Меня всегда обуревают противоречивые чувства, когда думаю о Феликсе Кулове. Ибо вся его жизнь и характер деятельности представляются мне сотканными из противоречий. Несомненно, он один из тех немногих ярких личностей, кто закладывал первые кирпичики нашей независимости и внёс важный вклад в становление молодого кыргызского государства.

Я познакомился с ним в апреле 1990 года в стенах Жогорку Кенеша, когда мы оба стали депутатами знаменитого созыва. Раньше знал о нём заочно, через СМИ как о толковом, перспективном, честном первом заместителе министра внутренних дел республики.

Когда в начале апреля мы, вновь избранные депутаты Жогорку Кенеша собрались на первую сессию, ко мне подошли два депутата (знакомый мне Б. Молдогазиев и Р. Дырылдаев, которого я не знал), работавшие в системе МВД, и передали записку, где содержалась негативная оценка деятельности министра В. Гончарова. Они просили меня поддержать кандидатуру Ф. Кулова, когда будет формироваться новый состав правительства. Я выполнил их просьбу, выступив на сессии против кандидатуры Гончарова и назвав в качестве альтернативы фамилию Ф. Кулова. Хотя моё предложение не прошло во время голосования, проведённого не по демократической процедуре (не тайно, а открыто), кандидатура Гончарова получила тогда наибольшее число отрицательных голосов.

После этого события мы с Ф. Куловым стали лично знакомыми. Он рассказал, что его отец хорошо отзывается обо мне как о литературном критике, поскольку сам пишет стихи.

Вскоре в июне произошли кровавые события на юге. Министр В. Гончаров был назначен комендантом Ошской области, а его первый заместитель Ф. Кулов — комендантом г. Фрунзе. Тогда и в столице складывалась напряжённая обстановка: молодёжь ежедневно устраивала митинги и демонстрации. До сих пор помню, как однажды милиция с собаками во главе с Ф. Куловым разогнала митинг на центральной площади, где мы, депутаты Жогорку Кенеша, М. Шеримкулов (тогда он был секретарём ЦК Компартии Киргизии по идеологии), К. Бобулов и один из лидеров только что созданного Демократического Движения Кыргызстана (ДДК) Т. Тургуналиев у памятника Ленину призывали молодёжь к разуму и сдержанности.

Через некоторое время состоялся очередной, XIX съезд Компартии Киргизии, на котором среди других делегатов выступил и Ф. Кулов с очень дельной речью. Мне понравилась она тем, что содержала не только политику, но и экономику. Видно было, что Ф. Кулов готовил себя к серьёзной политической карьере.

Осенью, в октябре, происходили всем хорошо известные события, ставшие поворотным пунктом в истории нового Кыргызстана. Ф. Кулов вошёл в число тех, кто образовал в парламенте влиятельную депутатскую группу «За гражданское согласие и демократическое обновление». После избрания А. Акаева президентом республики Ф. Кулов стал министром внутренних дел, получив звание генерала. Во время августовских событий 1991 года (ГКЧП) он действовал решительно во имя суверенитета страны, удостоившись прозвищ «народный», «железный» генерал. В феврале 1992-го Жогорку Кенеш по предложению А. Акаева избрал его вице-президентом страны. Так началась его стремительная политическая карьера.

Поскольку тогда же я был назначен вице-премьер министром республики, то имел возможность часто общаться с ним в различных обстоятельствах, изучить его характер и стиль работы с близкого расстояния. Наряду с лучшими качествами (прямота, честность, решительность, присущие людям из силовых структур) в нём я обнаружил некоторую импульсивность и поверхностность, популизм и диктат. Ряд его заявлений и инициатив (обещание вернуть угнанные в Россию из Токмока 12 военных самолётов, продажа военной техники, ввод миротворческих сил Кыргызстана в Таджикистан, предложение вновь выращивать опиум и т. д.) остались не подкреплёнными делами или не получили поддержки парламента и общества. Явно бросалось в глаза ещё одно: хотя Кулов по призванию и статусу должен был заниматься силовыми и правоохранительными органами, он часто вмешивался в экономическую деятельность правительства. С этой целью Ф. Кулов даже добивался издания специального указа А. Акаева о кураторстве им предпринимателей и внешнеэкономической деятельности, тогда как по Конституции это было сферой компетенции правительства. Много раз я был свидетелем того, как вокруг кабинета Ф. Кулова толпились предприниматели, чтобы получить у него вожделенную лицензию. Последним броским штрихом в этом ракурсе было его импульсивное (вернее, заранее рассчитанное) выступление на декабрьской сессии Жогорку Кенеша в 1993 году, когда рассматривался скандальный «золотой вопрос» о вывозе из Кыргызстана в Швейцарию 1 тонны 800 кг золота. Тогда он заявил о своей отставке с поста вице-президента и призывал премьер-министра Т. Чынгышева последовать его примеру, резко обострив тем самым политическую ситуацию в стране.

