Теплая осень, продержавшаяся почти до декабря, наконец уступила холодной и ненастной зиме, застелившей дороги и тротуары сухими опавшими листьями, аккуратно сметаемыми появившимися дворниками жилищно-коммунальной конторы.

Пошел снег. Снег шел неделю. В понедельник — легкой поземкой, быстро тающей в лучах солнца. Во вторник и среду снега стало больше. Деревья, дороги, крыши дороги домов, камни на Ак-Бууре, машины, стоящие возле магазинов, учреждений и возле базара, — все было в снегу.

В четверг похолодало. В холодном воздухе слипшиеся снежинки, как большие сонные мухи, медленно летели к застывшей земле. Потом снег шел не останавливаясь три дня, в субботу ночью завалив дороги и тротуары большими сугробами…

В это воскресенье Улан не торопился выезжать домой, в город. До обеда, неторопливо беседуя с отцом, медленно разогревал мотор своего жигуленка, проверял тормоза.

К родителям в аил Улан с семьей приезжал нечасто: работа, заботы. Но обязательно раз в месяц выкраивал один-два дня, чтобы отвезти старикам мешок муки и еще что-нибудь.

И тогда во дворе и в доме начинались беготня и суматоха: готовили плов, пекли в тандыре лепешки. Разговоры о том о сем…

Но вот наконец в воскресенье с утра детвора, наигравшись с собакой, обегав курятник и малхану, подергав за хвост корову, спугнув курицу на чердаке, угомонилась и, напившись чаю с медом и горячими лепешками, рассаживается в машине.

Мать укладывает в сумку гостинцы: боорсоки, курагу, мед и со снохой выходит к воротам.

Старики просят Улана ехать медленнее, дорога очень скользкая. Наконец все, поехали!

Дети долго машут старикам «до свидания», пока родительский дом не исчезает за поворотом…

Уже проехали Кара-Суу, остался позади мелькомбинат, подъезжали к мосту, как Улан заметил идущие от дороги по полю следы и невдалеке торчащий из-под снега какой-то черный предмет.

Он затормозил. За обочиной дороги, прямо на поле, снег был примят, там дальше на нем была большая вмятина, видимо, вчера здесь шла борьба, черный предмет, к которому шли следы, оказался девичьим рюкзаком, в котором лежали студенческие тетради, расческа, маленькая косметичка с тенями и зачетная книжка.

Улан раньше работал в прокуратуре и догадывался, что могло произойти на том месте в субботу ночью.

В понедельник в своем кабинете Улан решил разобраться с вещами в рюкзаке. Одна из тетрадей оказалась дневником Айнаш, студентки одного из университетов города.

«7.IX.1996 г. Я очень завидую своей однокурснице, — было написано на первой странице общей тетради. — Ее зовут Аида, а меня просто — Айнаш (плебейское имя). Когда Аида утром подъезжает к университету на иномарке «Мазда» темно-синего цвета, все оборачиваются: на ней очень красивый костюм из тонкого трикотажа с мини-юбкой, которая чуть прикрывает ее длинные ноги, модная сумка и очень стильная прическа. Она очень красива, рост у нее метр 80, а у меня всего метр 60.

Папа от нее без ума: он нежно целует дочь в щечку, и она выпархивает из автомобиля, посылая отцу воздушный поцелуй.

А я тащусь на занятия пешком три остановки, так как Аселька — моя сестренка выклянчила у меня последние два сома на чупа-чупс, без которого она сейчас жить не может, — будет плакать все утро и не пойдет в детский сад.

У нее, как и у мамы, и у нас всех, кризис — тяжелое время: от нас ушел отец…

Ушел три месяца назад, сказав, что уезжает в командировку в Иран, прошел месяц, а он не возвращался. Потом он передал через своего водителя футболки и кроссовки братишке и сестренке, мне — шарфик, а маме — ничего.

Когда водитель ушел, мама плакала, и мы тоже — за компанию.

