Образ будущего, отношение к нему, уверенность в нём — не просто футурологические категории. В современных условиях их интерпретация, понимание, распространённость в обществе, укоренённость в общественных настроениях мощно воздействуют на социально-энтропийные процессы, позволяют выстраивать порядок и устойчивость. В отличие от капиталистической цивилизации в кыргызском обществе, хотя и испытавшем болезненную ломку перехода к новым общественным отношениям, ментальные практики не дошли до степени крайнего потребительства и эгоизма, что можно видеть на примере стран Евросоюза, который, несмотря на великий исторический проект «Европа без границ и без войн», превратился в идею тихого необжитого дома. Растерянность европейцев перед проблемами миграции, спад экономического производства, локальные конфликты и диспропорциональность развития показывают, что европейская модель будущего не может быть ориентиром для кыргызстанцев.

Самобытный кыргызский путь заключается не в архаике, так называемой ордынской традиции, а связан с тем, что, будучи центральноазиатской страной, самобытной цивилизацией, кыргызское общество не может копировать уже достигнутые пути развития, а должно использовать собственные ресурсы, выстраивать свой образ собственного будущего. В этом контексте кыргызскому обществу необходимо идеологическое и концептуальное обоснование пути развития. Однако постоянно воспроизводится либеральная парадигма, в то время как страна нуждается в идеологии центризма, в достижении баланса между традицией и развитием, между регионами и республиканским центром прошлым, настоящим и будущим. Для кыргызского общества важно достижение согласия в личностных устремлениях кыргызстанцев и в видении будущего Кыргызстана. Как свидетельствует наш анализ сценариев будущего, большинство населения полагает, что Кыргызстан нуждается в устойчивости, а реформы должны носить эволюционный характер, в то же время они склонны думать, что возрождение мощи и величия Кыргызстана невозможно без укрепления государственной власти.

Можно сказать, что будущее кыргызстанцы связывают с проведением Президентом Сооронбаем Жээнбековым политики перемен, политики взвешенной, просчитывающей экономические, социальные и политические последствия и имеющей поступательный характер. При этом основные надежды возлагаются на укрепление государственной власти, что связано не только с этатизмом кыргызстанцев, с их верой в государство как высший авторитет, но и с тем, что в Кыргызстане государство призвано объединять, консолидировать общественную инициативу, поддерживать творческие социальные проекты. В какой-то степени кыргызское общество ещё не может реализовать социальную самоорганизацию и саморегуляцию, особенно на низовом уровне, но действия нового креативного слоя, локальных креативных сообществ, ориентированных на возрождение регионов, показывают, что творческие практики участия нуждаются в правовой, организационной, а часто финансовой поддержке государства. Большинство кыргызстанцев верит не в то, что государство должно быть опекуном населения, а в то, что мощное государство — то, которое позволяет обрести системное доверие.

Как отмечалось выше, кыргызский креативный слой находится на уровне функционального и позиционного доверия, закладываются основы сетевого взаимодействия для того чтобы идеологический выбор не определялся кратковременной модой на какую-либо позицию. Ожидания, разделяемые обществом в отношении государства, связаны с тем, чтобы рассматривать государство как своеобразное поле социального действия. Речь идёт о том, что по сравнению с американской или европейской моделью будущего, в которой своеобразной идеологической мантрой является приоритет прав человека, индивидуализм и ориентация на успех, в кыргызском обществе присутствует осознание того, что благополучное будущее отдельных групп и отдельных граждан не может быть гарантированным и полностью реализованным вне мощного государства, обеспечивающего безопасность, порядок в современном нестабильном мире и гарантирующего своим гражданам чувство личной и общественной неприкосновенности. В этом плане важно понять, что для социальной мысли актуальными становятся не рецессивные модели, определяемые возможностями имплементации зарубежного опыта. Когнитивный ориентир обусловлен пониманием неоднозначности будущего, того, чтобы в стремлении будущего оставить в себе позитивное прошлое.

