В ряду светлых и замечательных людей, с кем посчастливилось дружить и общаться, просто не могу не назвать генерала Анарбека Курамаевича Бакаева. Знакомство наше и сближение произошло благодаря тому, что мы практически в одно время, с разницей в три месяца, возглавили министерства: я — здравоохранения, Анарбек — образования.

Причём министром он стал совершенно неожиданно, как для самого себя, так и для окружающих. На исходе 1987 года Бакаев был зачислен в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Однако проучился он здесь менее четырёх месяцев. Преподаватели АОН очень быстро обратили внимание на незаурядного, самостоятельно мыслящего, очень серьёзного и крайне скромного слушателя из Киргизии и вскоре по их рекомендации он был утверждён инструктором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС. Совмещать же работу в столь высоком аппарате с учёбой было немыслимо.

В 1990 году Анарбека перевели в общий отдел ЦК на должность главного референта. Это было очевидным признанием того, что в аппарате ЦК разглядели его способности к анализу и обобщению поступающих в ЦК документов, его умение лаконично и чётко формулировать и излагать сложные понятия.

Новое назначение свидетельствовало также и о том, что в ЦК на Бакаева имели особые виды, связывали с ним определённые далеко идущие планы. Потому и старались обкатать его в ведущих отделах, дать ему возможность глубже ознакомиться с решениями, постановлениями, справками, записками, другими документами, которые стекались в общий отдел практически из всех других отделов ЦК.

Увы, проработать на новом месте ему довелось менее года. В феврале 1991 года в Москве оказался первый секретарь ЦК КП Киргизии Джумгалбек Аманбаев. Встретившись с Анарбеком, он прямо спросил: как тот смотрит на то, чтобы возвратиться в республику на должность секретаря ЦК по идеологии. После недолгого размышления Бакаев предложение принял.

Однако по приезде в Бишкек он обнаружил, что предложение Аманбаева было спонтанным, единоличным. Ни с кем из членов бюро первый этот вопрос не обсуждал и не согласовывал. И хотя из секретарей и членов бюро практически все ранее работали с Анарбеком, хорошо знали его деловые и человеческие качества, но они давно метили на эту должность одного из «своих». Словом, здесь верх взяли корпоративные и приятельские интересы. Так что на пленуме ЦК, где решался вопрос о секретаре по идеологии, кандидатуру Бакаева, не имевшего у новой местной партийной верхушки совершенно никакой поддержки, забаллотировали.

Удручённый таким поворотом событий, Анарбек позвонил в Москву жене, сообщил, что его «прокатили», и он в ближайшие дни вылетает в Москву. Однако в который раз сработала извечная народная мудрость: никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.

Узнав о результатах работы пленума ЦК, президент Аскар Акаев тут же затребовал личное дело Бакаева. Хотя для него это было пустой формальностью. Жизненная стезя их пересеклась ещё задолго до того, как они стали известными в республике людьми. Оба родились и окончили школу в Кеминском районе, правда в разных сёлах. Ещё когда Акаев работал во Фрунзенском политехническом институте, а Бакаев в горкоме партии, они дружили семьями, и их дети выросли в совместных играх. Позже главам семейств довелось поработать некоторое время, пусть и весьма непродолжительное, в ЦК. Акаев возглавлял отдел науки и учебных заведений, а Бакаев был первым заместителем заведующего отделом оргпартработы.

В общем, на следующий день Анарбек был уже на приёме у главы государства. После неизбежных в таких случаях бурных приветствий и взаимных расспросов о делах, семье, детях, президент неожиданно предложил собеседнику возглавить республиканское Министерство образования.

В ту пору по-настоящему настроенный демократично Акаев для продвижения задуманных им реформ остро нуждался в слаженной и дружной команде единомышленников. Здесь молодой, прогрессивно мыслящий, прошедший великолепную школу горкома, Фрунзенского и Московского ЦК был просто незаменим.

