Штрихи к портрету

Доктор Макс Георг Майер руководит представительством Фонда Ханнса Зайделя в Центральной Азии, офис которого находится в Бишкеке, с самого его открытия — с 2002 года. По первому образованию он педагог, по второму — тюрколог. Трудоголик: предпочитает прямо из аэропорта — если рейс дневной, приехать в офис и работать. В Кыргызстане в первую очередь изучил государственный язык, и теперь ему не нужен переводчик. В общении прост, демократичен. Такую же дружественную и одновременно деловую атмосферу стремится создавать в небольшой команде представительства фонда и на всех мероприятиях, которые он проводит.

— Доктор Майер, если не секрет, какова общая сумма затрат фонда за все 16 лет, что он работает в Кыргызстане?

— Если округлить, то мы начинали с годовым бюджетом в 30 тысяч евро, а сегодня он составляет около 350 тысяч евро.

— Из какого источника они предоставляются?

— Из государственного бюджета Германии — средств Федерального министерства экономического сотрудничества и развития. Использование контролирует Бундестаг.

— Зачем Германии нужны эти немалые траты?

— Вопрос обоснованный, тем более что фонд осуществляет свои проекты более чем в 60 странах. Богатые, индустриально развитые государства провозгласили одной из своих задач — помогать странам, находящимся на переходном этапе. Если те достигнут устойчивого развития, то станут надёжными партнёрами для самой Германии и других держав. И потом, нам не следует забывать свою историю: после Второй мировой войны Германия смогла покончить с разрухой благодаря плану Маршалла, инициированному США и последовательно осуществлённому государствами Западной Европы. Убеждён, что экономически сильные государства несут ответственность за поддержку слабых в их усилиях прочно встать на ноги. Если бы я лично принимал решение, то удвоил бы размер помощи им. Стабилизация ситуации в таких странах содействовала бы разрешению острых мировых проблем, включая уменьшение потока беженцев, от которого плачет Европа.

…Проведя анализ потребностей Кыргызстана после полученной им независимости, мы пришли к выводу, что государственное и муниципальное управление является именно той сферой, в которой мы должны начать здесь работать. В любой стране это ключевой участок: сначала выстраивается добросовестное государственное управление, потом приходит бизнес-сообщество со своими капвложениями. Особенно в государствах, где нет богатых полезных ископаемых. Сюда можно привлечь инвестиции только за счёт добросовестного управления.

— Интересно, что первый офис фонда в Центральной Азии открылся именно у нас в Кыргызстане и только семь лет спустя — в Казахстане и Таджикистане. Почему?

— Кыргызстан — практически единственная страна на постсоветском пространстве, которая пытается построить демократическое государство по европейской модели и достигла на этом пути реальных результатов. Есть много причин, по которым мы помогаем Кыргызстану.

Мы делаем в Таджикистане и Казахстане такую же работу, что и здесь. Но дело в том, что система управления там не такая либеральная, гибкая и восприимчивая к новшествам. Если взять, к примеру, нашу целевую группу — молодых управленцев, над повышением квалификации которых мы работаем, то и в тех республиках они тоже амбициозны и полны сил, как и кыргызстанские коллеги, но, к сожалению, условий для самореализации у них зачастую меньше.

— Вы живёте круглый год в Кыргызстане?

— Да.

— Кыргызский язык изучили самостоятельно или с помощью специалистов?

— Прежде чем приехать сюда, я два десятка лет проработал в Турции, благодаря чему научился бегло разговаривать на турецком. Понадобилось два года, чтобы так же уверенно говорить на кыргызском. Занимался с преподавателем и, конечно, стремился больше общаться с местными людьми.

— Какие ещё знаете языки?

— Английский, французский, итальянский.

— Их тоже изучали по необходимости, в связи с работой и поездками?

— Нет, мне интересно изучать другие языки. Поскольку знаю турецкий, освоить кыргызский оказалось не так уж сложно. А вообще хотелось сопоставить: чем они схожи, различаются?

— Тогда мне легче общаться с вами напрямую — на турецком. Ведь он схож с моим родным азербайджанским.

— О, вы азербайджанка! Я два года — в 1993-1994 годах, работал в Гяндже. В Азербайджане очень приветливые, радушные люди.

— Но система госуправления не столь либеральна, не так ли?

— К сожалению, да.

— Назовите, пожалуйста, слабые места системы управления в Кыргызстане.

— Я с удовольствием перечислю сильные стороны, потому что люблю начинать с них. Самым большим плюсом считаю тот факт, что после распада СССР здесь провели реформы, система смогла развиваться, и возникло новое поколение управленцев. Положительно оцениваю и то, что страна стремится не забывать хорошие традиции, исстари присущие кыргызскому народу. К примеру, традиции курултаев, советов аксакалов, выборности правителей. Однако самая большая проблема, полагаю, заключается в том, что государством до сих пор не выбрана устойчивая, подходящая, эффективная модель управления.

— Хотя за 27 лет независимости их было опробовано множество, включая структурные ломки, реорганизации, урезание или напротив расширение полномочий…

— Да, нужно проанализировать все эти эксперименты, определить плюсы-минусы и остановиться на самой результативной и прозрачной системе управления. При этом разработать и ввести индикаторы успешности, чтобы из года в год видеть, меняются ли дела к лучшему.

На мой взгляд, нужно повышать роль районного звена, так как оно является самым нижним уровнем государственного управления и работает непосредственно с населением. Наблюдается противоречие: с одной стороны, провозглашается, что граждане страны должны быть активными, с другой — ликвидированы районные кенеши, акимы уже не выбираются, а назначаются. Забрали у районов и право иметь собственный бюджет и распоряжаться им — как в таких условиях создавать рабочие места, где брать инвестиции?