Определяя своё будущее, кыргызское общество, если говорить о референтных социальных группах и слоях, нацелено на то, чтобы в созидании будущего осуществлялось сотрудничество социологии и государства. Это может вызвать упрёк, что кыргызстанцы не стали ещё гражданами Кыргызстана, но здесь надо учесть особенности кыргызской идентичности. Развитие гражданской активности кыргызстанцев невозможно без позитивного созидательного участия государственных структур, особенно в сложившейся ситуации, когда институтом доверия в кыргызском обществе является институт президентства. В этом отношении многие кыргызстанцы пока испытывают доверие к способности Президента Сооронбая Жээнбекова и возглавляемого им государства обеспечить устойчивое развитие страны и её будущее.

Можно согласиться с тем, что для кыргызского общества будущее есть следствие согласованности оценок относительно настоящего. Кыргызское общество прошло через этап увлечения прошлым. Можно сказать, что в понимании настоящего кыргызстанцы стали руководствоваться логикой кыргызскости, не отрицая славных исторических эпох, когда на протяжении всего новейшего периода в сознании населения сосуществовали и конкурировали три главные культурные идеологические ориентации — западническая, советская и наиболее размытая, по существу ещё только формирующаяся, собственно кыргызская. Заметим, что к советскому периоду многие кыргызстанцы испытывают чувство ностальгии, понимая, что это было прекрасное недавнее прошлое, но возвращаться к нему не стоит.

В целом наш анализ позволяет утверждать, что за последнее столетие попытки модернизировать Кыргызстан сверху не оказались для него напрасными. Время указывает на рост значимости достижительных ценностей — прагматизма, экономической рациональности. Однако общество не может руководствоваться только рациональными соображениями, о чём писал Макс Вебер, предупреждая об опасностях «железной клетки рациональности». В общественной жизни важными являются социальные эмоции, чувства, позитивные настроения, ожидание светлого будущего, которые мобилизуют общество к общественной консолидации.

В этом смысле кыргызское общество ещё размыто по предпочтениям, демонстрирует сплочённость только в экстремальных условиях, перед глобальными внешними или внутренними вызовами — угрозами экономической и политической блокады Кыргызстана, потери национального суверенитета, территориальной целостности, терроризмом. Чтобы Стратегия-2040 рассматривалась не только как поле грядущих вызовов, для предотвращения которых необходимо мобилизоваться, требуется, чтобы в массовых настроениях она стала связываться с личными ожиданиями, устройством семейной жизни. Не противопоставляя эти положения формуле прошлых лет «Прежде думай о Родине, а потом о себе», можно говорить о синхронизации личностных и общественных ожиданий, о том, что коллективный образ будущего общества должен включать в себя достоинство гражданина, социальный комфорт, заботу о семье. В этом контексте для социологической мысли актуально найти ответы-обоснования на такие вопросы: какими могут быть принимаемые управленческие решения? Каков баланс между общественными ожиданиями и планирующей деятельностью государственных структур? Какие социальные институты заслуживают поддержки в развитии, чтобы обеспечить баланс интересов регионов в кыргызском обществе?

Можно утверждать, что кыргызстанцев связывают уверенность в будущем с различными аспектами социальной жизни. Так, для кыргызского общества не утратил значения образовательный ресурс, то, что Кыргызстан, пройдя в 1930-1940-е годы эксперимент по ликвидации неграмотности, превратился в одну из образованных и читающих стран мира. Кыргызстанцев в одинаковой степени волнуют проблемы здравоохранения, образования, безопасности, социально-экологической среды, потому что это тот фон, на котором формируются ожидания будущего. Вместе с тем, для того чтобы государство было инструментом реализации интересов общества, принимало во внимание интересы отдельных граждан и социальных групп, следует признать существование народа, руководствоваться логикой народа как единой общности.