К тому же и в бытность инструктором ЦК КПСС Бакаев курировал сферу партийного образования республик Закавказья, Средней Азии, Казахстана и города Новосибирска. Бывая в Алма-Ате, Баку, Ташкенте, Душанбе, Ереване, Тбилиси, Новосибирске, он старался попутно вникнуть, разобраться в плюсах и минусах организации среднего и высшего образования, всякий раз сравнивая увиденное с тем, как поставлено это дело в Киргизии. Так что, по большому счёту, уже тогда он втайне примерял на себя ношу работника Министерства образования. Не было ничего удивительного в том, что собеседники очень быстро пришли к устраивающему обоих соглашению.

Ну а итогом беседы стал указ президента от 20 апреля 1991 года о назначении Бакаева министром народного образования Кыргызстана. Пробыл Анарбек Курамаевич в этой должности чуть больше четырёх месяцев. Но даже и этот его чрезвычайно короткий срок надолго запомнился кое-кому из работников высшей школы республики.

Этот период совпал со временем вступительных экзаменов в вузы. Нужно ли объяснять, что в такие моменты коррупция среди членов экзаменационных комиссий, преподавателей университетов и институтов достигает умопомрачительных размеров. За 3-4 недели вступительных экзаменов из семейных кошельков абитуриентов, желающих стать студентами, в карманы вузовских работников перекочёвывают внушительные суммы.

В силу всей своей предыдущей деятельности Бакаев хорошо понимал всю серьёзность последствий коррупции для страны и общества и глубинную сущность этого социального зла. Особенно его тревожило и угнетало процветание коррупции в системе высшей школы.

Чтобы хоть как-то снизить масштабы поборов при поступлении в вузы, министр образования буквально накануне сдачи вступительных экзаменов потребовал во всех средних и высших учебных заведениях сменить людей в приёмных комиссиях. Там, где это возможно, ввести в их состав преподавателей из других институтов и техникумов.

Нужно ли говорить, какую бурную реакцию вызвало это решение не только у преподавателей, но и у определённой части родителей, чьи отпрыски жаждали стать студентами. Они расценивали это как покушение на создаваемую десятилетиями и свято оберегаемую систему. Ведь подобным шагом министр разрушал все договорённости, достигнутые ранее между дающими и берущими.

Дело дошло до того, что многие ректоры обратились в правительство республики с петицией, обвиняя министра в самоуправстве. Не отреагировать на обращение глав вузов премьер-министр не мог. Пригласил министра к себе на беседу.

Объясняя Насирдину Исанову, семь месяцев назад назначенному на пост главы кабинета, свою позицию, Бакаев говорил:

«Стыдно перед людьми, каких специалистов готовят наши вузы. Человек за взятку поступил в университет или институт, за взятки сдавал зачёты и экзамены, переползая с курса на курс. И через пять лет такой вот, с позволения сказать, специалист приходит, ладно, если на производство или в сельское хозяйство. А если в школу или больницу? Хотели бы вы лечиться у такого горе-врача или чтобы ваших детей учил серый и малообразованный учитель? Не потому ли руководители республики, члены правительства при более-менее серьёзных проблемах со здоровьем предпочитают лечиться в Москве, не доверяя доморощенным лекарям? И не потому ли родители рассчитывают на взятки при поступлении их чад в институты, потому что знают, какие преподаватели учили их в школе? Но так же не может и не должно продолжаться бесконечно. Кто-то должен когда-нибудь разорвать этот замкнутый порочный круг. С обретением независимости республика должна будет сама готовить основной отряд специалистов. Надежда на вузы Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Омска, Томска, Киева осталась в прошлом».

«Всё, о чём ты, Анарбек, говоришь, справедливо. Полностью с тобой согласен, — поддержал министра Исанов. В былые годы они вместе работали в ЦК и были на короткой ноге. — Сам постоянно размышляю об этом. То, что ты предлагаешь и делаешь, давно назрело. Но, посмотри, какая ситуация в стране, какое шаткое и неустойчивое положение, как наэлектризована обстановка. Достаточно малейшей искры, чтобы произошло непоправимое. Нужно ли нам с тобой в такое время будоражить людей, провоцировать их возмущение? Не лучше ли, не разумнее немного потерпеть ещё?»