Очень много увольнений-назначений на государственной и муниципальной службе. Часто не успеет служащий освоить работу, как его перебрасывают резко вверх по карьерной лестнице либо увольняют, не дав проявить себя. Если человек будет постепенно проходить все ступени роста, становясь профессионалом, то и в экономике страны дела будут налаживаться.

И ещё: системе государственного управления надо определиться, какие социально-экономические проблемы самые острые, и решать их в первую очередь. Для Кыргызстана это, вероятно, доступность и качество медицинских услуг, а также обеспеченность питьевой водой. Такой подход был применён в Германии после Второй мировой войны, когда вся её экономика и инфраструктура оказались разрушены: мы определили для себя приоритеты и с них и начали.

В целом, я думаю, у системы государственного и местного самоуправления в Кыргызстане огромный потенциал.

— Интересно было бы узнать: Германия покончила с коррупцией среди государственных и муниципальных служащих?

— К сожалению, нет. Хотя согласно «Индексу восприятия коррупции», подготавливаемому Transparency International, мы уже входим в пятнадцать наименее коррумпированных государств, в 2018 году Германия заняла 12-е место (в Европе показатель лучше только у скандинавских стран и Швейцарии). Например, коррупция имеет место в системе распределения государственных заказов на строительство. Время от времени страну сотрясают скандалы, в которых фигурируют также имена высокопоставленных чиновников. Экспертами подсчитано, что в результате коррупции и экономических преступлений немецкая казна ежегодно теряет примерно 6 миллиардов евро. Поэтому тема коррупции у нас весьма актуальна, широко обсуждается в обществе, в СМИ, и государство прилагает значительные усилия, чтобы её искоренить. Хорошо то, что если выявляется факт коррупции, то дело обязательно доходит до суда и он принимает решение по закону.

— А в Кыргызстане с коррупцией можно покончить?

— С нею возможно и нужно бороться. Только подход должен быть комплексный и системный. Одна из главных экономических проблем Кыргызстана заключается в том, что значительная часть бизнеса пребывает в тени — его нужно выводить оттуда и держать под контролем. Прозрачность и ещё раз прозрачность! Она необходима и в экономике, и в управлении, и в политике. В политике — в первую очередь. И ещё: перевод государственных услуг в электронный формат — это, конечно, хорошо, но он не покончит со взяточничеством, если не изменится мышление граждан. Ненормально, если человек полагает, что, к примеру, дав 500 сомов взятки инспектору ГИБДД, он избежит наказания за нарушение правил. Такое мышление опасно. …Проблема коррупции многогранна, важно, чтобы все вместе — и управленцы, и граждане — участвовали в её искоренении.

— Известно, что ваш фонд не ограничивается обучением молодых управленцев на магистерских программах. Он стремится объединять их и после завершения учёбы: организует для них семинары, давая новые знания, прослеживает их дальнейший карьерный рост. Любопытно было бы узнать: оказался ли кто-нибудь из них замешан в коррупционных скандалах?

— Большинство из наших выпускников трудятся в местных администрациях. Среди них есть и главы айыл окмоту, и заместители мэров, и руководители районов, и министры. Примечательно, что наибольшего карьерного роста достигают те, кто продвигался по службе постепенно.

Мне не припоминается случая, чтобы кто-то из наших выпускников был отправлен в отставку. Это говорит об их подготовленности, о том, что мы на правильном пути.

— Это правда, что ваша супруга турчанка?

— Да.

— Ваш выбор объясняется тем, что вы долгое время трудились в Турции?

— Я назвал бы это незапланированной случайностью. На первый взгляд, мы разные люди: она турчанка, я немец; она из мусульманской страны, я — из христианской. Но на самом деле у нас много общего: оба выросли в благополучных, счастливых семьях, у обоих высокий уровень образования, одинаково смотрим на мир…. Поэтому уже 30 лет мы вместе.

— А если бы в своё время вы долго работали в Кыргызстане, то выбрали бы кыргызку?

— Это только Богу известно (смеётся. — К. А.). Повторюсь, я не планировал ничего, что касается семьи. Однако очевидно: для того, чтобы брак был счастливым, главное значение всё-таки имеют не национальности, а общие взгляды. Возможно, для кого-то это покажется удивительным, но достаточно большое количество немцев женаты на кыргызках. Я считаю, что женщины у вас в стране открыты и современны, поэтому их брак с европейцами оказывается успешным.

— Что означает для вас работа в Фонде Ханнса Зайделя?

— В своё время я тоже был стипендиатом фонда, окончив докторантуру при его поддержке, поэтому для меня он — не только место работы, но и нечто большее. Так было в Турции, так и здесь. За 32 года, что тружусь в фонде, не выпало и дня, чтобы не шёл на работу легко и с удовольствием. Это имеет очень большое значение. Потому, что если делать дело без души, механически, то не сможешь увлечь людей своими задумками. Кыргызстан имеет в моей жизни особенное значение. Мне нравится работать здесь, потому что вижу много людей, готовых участвовать в реализации наших идей и проектов.

— Спасибо. Успехов вам!

Одним абзацем

Финансируемые Фондом Ханнса Зайделя магистерские программы для госуправленцев, открытые в академиях государственного управления Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана, окончили уже более 2 тысяч человек. Как говорят сами слушатели, в отличие от обычных эти программы стремятся дать человеку разностороннее развитие, научить самостоятельно принимать правильные решения, а не механически следовать инструкции. Кроме того, фонд помогает этим образовательным учреждениям в приобретении необходимого оборудования, совершенствовании учебных программ и повышении квалификации преподавателей.

Кифаят АСКЕРОВА.