Для разработчиков Стратегии-2040 важно выработать модели консенсуса, согласования интересов, анализа различных форм роста кыргызской гражданской (общественно-политической) идентичности. Можно сказать, что запрос на будущее предполагает грандиозную и долговременную работу, связанную с удовлетворением потребности общества в самопознании, социальной диагностике и социологической экспертизе, то есть в выработке социально ориентированного, социально мобилизующего знания. Пока социальная и правовая компетентность кыргызстанцев, а также системная информированность о социально-политических процессах, происходящих в стране, недостаточны.

Речь идёт о том, что в общественное сознание нередко вбрасываются некими «гражданскими активистами» идеи, способные взбудоражить, спровоцировать общественное мнение или отвлечь от актуальных проблем, кроме того, прослеживается тенденция играть на чувствах и настроениях отдельных групп, на нереализованных или завышенных ожиданиях будущего. Говоря об этом, мы имеем в виду, что общественные настроения, зачастую обращаясь к разнообразным источникам информации, в реальности не формируют целостной картины происходящего в кыргызском обществе, так как сосредоточиваются хотя и на важных, но отдельных аспектах жизни.

В этом смысле будущее общество прямо зависит от личного и группового самочувствия. Складывающаяся новая социальная реальность выражается в том, что для успешного устойчивого развития необходим образ будущего страны, в котором бы отдельный гражданин находил ресурс уверенности в реализации собственных жизненных стратегий. Является ли подобный подход манифестированием «Таза Коом»? Здесь следует уяснить ситуацию: развитие сценарного мышления как способности мыслить категориями будущего определяется настроениями в пользу будущего и состоянием знания о будущем.

В этом смысле практическое сознание совпадает с теоретическим, так как алгоритмы повседневного действия, рутинные практики создают эффект микроизменений, подготавливающих будущее, в то время как теоретическая мысль, выстраивая концепты будущего, практически влияет на общественные настроения, определяет отношение к будущему со знаком «плюс» или со знаком «минус». Конечно, никто не будет отрицать, что важнейшие направления развития общественной мысли должны подтверждаться социологическим исследованием, анализом, прогнозом.

В современных зарубежных теориях проводится мысль о том, что сегодняшнее состояние неопределённости сопровождается исчезновением среднего класса, сформировавшегося в результате реформ, включивших в себя три основных пункта: всеобщее избирательное право, создание элементов государства и благосостояния, проповедь национализма, способствовавшего политической консолидации. В этом смысле средний класс перестал существовать как залог уверенности в будущем, поскольку был матрицей построения современного либерального общества. С исчезновением среднего класса исчезают надежды на лучшее будущее.

Однако такой вывод, который вроде бы с непреложной логикой выводится из положения о структурных переменах в современном капитализме, кажется ошибочным. Дело в том, что в кыргызском обществе средний класс по западному образцу не укоренился, и отечественные социологи были готовы видеть в этом несовершенство социальной структуры, преобладание бюджетной экономики над экономикой рыночной. Кыргызский креативный слой имеет корни в традиции кыргызской интеллигенции, что большинство представителей креативного социального слоя связано с бюджетной сферой — учителя, врачи, преподаватели, учёные, работники культуры, которые представляют собой группу воспроизводства и сохранения культурно-интеллектуального потенциала кыргызского общества. Можно утверждать, что для кыргызского общества уверенность в будущем связана не с созданием социально разумного и организованного общества, а с сильным государством, консолидированным социальным согласием по поводу базовых ценностей, стратегических целей развития кыргызского общества. В этом отражается то, что можно квалифицировать как надежды кыргызского народа.