Всё, о чём говорил в тот день Исанов, для Бакаева было не ново. И, наверное, определённый резон в его доводах был. Сегодня трудно, да, пожалуй, и нельзя однозначно сказать, кто был более прав в тот действительно очень сложный период. И удалось бы главе правительства ввести, как он обещал, предлагаемое министром образования новшество постепенно.

Но 6 сентября того же 1991 года Бакаев был назначен председателем Комитета гос-безопасности республики, а буквально через два с небольшим месяца после этого назначения Исанов погиб в автокатастрофе. Так что идея экс-министра образования не была воплощена в жизнь, а сам Анарбек Курамаевич запомнился многим работникам высшей школы тех лет наивным Дон Кихотом, вступившим в борьбу с ветряными мельницами.

Крутой поворот в карьере Бакаева произошёл после того, как в начале сентября его пригласил к себе глава государства. Министр этому приглашению ничуть не удивился. Новый учебный год только начался. Бакаев впервые встречает его в таком качестве. Естественно, могли возникнуть некоторые вопросы. Не исключено, что и до президента дошли слухи о недовольстве руководителей ряда учебных заведений новациями нового министра.

Однако в разговоре Акаев первым делом завёл речь о драматических событиях 19-21 августа и выступлении ГКЧП и о том, как обманул надежды и ожидания руководства республики бывший председатель КГБ генерал Асанкулов, выступив в поддержку путчистов.

Слушая собеседника, Бакаев никак не мог понять, куда же клонит Аскар Акаевич. А когда президент предложил ему занять должность председателя Комитета госбезопасности республики, Анарбека Курамаевича словно холодным душем окатило. К подобному повороту событий он был совершенно не готов. Первая мысль была: «Ну какой же из меня военный, да к тому же чекист? Ведь я даже отдалённо не знаком со спецификой этой строго засекреченной, очень сложной и ответственной работы. Я же буду среди кадровых работников «белой вороной». Не последнее место в ряду сомнений занимало и понимание того, какой репутацией пользуется эта «Контора глубокого бурения» у большинства населения.

Все эти соображения он напрямую высказал хозяину кабинета. На что Акаев вполне резонно заметил, что он тоже никогда не думал, что ему доверят управлять государством, и совершенно не готовил себя к этой деятельности. И добавил, что ему сейчас на этом поприще позарез нужны надёжные, порядочные, преданные Кыргызстану и делу люди, на которых он мог бы положиться. И особенно на таком важном и ответственном участке, каким является государственная безопасность.

Говоря же об отношении общества к КГБ советской закваски, глава государства подчеркнул, что он потому и делает ставку на абсолютно нового в этой обойме человека, что рассчитывает реформировать и гуманизировать вчерашний КГБ. На этом посту, говорил Акаев, сегодня нужен человек, который способен организовать работу комитета как бы с чистого листа. «Уверен, что ты с этой задачей справишься, ну а мы в свою очередь будем тебя поддерживать, оказывать всемерную помощь.»

6 сентября 1991 года указом президента Анарбек Бакаев был назначен председателем КГБ. Такого ни ведомство, ни республика прежде не знали.

20 лет спустя начальник информационно-вычислительного центра КГБ республики в 1991-1997 годах полковник в отставке Болотбек Абдрахманов вспоминал: «Одним из активных членов ГКЧП был председатель КГБ Союза В. Крючков. Видимо, в силу этого председатель КГБ Киргизии Дж. Асанкулов заявил об их поддержке. Что дало повод после провала этой авантюрной затеи обвинить всех сотрудников КГБ республики в поддержке путчистов. Поэтому после нелёгких размышлений я подал рапорт об увольнении из комитета.

Возглавив комитет, А. Бакаев пригласил меня на собеседование. Войдя к нему в кабинет, я увидел на столе свой рапорт.

Подробно расспросив о причинах, толкнувших меня на этот шаг, Анарбек Курамаевич сказал:

«Вы сами видите, какие трудности стоят перед республикой. Из органов ушло очень много опытных и квалифицированных русских сотрудников. У вас за плечами высшая школа КГБ, значительный опыт работы. Я прошу вас забрать свой рапорт и остаться на службе.»

