррупции?», 49% верят в это. Но вот что они могут сделать? Самым распространенным оказался ответ, что ничего не могут. Каким же органам власти и в каких сферах больше всего платили взятки кыргызстанцы? На первом месте — ДПС, на втором — суды, на третьем — предприятия здравоохранения. Что касается степени влияния состоятельных людей на решения правительства, 37% граждан сказали: да, у нас это очень явно проявляется. Затрагивался и вопрос поддержки политическими партиями кандидатов на первые посты в стране. 43% граждан Кыргызстана считают, что эту практику надо искоренить.

Каковы же рекомендации? Одна из них — введение наконец всеобщего (для всех граждан страны) налогового декларирования о доходах и расходах. Закон об этом принят у нас еще в 2004 году, в первую очередь — для чиновников, обязанных отчитываться, сколько получили и куда потратили. Но до сих пор нет четко действующего механизма реализации этого закона. Чтобы наконец перейти к всеобщему декларированию, предложено законодательно ввести административную ответственность госорганов за коррупционные преступления подчиненных. Да и правоохранители должны (также в соответствии с нормами закона) реагировать на информацию о коррупции, полученную из СМИ и интернет-форумов, и сообщать обществу о принятых мерах. В закон должна быть введена и норма об ответственности чиновников за бездействие. Среди важных и ожидающих скорого решения вопросов — и гарантия защиты заявителей.

О том, как изменить, «устрожить» законодательство по коррупции, неравнодушно говорила Калича Омуралиева, представитель общественного фонда «Наше право». Напомнив об обязанности стран соблюдать Конвенцию ООН по коррупции и необходимости (после ее ратификации Кыргызстаном, что уже давно случилось) привести в соответствие с конвенцией национальное законодательство. Есть в Конституции страны пункты о коррупции, в 2003 году приняты закон о борьбе, много подзаконных актов. Она задала вопрос: «Много ли коррупционеров было привлечено к ответственности по действующему законодательству?» Так, в 2010 году. Генпрокуратура завела по статье «Коррупция» семь уголовных дел, в 2011-м — четыре, из 11 указанных до суда дошли лишь два дела. По словам К. Омуралиевой, сотрудники ее фонда при встрече с экс-генпрокурором А. Саляновой спросили, почему Генпрокуратура не возбуждает дела по этой статье? Та ответила: «Очень тяжело доказать устойчивую связь чиновника с взяткодателем».

К примеру, общество помнит два резонансных дела о коррупции — А. Кельдибекова и Н. Тюлеева. Но последнему в ходе следствия изменили статью, и коррупционером остался только первый фигурант. «Чем все закончилось, вы все прекрасно знаете», — подчеркнула К. Омуралиева. Что касается изменения законодательства, правозащитник предложила придать больше полномочий как Генпрокуратуре, так и ее главе. Коснулась К. Омуралиева и судебной системы, отметив: «Я самый не довольный судебной системой страны человек».

О продажности судей всех уровней говорилось в ходе конференции не раз. Люди подчеркивали, что даже если судьи первой и второй инстанций выносили справедливые решения, то суд последней инстанции (Верховный) зачастую не поддерживает их.

Интересно было узнать о том, как борются с коррупцией в странах Евросоюза и СНГ. Главный эксперт проекта ЕС «Содействие укреплению верховенства права в КР» Сандра Хорина, представитель Черногории (50 тысяч жителей), граничащей с Албанией, говорила о том, что коррупция — это вопрос политической власти. Коррупция же «в низах» — это вопрос менталитета народа. Она сообщила: парламентская исследовательская служба Евросоюза оценивала прямые и косвенные издержки стран от коррупции. По отчету, обнародованному в марте 2016-го, они составили от 179 до 990 млрд. евро. В докладе о борьбе с этой напастью за 2014 год сумма ущерба (с учетом прямых потерь) оценивалась в 120 млрд. евро. Для сравнения эксперт привела размер бюджета Евросоюза на 2016 год: 155 млрд. евро. С. Хорина утверждает, что по причине коррупции ежегодно ЕС теряет 15% ВВП.

Лучшие результаты в антикоррупционной борьбе (по данным TI) за 2015 год достигнуты четырьмя странами, возглавляющими список, — Данией, Финляндией, Швецией, Новой Зеландией. США — на 16-м, Япония — на 18-м, Грузия — на 48-м, Черногория — на 61-м, Молдова — на 103-м, Беларусь — на 107-м, Азербайджан и Россия занимают 119-е место, у нас 123-е, Украина — на 130-м, Таджикистан — на 136-м.