Вероятно, говоря о таком желаемом будущем, следует иметь в виду, что по мере роста рыночного хозяйства и элементов демократии неизбежно встаёт социологический вопрос: каким целям служат эти нововведения? В этом смысле потерпели крах многие западные теории, в том числе об объективном дисциплинировании рынка и о том, что демократия является лучшим инструментом, который изобрело человечество для управления обществом. Для кыргызстанцев будущее связано с такими фундаментальными категориями, как национальный суверенитет, способность самостоятельно вершить внутренние и внешние дела, сохранение культурно-цивилизационной самобытности, выбор кыргызского пути устойчивого развития. Поэтому становится очевидным, что совокупность проблем, связанных с новым креативным слоем, кыргызской модернизацией, новыми творческими практиками социального участия, по существу фокусируется на том, каким мыслят своё будущее кыргызстанцы. Эти внешне актуалистские тенденции на самом деле содержат потенциал Стратегии-2040.

Однако развитие кыргызского общества определяется тем, что тенденция роста, усиление потребности кыргызстанцев в самореализации, настроения социального альтруизма пока не стали главными факторами социального самочувствия, но их направленность связана с будущим. Можно сказать, что носители этих настроений принимают во внимание будущее как фактор созидания настоящего, реализации жизненных стратегий. В пользу этого утверждения свидетельствует тот факт, что кыргызстанцы придерживаются стратегии ближнесрочного и средне-срочного планирования, но характерно и то, что для них главные чувства, которое выражают личное отношение к Кыргызстану, — Любовь, Гордость, Уважение. Главным достижением современности можно считать то, что в общественной жизни произошёл определённый перелом и в прошлое уходят достаточно распространённые в конце 1990-х обида и стыд; сегодня небольшой сегмент составляют равнодушные, которые определяли общественные настроения длительный период в первом десятилетии XXI века.

Понимая, что будущее связано живой памятью с ближайшим прошлым и теми наличными возможностями, которыми характеризуется настоящее, динамику общественных настроений, которые являются носителями определённых мировоззренческих и социально-эмоциональных позиций, а также причины, продуцирующие общественные настроения, можно утверждать, что модус прошлого трансформировался в ожидания будущего, прошлое становится исторической реальностью, в то время как общественная жизнь направлена на проективную реальность.

Разумеется, следует учитывать исторический опыт и актуальные потребности и общества, и каждого человека. Это важно в социологическом аспекте, так как уменьшает иллюзорность будущего, и его критерием становится очевидность.

Конкретизируя это положение, можно сказать, что справедливое общество порождается структурами повседневности, и при непонимании этой связи она изображается как мир идеалов и желаемых состояний, в то время как структуры повседневности воспроизводят бесконечное настоящее. В реальности задача социологического знания определяется социологическим исследованием общества, присутствующего в настоящем и определяющего будущее. Пока акцент делается на актуализме, описании будущего как состояния, детерминированного настоящим. Такая познавательная ситуация не отражает существенных сдвигов в общественном сознании — того, что общество, преодолевая равнодушие и исторический синдром, объективно приближается к запросу на будущее.

Для кыргызского общества ставка на устойчивое развитие становится ключевой, так как даёт возможность анализа и проблем социального доверия, которые становятся капиталом в современном обществе, и достиженческих стратегий кыргызстанцев, и способов движения общества к социальной консолидации. Если данные процессы находятся в зачаточном, неразвитом состоянии или мыслятся как бесперспективные, не волнующие большую часть общества, то будущее складывается как совокупность контролирующих и часто несовместимых образов. Воспроизводство различий по видению будущего закрепляет социальное одиночество, недоверие и отчуждение в обществе.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что для понимания будущего в кыргызском обществе недостаточно только фиксировать перспективную динамику общественных настроений. Для того чтобы выявить достоверный фон ожиданий будущего и не стать заложником меняющейся эмпирики, требуется определить, каким теоретическим потенциалом располагает кыргызская социология, какие теоретико-методологические интенции реализуются в понимании проблематики устойчивого развития, каков ожидаемый вклад социологии в контексте социальной диагностики и экспертизы кыргызского общества.

Кусеин ИСАЕВ, д. ф. н., профессор социологии,
Калыс ИШИМКАНОВ, философ, магистр социологии.