Признаться, я впервые встретился с руководителем, который с такой заинтересованностью, доверительностью и душевной теплотой просил подчинённого не покидать службу. И я остался.

Во время первой встречи с коллективом Бакаев, обращаясь к присутствующим, сказал: «Давайте исходить из того, что все мы — люди из одного мира, из одного общества, из одной и той же советской системы. И я менее всего склонен освобождаться от старых работников и набирать новых. Не хочу и не могу, не имею права быть для кого-то судьёй или обвинителем. Но сегодня, когда общество встало на путь демократизации, жизнь требует от нас пересмотра прежних позиций, правил, привычек. Сегодня нам менее всего нужны любые проявления «охоты на ведьм». Жизнь неоднократно и весьма доходчиво демонстрировала, к каким трагичным последствиям это приводит.

Понимаю, что мне потребуется определённое время, чтобы вникнуть в специфику и особенности возложенных на меня обязанностей. Но кое-какие первоочередные меры хочу назвать уже сейчас. Прежде всего комитет госбезопасности полностью освобождается от функций политического сыска. Основными направлениями его деятельности становятся разведка и контрразведка, а также действительная и действенная защита прав, свобод и безопасности кыргызстанцев.

Главное, о чём я прошу всех и каждого, — в любом деле видеть конкретного живого человека, думать, что от нашего решения зависит судьба его самого и его близких. Мы должны всегда и во всём исходить из принципа верховенства законов и прав человека. Давайте не будем забывать, что всеобщего единообразия и единомыслия не существует в природе вообще. Давайте больше доверять друг другу, не усматривая в тех или иных действиях нового руководства каких-либо козней, а друг в друге недоброжелателей. К этому я вас всех искренне призываю».

Определённый интерес представляют и наблюдения генерал-майора в отставке Мирослава Ниязова, бывшего одно время заместителем А. Бакаева.

— Хотя Бакаев пришёл в КГБ из Министерства образования, — вспоминал Ниязов, — при нашем знакомстве он удивил меня своей армейской выправкой. И позже, когда ему присвоили звание генерал-майора и Анарбек Курамаевич впервые надел военную форму, оказалось, что она ему очень даже к лицу. Он всегда смотрелся в ней подтянуто и элегантно. Я бы даже сказал, несколько щеголевато.

При более тесном нашем общении я, как и все мои коллеги, обратил внимание на то, что на фоне других руководителей министерств и ведомств республики Бакаев выделялся естественной простотой, доступностью и не показной демократичностью. Для нас, кадровых чекистов, это было большой неожиданностью. Видеть таких руководителей в нашем ведомстве мы не привыкли.

Понадобилось не слишком много времени, чтобы подавляющее большинство наших сотрудников пришли к выводу, что решение главы государства о назначении Бакаева руководителем Комитета госбезопасности было безошибочным. Ему потребовался крайне ограниченный срок, чтобы детально разобраться в тонкостях нового для него дела, вникнуть в проблемы разведки и контрразведки. Конечно же это потребовало от него огромного труда и больших усилий, чтобы за короткое время стать высоким профессионалом, способным на равных разговаривать со своими подчинёнными, принимать правильные решения и отдавать толковые распоряжения.

Он не навязывал своё мнение другим. Стремился по возможности выслушать мнение каждого. И только после этого отсеивал шелуху, отбирал всё наиболее рациональное и принимал решение. Бакаев нередко повторял, что обсуждение должно быть коллегиальным, а вот принятие решения и ответственность за его исполнение должны быть персональными. Сам он этому правилу следовал неукоснительно.

Говоря о его человеческих качествах, не могу не отметить его интеллигентность и высокую культуру взаимоотношений с подчинёнными. Никто ни разу не видел его разгневанным, устраивающим разнос провинившимся сотрудникам. Всегда неизменно тактичный, выдержанный, доброжелательный. Думаю, не было человека, которого бы Анарбек Курамаевич оскорбил или унизил. И в коллективе относились к нему с глубоким уважением и особой симпатией.

