За годы суверенитета в Бишкеке и в целом по республике прокатилась волна увековечивания различных фактов из истории государства путём установки мемориальных досок, бюстов и мемориальных комплексов. Конечно, все они являются результатом творческого напряжения авторов, а вот насколько созданные ими творения гармонируют с народной памятью, — другой вопрос.

Хорошо когда народ, так сказать, «принародно» чтит свою историю, своих героев. Увековечивание посредством монументального искусства имеет колоссальное психо-физическое воздействие на умонастроения людей. Однако немаловажное, а точнее, первостепенное значение при этом имеет выбор автором формы воплощения замысла. И здесь огромную роль играет не только его профессиональное мастерство как ремесленника высокой квалификации, но и наи-тие философа, способного предвосхитить восприятие современниками возводимого на пьедестал объекта, верно определить его достоинство и характер.

Хочу поделиться мыслями по поводу некоторых памятников, возведённых в последнее время в Бишкеке и за пределами страны. Один из них — народному артисту СССР Суйменкулу Чокморову в сквере возле кинотеатра «Ала-Тоо». Безусловно, этот человек достоин увековечивания в анналах исторической памяти.

Но вот над тем, как его образ получил воплощение приёмами монументального искусства, следует поразмыслить. Вызывает сомнение как идейный замысел памятника, так и его местоположение. Объект представлен в качестве облокотившейся фигуры, в позе некоторого ожидания — то ли наблюдения, то ли высматривания кого-то или чего-то. По замыслу автора, это, оказывается, должно было «…показать людям актёра таким, каким он был в жизни» (см. «ВБ» от 10.10.2017 г.). Каким был в жизни Суйменкул Чокморов, об этом написаны книги, а любят и ценят его за результаты деятельности в искусстве. Вот где находится квинтэссенция его популярности в народе. И это, видимо, должно было стать превалирующим мотивом в поиске образа героя. Каким знают и запомнили его современники, таким он и должен был остаться в памятнике.

Однако автор ограничился достижением максимальной достоверности складок его одежды с оттопыренными фалдами, нежели выявлением характерного образа. В этом объекте, к сожалению, оказалось больше ремесла, чем мастерства.

Понятно, почему место для памятника выбрали недалеко от кинотеатра «Ала-Тоо» и здания Союза художников. Но то, что он непосредственно граничит с бордюром тротуара, несколько снижает его достоинство. Памятник должен иметь свои пространство и территорию соразмерно масштабу. По этому поводу в своё время автор статьи получил от одного бизнесмена своеобразный урок понимания обывателями понятия градостроительной композиции в быту. Обсуждая проект своего будущего особняка, тот неоднозначно указал, что дом должен стоять в глубине участка, мотивируя тем, что при ожидании весьма уважаемого гостя он (хозяин) будет встречать его у ворот, а прочих — только у входа в дом. Так же он их и провожает. Вот откуда, оказывается, возник в истории архитектуры приём классической композиции в постановке общественно значимых зданий в градостроительстве. Аргументация приемлема в том плане, что объект уважения должен иметь своё соразмерное пространство и соответствующие к нему подходы.

Так вот, памятник Суйменкулу Чокморову нужно было бы несколько сдвинуть в глубь существующей аллеи, что сразу бы придало ему совершенно иное звучание. Надеюсь, что это когда-нибудь произойдёт, а существующая скульптура найдёт своё место в музее.

Ещё один пример — памятник Чингизу Айтматову по улице Киевской на площади Ала-Тоо. Прежде всего обращает на себя внимание несколько мелкий масштаб фигуры относительно пространства довольно брутальной архитектуры окружения. Вызывает также некоторое сомнение образная трактовка самой фигуры, весьма стройной в пропорциях и стоящей в позе академической модели. Ещё менее убедительным кажется фривольный и как будто самодовольный жест руки с пиджаком, закинутым за спину. Не слишком ли легковесная трактовка образа всемирно известного писателя, архитектора человеческих душ? Более того, уж очень объёмистым кажется пьедестал, несколько нивелирующий масштаб фигуры. Это ли Чингиз Айтматов в представлении его почитателей и мировой общественности?

Аналогично обстоит дело и с памятником ещё более известному легендарному герою народного эпоса «Манас», сооружённому в Москве. Конечно, место его расположения мало что могло подсказать авторам при создании образа Манаса. Но ведь мы все знаем его по эпосу, знаем по многим произведениям изобразительного искусства, где его героический характер был всегда превалирующим. И тем не менее то, что сооружено в Москве, наводит лишь на грустные размышления.

Это не есть герой эпоса. Грустные ассоциации вызывает даже не столько статичная поза конной фигуры, сколько невысокий художественный уровень исполнения. Во-первых, вызывает сомнение пропорция фигуры самой лошади. Во-вторых, такое впечатление, что всадник будто бы сидит на ней без седла.

Одним из заметных явлений монументального искусства стало сооружение в память о трагических событиях 1916 года монумента «Уркун» на территории мемориального комплекса «Ата-Бейит». Он отмечен дипломом Международной ассоциации союзов архитекторов, это достойная награда. Композиция представляет собой трёхчастную стелу, которая завершается национальным символом — тюндуком, и рельефные панно с двух ее сторон. Весь трагизм событий 1916 года как бы подчёркнут некоторым преклонением её верхней части стелы под низом тюндука. Очень простая лаконичная композиция, олицетворяющая бесконечную печаль и память о погибших соотечественниках, метафорично выраженную сонмом подков, уходящих ввысь — в небо. На первый взгляд, всё это хорошо и не вызывает каких-либо сомнений, если бы не некоторые видимые композиционные недостатки, в том числе с использованием национальных символов. Во-первых: размещение тюндука над преклонённой в теме печали трёхчастной стелой не символизирует траурную атмосферу мемориала, и его возвышенное положение над стелами монумента является не более чем формальным по композиции и необоснованным в идейном плане. Мы все знаем, что атмосферу траура в реальной жизни как бы обуславливают соответствующим положением национальных символов. В частности, приспущенным национальным флагом и т. п. Для примера можно привести аналогичное по композиции с монументом «Уркун» решение, реализованное в монументе «Воинская доблесть», установленном в парке имени генерала Даира Асанова. Этот монумент символизирует победу над происками международного терроризма в Баткене, выраженную путём установки на вершине своеобразной композиции — салюта победителям. Но тема памяти как траур о погибших воинах-кыргызстанцах продемонстрирована приспущенным положением национального символа — тюндука. И это правильно.

Во-вторых, при взгляде с близкого расстояния на монумент «Уркун» снизу вверх очевидно, что абрис технической конструкции, удерживающей все три части стелы монумента, накладывается на рисунок тюндука, искажая его. Это не есть хорошо. Это просто недопустимо!

Завершая своеобразный экскурс по объектам монументального искусства, отмечу, что хотел просто поделиться с коллегами критическими наблюдениями, подсказанными собственным опытом.

Юсуф ТАГИРОВ, архитектор.