Что касается явных и всем заметных проявлений коррупции в Кыргызстане, С. Хорина подчеркнула: «У вас повсеместно плохие дороги, и это негативные последствия коррупции». Она считает наиболее важными не репрессивные, а превентивные (упреждающие) меры: начиная от политической воли руководства страны, продолжая введением ответственности должностных лиц за преступления коррупционного характера и за финансирование партиями выборных должностей и заканчивая уровнем информационной кампании в обществе с периода дошкольного детства. И, естественно, следует прописать детально механизм оценки уровня коррупции и меры должного реагирования правоохранителей во главе с генпрокурором. «Если преступника просто посадим в тюрьму, он, скорее всего, вскоре выйдет. А вот если власть тронет его деньги методом конфискации на законных основаниях, он потеряет семью, друзей, компаньонов», — закончила европейский эксперт.

О вызовах Грузии по борьбе с коррупцией в Кыргызстане знают неплохо. В частности, о том, как удалось навести порядок в дорожно-патрульной службе и полиции. Некоторые детали раскрыл Лаша Мгеладзе, экс-советник госминистра по координации реформ (Грузия). Реформы в Грузии начались с 2003 года и привели как к реальному спаду коррупции, так и к сдвигам в экономике. «Как высокие, так и низкие уровни управления к началу реформ потрясали степенью коррупционности. Уровень ВВП составлял всего $4,5 миллиарда, минимальная зарплата госслужащих — около 15 долларов, а самая высокая — 125. Электроэнергия подавалась несколько часов в сутки, газ — с перебоями. Для приготовления пищи люди ставили печки-буржуйки и покупали дрова, керосин. Синдром безнаказанности процветал, а у людей давно закончилось доверие к власти!» — рассказал о былом очевидец и участник грузинских реформ. Целью реформы 2003-2007 годов стали слом коррупционных систем, искоренение возможностей для них, создание твердой системы противодействия коррупции. Реформа в публичном секторе сократила число министерств с 18 до 13, а подведомственных им учреждений — с 52 до 24, число сотрудников министерств уменьшили на 35%, а подведомственных — на 65%. В 15 раз выросли зарплаты публичных чиновников. Создан совет публичной службы.

Вторая реформа касалась сути стратегии страны, разработки долгосрочной стратегии развития, в том числе бюджетной.

Изменились принципы бюджетного устройства, введено среднесрочное планирование расходов и доходов бюджета на три года на основе таких же планов министерств. Управление госпредприятиями включало приватизацию основной части госимущества. Реформа системы лицензий и разрешений требовала корректировки — на начало периода в стране действовало свыше 9 тысяч лицензий, их число сократилось на 95%. Важным стало введение новых принципов: «единого окна»; «молчание — знак согласия» при получении разрешений и лицензий; прозрачности; публичности (“электронное правительство”). Следующим этапом явилась реформа системы техрегулирования — в стране практически перешли на стандарты Японии, стран ЕС и других торговых партнеров Грузии. Требовала радикальных мер и система образования: там ввели финансирование, рассчитанное на число учащихся. Все дети получили «ваучер ученика».

Усовершенствована система национальных экзаменов. В 2005-2006 годах выпускники сдавали экзамены в специальных экзаменационных центрах. «Изменились вообще настроение и отношение общества. Результат реформ — выросло поколение, не понимающее, почему за поступление в институт надо давать взятку», — отметил Л. Мгеладзе.

Рита Карасартова, представитель Института общественного анализа, напомнила всем, что в обществе существует две полярности: одна — это коррупция, вторая — добросовестное управление. И в Конституции КР имеется три статьи о таком управлении. Поэтому у граждан страны даже без будущей корректировки законодательства имеются основания требовать гарантий своих прав. Она отметила, что уже имеются примеры изменений к лучшему в судах, да и не мудрено: Кыргызстан получил несколько миллионов долларов на внедрение автоматизации в судах. Эксперт твердо убеждена: коррупцию можно искоренить только полной компьютеризацией, открытостью баз данных, а также взаимодействием госорганов. Она привела пример: базы данных Соцфонда, ГРС, ГНС — у каждого своя. И они не обмениваются информацией, хотя, если мыслить логически, база данных госорганов должна быть единой. «В наших силах заставить все ветви власти работать вне коррупции. Это наша жизнь! Позиция не бывает половинчатой», — призвала Р. Карасартова.

(Продолжение в следующих номерах «СК».)

Елена МЕШКОВА.