И это при том, что он близко к сердцу принимал любые негативные проявления, был непримирим к несправедливости, лжи, недобросовестности. Никогда не отгораживался и не оставался в стороне от проблем своих сотрудников.

Лишь с его уходом из жизни мы в полной мере осознали, какой это был превосходный руководитель, светлый, отзывчивый и замечательный человек. Он был настоящим патриотом своей страны, глубоко любил свою землю, ценил и понимал свой народ.

Конечно же, подружившись с Бакаевым, я не мог не вовлечь его в поездки на охоту. Очень скоро Анарбек полюбил это занятие, стал заядлым охотником. Вот только не знаю, нравился ли ему сам процесс охоты или же общение с природой и друзьями по увлекательному хобби. Человек он был очень доброжелательный, общительный и любил дружную компанию друзей и единомышленников.

1995 год оказался для Бакаева весьма плодотворным. Сам он считал главным достижением года то, что ему удалось добиться привлечения к судебной ответственности некоторых высокопоставленных чиновников за экономические преступления. Ведь прежде все докладные записки и заявления, направляемые главам государства и правительства, изобличающие солидных государственных чиновников в злоупотреблениях, оставались без должного внимания. И вот наконец-то удалось сдвинуть дело с мёртвой точки. Заметный рост результативности работы органов нацбезопасности был отмечен и оценён как рядовыми гражданами, так и госструктурами. По итогам года независимая газета «Кыргыз руху» назвала Бакаева в числе десяти наиболее выдающихся в республике людей года. А 29 декабря указом президента ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

12 сентября 1996 года в Бишкеке состоялось беспрецедентное заседание Совета безопасности под председательством главы государства. К его подготовке были привлечены министерства финансов, нацбезопасности (к тому времени ГКНБ обрёл статус министерства), внутренних дел, Генпрокуратура, государственные налоговая и финансовая инспекции.

Выступая на заседании уже в ранге министра, Бакаев подчёркивал, что экономическая безопасность суверенного Кыргызстана стала одной из острейших проблем. Преступность, проникая во все области экономики, бюджетной сферы стала мощным тормозом на всех направлениях рыночной реформы. Назывались имена конкретных должностных лиц и государственных чиновников, причастных к разбазариванию государственных средств, нецелевому использованию иностранных кредитов, приводились кричащие факты бесхозяйственности и злоупотреблений служебным положением. Обсуждение основного вопроса продолжалось более шести часов. По его итогам в тот же день президент издал указ об освобождении от должности губернаторов Иссык-Кульской и Нарынской областей, глав трёх районных гос-администраций. Строгие выговоры были объявлены губернатору Чуйской области, а также первому вице-премьер-министру и вице-премьер-министру, курирующему аграрный сектор республики.

Несколькими днями позже по рекомендации участников данного заседания постановлением премьер-министра были освобождены от занимаемых должностей первый заместитель губернатора Иссык-Кульской и два заместителя губернатора Ошской областей, первый заместитель акима Джети-Огузского района.

Бакаев с его неискоренимой тягой к справедливости, с его активным неприятием лжи, нечестности, двурушничества и двойной морали сильно мешал тем, кто старался использовать власть и должностные полномочия в личных интересах. Тем самым он наживал достаточно влиятельных врагов. Нередко ему звонили по телефону, советовали поубавить рвение, прямо угрожали.

Зная об этих угрозах, премьер-министр Жумабек Ибраимов, испытывая нешуточную тревогу за безопасность своего друга, говорил: «Тебе непременно нужна личная охрана. Тебе и твоей семье. Поверь, люди, которые тебе угрожают, не шутят».

На это Бакаев возразил: «Мировая практика показывает, если кто вознамерился свести с кем-то счёты, его никакая охрана не остановит. Разве не было охраны у Джона Кеннеди или Индиры Ганди? А я, по чести говоря, не та фигура, чтобы иметь личную охрану.»

Никто из друзей тогда и подумать не мог, что до рокового дня, который перечеркнёт жизнь и судьбу Анарбека Бакаева, оставалось чуть больше месяца.