После этого он ушёл губернатором Чуйской области. Не берусь оценить его деятельность на том посту, поскольку сам тогда работал в том же качестве в Ошской области, но одно могу утверждать: и здесь Ф. Кулов увлекался чаще политикой, нежели экономикой и хозяйственной работой. Самое яркое подтверждение тому — его инициатива о необходимости внесения изменений в Конституцию страны, принятой лишь годом ранее, в июне 1994-го, на сессии Чуйского облсовета в тот же день, когда подобную идею озвучивал президент А. Акаев на республиканском съезде судей. Ясно было, что скоординированная акция, цели которой — досрочный роспуск «легендарного» Жогорку Кенеша, создание вместо него двухпалатного парламента с резко ограниченными полномочиями, усиление президентской власти. Я и Ошский областной совет официально выступили против данной затеи, но мы были тогда бессильны, поскольку остальные области не перечили президенту.

В политической биографии Ф. Кулова есть два примечательных факта, хорошо известные немногим, но совершенно (официально) неизвестные широкой публике. Речь о том, как А. Акаев дважды переиграл его, обещав послать руководить крупнейшими южными областями: в 1992 году Джалал-Абадской областью, 1996-м — Ошской. Дело, думаю, состояло в том, что окружение А. Акаева отговорило его, убедив последнего, что Ф. Кулов, имея президентские амбиции, может расширить свой электорат за счёт южан, работая там. Поэтому президент последовательно дал ему два значительных, стратегических поста в столице, чтобы, как справедливо пишет сам Ф. Кулов в книге воспоминаний «На перевале» (2008), «далеко не отпускать» (стр.116): сначала министра национальной безопасности (1996), потом мэра Бишкека (1998).

Я считаю, что на этих должностях он работал неплохо, искренне стараясь внести посильный вклад в укрепление нашей безопасности, улучшение жизни и облика главного города страны. Например, реконструкция центральной площади столицы, поныне действующий флагшток и военная церемония у него, а также высеченные на граните слова «Асыл ой, ак сєз, адал иш» («Благородные помыслы, правдивое слово, честная работа) — доброе наследие Ф. Кулова.

Вместе с тем остались в памяти и два других события, характеризующие его далеко не с лучшей стороны. Первое связано с его деятельностью на посту министра национальной безопасности. Однажды, в бытность торага Собрания народных представителей Жогорку Кенеша, я разговоривал с А. Акаевым в его рабочем кабинете. Он предостерёг меня, сказав, что Ф. Кулов приобрёл новые, современные технические средства и прослушивал его. Я не поверил своим ушам: как это так? Не может быть, чтобы министр прослушивал президента! Но А. Акаев пытался убедить меня некоторыми фактами.

Второе касается обещания Ф. Кулова привлечь в столицу инвестиции — $4 млрд., когда стал мэром. Чистейшей воды популизм, ведь весь Кыргызстан за четверть века едва смог привлечь столько средств.

Как известно, в дальнейшем судьба Ф. Кулова сложилась драматически: в апреле 1999 года он ушёл в отставку, организовал новую партию «Ар-Намыс». На выборах в Жогорку Кенеш 2000-го власти устроили пакость, а затем дважды арестовали и, наконец, осудили Ф. Кулова на семь лет. Я сам ни тогда, ни позже не интересовался криминальными делами Ф. Кулова, просто не поверил и считал их политическими перед президентскими выборами, состоявшимися в декабре 2000 года. Поэтому летом 2002-го, после аксыйской трагедии, будучи торага Законодательного собрания ЖК, дважды публично выступил в защиту Ф. Кулова, говоря о необходимости его освобождения ради политической стабильности в Кыргызстане: в первый раз на круглом столе гражданского общества с участием известных зарубежных политологов — российского эксперта А. Малашенко и американского профессора М. Олкотта, второй раз тоже на круглом столе в присутствии А. Акаева и всего высшего руководства Кыргызстана, включая председателя Верховного суда республики Н. Бейшеналиевой. Но моим словам тогда не вняли.

Кулова освободила Мартовская революция 2005 года.

Тогда, 24 марта вечером, мы вновь встретились и обнялись перед зданием Жогорку Кенеша в кругу депутатов и журналистов. Его первые слова были такими: «Абдыганы, я никогда не забуду тебя за поддержку!» Мы оба дали интервью тележурналистам. И той же ночью Ф. Кулов ещё раз показал свои лучшие качества, сразу подключившись к борьбе с мародёрами и преступными элементами. Мудрыми, человечными показались мне высказанные им в тот день слова: «Нужно проявить терпение, выдержку, ни в коем случае не мстить. Нужно прощать ради стабильности в стране». Поэтому он заявил во всеуслышание, что простил Акаева.

Вскоре Ф. Кулов вновь стал видной фигурой в политике, намереваясь участвовать в президентских выборах 2005 года. Наши отношения остались добрыми несмотря на то, что меня несправедливо лишили депутатского мандата (виновником оказался К. Бакиев, как выяснилось позже). В личной встрече с ним и публично (на специальной пресс-конференции в агентстве «АКИpress») я призывал его войти в тандем с К. Бакиевым ради единства и политической стабильности страны. Он так и поступил, став впоследствии премьер-министром, с чем я искренне поздравил его в рабочем кабинете.

Премьерство Ф. Кулова продолжалось, однако недолго, год с лишним. Именно тогда на собственном опыте он обнаружил, как пишет в книге «На перевале», что «у нас в стране было два правительства: одно — собственно то, которое возглавлял премьер-министр, а другое — всевозможные АО с государственной долей акций и госпредприятия, которые премьер-министру не подчинялись». Ф. Кулов назвал ситуацию «коррупционной схемой» управления государством и откровенно признался: «Будучи премьером, я пытался эту схему сломать. Не получилось. Мы унаследовали эту схему управления от Акаева». Парадокс в том, что сам Ф. Кулов, когда был вице-президентом, создал такую схему, о чем я уже говорил ранее.

Другим парадоксом Ф. Кулова в бытность его премьер-министром стала печально известная программа ХИПИК: сначала он был против, потом подписал письмо о решении правительства вступить в программу, уходя в отставку, отозвал своё письмо. Как видим, импульсивность никогда не покидала его. Вместо спокойной созидательной работы в правительстве он вновь окунулся в политику, активно вмешался в конституционные споры между президентом и ЖК, опять инициировав роспуск Жогорку Кенеша и отставку правительства, как это сделал в 1994 году. Поэтому, когда в декабре 2006-го К. Бакиев снова внёс его кандидатуру на пост премьер-министра, депутаты не поддержали.

Обиженный Ф. Кулов в апреле 2007 года создал так называемый объединённый фронт «За достойное будущее Кыргызстана» и вывел на центральную площадь людей на бессрочный митинг. Через несколько дней милиция насильно разогнала его по приказу К. Бакиева. В те дни мы с Ф. Куловым вновь встречались. Тогда я в лицо сказал ему, что он поступает немудро, поддаваясь эмоциям, ведь он почти два года был во власти, во всём поддерживал К. Бакиева, его братьев и детей. Негоже теперь стать оппозиционером!

Спустя три года благодаря Апрельской революции, в которой он практически не участвовал, его партия прошла в парламент, использовав в качестве рекламы совместный портрет с Д. Медведевым. Однако она не смогла сделать какую-либо погоду в силу малочисленности депутатов, а на выборах в Жогорку Кенеш 2015 года и вовсе не попала в парламент. Да и сам Ф. Кулов был уже не тем: не наблюдалось в нем былой энергетики и инициативы. А на последних президентских выборах Ф. Кулов занял, как мне представляется, нейтральную позицию, призвав избирателей и власти страны к честности и справедливости. И она — свидетельство того, что в канун своего 70-летия он вступает и в самом деле в пору аксакальства, когда нужно быть серьёзным и мудрым, взвешенным и рациональным.

Не могу не отметить еще один момент в жизни Ф. Кулова. Наречённый при рождении именем славного кыргызского акына-импровизатора и композитора Токтогула он потом по желанию и настоянию отца-чекиста сменил его на Феликса. По иронии судьбы он так и не научился свободно говорить, в отличие от других кыргызских политиков и государственных деятелей, на родном кыргызском языке.

В заключение хотелось бы сказать вот о чём. Как политик, Ф. Кулов напоминает мне знаменитого маркиза Лафайета — участника трёх революций — американской и двух французских. Как известно, Лафайет — человек богатый, из аристократической семьи, воспитанный на идеях свободы и равенства французских просветителей, в юном возрасте добровольно уехал в Америку, снарядив на свои деньги корабль и небольшой отряд соотечественников с целью помочь американцам, восставшим против британской короны. Он был начальником штаба армии Джорджа Вашингтона, ставшего для него духовным отцом, снаряжал и комплектовал свои отряды и бригады на собственные деньги. Получив все почести американцев после победы революции, он вернулся на родину и столь же храбро участвовал в Великой революции французов 1789-1793 годов и в революции 1830-го, будучи депутатом парламента и занимая высокие государственные посты. Сходство его с Ф. Куловым в том, что Лафайет в обеих французских революциях командовал Национальной гвардией, обеспечивая порядок и спокойствие в столице, жёстко пресекая беззаконие и преступность. Но есть существенное отличие Лафайета от Ф. Кулова: первый, имея высокую репутацию честного и законопослушного человека, никогда не стремился к власти, спорил на эту тему даже с королём Людовиком и императором Наполеоном. А когда в 1830 году ему предлагали стать президентом страны, он во имя Конституции и справедливости не дал согласие. Вот таким человеком был великий Лафайет.

Наш Ф. Кулов чем-то напоминает его, в главном же — в отношении к власти — резко отличается. И тем не менее я назвал это эссе «Кыргызский Лафайет», отдавая предпочтение лучшим качествам Ф. Кулова и имея в виду патриотизм, его заслуги в становлении нашей государственности и понесённую за это жертву (кстати, Лафайет тоже 5 лет провел в тюрьме, правда, иностранной, был объявлен на некоторое время «врагом» своего государства). Таковы, по-видимому, судьбы неординарных личностей.

Абдыганы ЭРКЕБАЕВ,
академик НАН.