Понедельник 21 октября выдался тёплым, солнечным, ласковым. В 10 утра министр нацбезопасности должен был находиться в аэропорту «Манас» в числе провожающих президента, улетавшего в Ташкент на саммит глав центральноазиатских государств. Но перед отъездом в аэропорт Бакаев решил на полчаса заглянуть в министерство. Как это нередко бывает, полчаса затянулись на 45 минут. Водителю пришлось навёрстывать 15-минутную задержку за счёт скорости. И совершенно неожиданно на единственном на всей трассе повороте, в каких-то полутора километрах от аэропорта разворачивающийся грузовой ЗИЛ полностью перекрыл дорогу. Экстренное торможение и резкий поворот руля не смогли предотвратить рокового столкновения. Позже следствие установит, что в сложившихся условиях водитель министра чисто технически не мог избежать аварии.

Пока получившего тяжелейшую черепно-мозговую травму и находящегося в глубокой коме генерала Бакаева спешно везли в Республиканскую клиническую больницу, лучшие медицинские силы Кыргызстана уже собрались в операционной, чтобы оказать ему срочную помощь. В те минуты никто ещё не подозревал, какой затяжной и упорной окажется борьба за его жизнь, какие поистине мировые медицинские светила примут в ней участие.

Едва пострадавший оказался в реанимационной палате, началась кропотливая и трудная работа по сохранению его жизни. Анарбека Курамаевича незамедлительно подключили к аппарату искусственного дыхания и тут же начали переливание крови. Вместе со мной в консилиуме участвовали кардиолог с мировым именем академик Мирсаид Миррахимов, ведущий нейрохирург республики академик Миталип Мамытов, лучшие специалисты в других направлениях медицины.

М. Мамытов сделал Бакаеву две сложнейшие операции на головном мозге. Практически вслепую. И когда через два месяца пострадавшего министра перевезли в Москву, в клинику им. Н. Бурденко, тамошние хирурги стоя аплодировали своему бишкекскому коллеге, говоря с нескрываемым восхищением, что такие операции можно проводить только при наличии и под контролем компьютерной томографии. К сожалению, подобной аппаратуры в распоряжении Мамытова на тот момент не было.

Спецрейсом из Москвы в Бишкек были доставлены зам. директора НИИ нейрохирургии им. Н. Бурденко профессор А. Потапов и находившийся в то время в Москве директор Токийского нейрохирургического центра профессор Т. Субокава. Осмотрев генерала Бакаева, они наметили методику лечения, определили перечень необходимой аппаратуры и лекарственных препаратов, последовательность действий.

В течение двух месяцев, пока пострадавший находился на лечении в Бишкеке, ежедневно у его постели собирались М. Миррахимов, М. Мамытов, ведущие врачи реанимационного отделения и я, анализировали изменения в состоянии пациента, определяли тактику лечения на ближайший период. Затем по рекомендации российских медиков его, так и не вышедшего из комы, доставили в НИИ нейрохирургии им. Н. Бурденко. Здесь Бакаев провёл более восьми месяцев. И хотя операция, проведённая здесь, заметно улучшила его общее состояние, к сожалению, ожидаемых кардинальных изменений вслед за этим не последовало.

Несмотря на то что пациент находился больше года в коме, общее его состояние особых опасений у лечащих врачей не вызывало. Их обнадёживало то, что, пусть постепенно, медленно, но улучшение всё же было заметно. Они начали поговаривать даже о том, что не за горами день, когда пострадавший сможет выйти на первую после долгого перерыва прогулку.

Непоправимая беда обрушилась в ночь с 6 на 7 января 1998 года. Сердце генерал-лейтенанта Анарбека Бакаева устало бороться с недугом и остановилось. Было ему на ту пору 47 лет.

В некрологе, опубликованном в «Комсомольской правде», отмечалось: «…Министр национальной безопасности за несколько лет пребывания в высших эшелонах власти ни разу не был замешан ни в одном политическом скандале. Что редко кому удавалось из госмужей его круга».

Накен КАСИЕВ,

доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Кыргызской Республики.