5.X.1996 г. Когда Аида сдавала вступительные экзамены в университет, говорят, папа ее, директор одного СП, привез декану (тот строил дом) 30 банок импортной краски и два ковра. Мама моя учительница, а папа замначальника в одной ассоциации, до всего он дошел сам своим трудом, как работник госучреждения, он получает только зарплату, говорит он нам, когда мы начинаем у него просить: Аселька — новую куклу, я — новую сумку, а Дамир — велосипед. Только мама ничего не просит, разложит деньги по книжкам: за свет, за телефон, квартплату, остальное, пересчитав и сокрушенно вздохнув, положит в шкафчик секретера и закроет на ключ.

26.X.1996 г. Папа уже два раза приходил домой, пока мама была на работе, обещал нам помогать. У него очень простое лицо: маленькие глаза, небольшой нос и толстые губы. Не знаю, как он может кому-то нравиться. Я не стала с ним разговаривать, ушла в другую комнату: у него лицо такое счастливое, без конца улыбается. Асель с Дамиром радуются вместе с ним, вешаются ему на плечи, садятся ему на спину. И они все трое начинают барахтаться на диване, запихивая в рот конфеты и печенье, которое он им принес.

4.XI.1996 г. У нас много разных предметов, а также учимся работать на компьютере. У нас много преподавателей, которые читают нам лекции в большом зале, где собираются первокурсники.

Вчера приходили мамины сестры Рахат-эже и Нуриля. Они успокаивали маму, сказали, что Бог накажет отца за все. Советовали маме следить за собой, изменить прическу, сшить пару платьев, короче, изменить свой имидж. Но по утрам она еще туже заплетает свою косу и, завернув ее на затылке, торопливо взглянув в зеркало, торопится на работу. Моя мама — учительница, у нее уроки каждый день, и вечером она пишет планы. «Дети в школе стали учиться хуже, — говорит она сестрам. — У них много проблем».

Много проблем и у учителей. У учительницы истории умерла мать во Владивостоке, и она не смогла съездить на похороны, а у учителя по рисованию жена торгует в Самаре носками, учительница русского языка, потеряв надежду иметь нормальную семью, родила девочку. Дочке 4 года, и она ни разу не видела своего отца.

9.XII.1996 г. Мы иногда собираемся у Аслана, ходим на дискотеку. Мы — это наша компания: Эльмира, Аслан, Жума, Бай (Байторо), Чинара, Анапия и я. С Асланом мы знакомы по школе, учились в параллельных классах. Чинара с Эльмирой приехали из Кара-Кульджи, а Анапия — из Сузака. Вместе готовили вечер «Посвящение в студенты», а теперь готовимся к новогоднему балу. Сегодня Аслан познакомил всех нас со своим двоюродным братом Жорой, Жора приехал из района, у него там хозяйство. «Надел, — хвастал он, — на котором я буду сеять пшеницу, корова и несколько баранов». Он недавно вернулся из армии и ищет себе невесту. Мы все пожелали ему скорее найти свою суженую. Потом Жора принес две бутылки водки и стал нас угощать. Мы отказались от водки и разошлись по домам…»

На этом записи обрываются…

В деканате университета, куда Улан пришел с зачетной книжкой, ему сказали, что Айнаш уже неделю не посещает занятия, и дали адрес девушки. Айнаш жила в одном из микрорайонов города.

Улан поднялся на третий этаж четырехэтажного дома. Навстречу довольный мальчуган тащил вниз санки.

— Это мне Жора жезде подарил, — похвастал он соседским мальчишкам.

Когда Улан позвонил, дверь открыла заплаканная женщина.

— Айнаш нет, — сказала она тихим голосом, — ее увезли замуж.

— Я ее мама.

— Да, это наш рюкзак, — сказала она и опять заплакала.

Улан стал ее успокаивать, предложил помощь. Она покачала головой. Отец Айнаш уже все решил: дочь домой уже не вернется.

Попрощавшись, Улан спустился по лестнице и вышел из подъезда. На улице шел снег. Был конец декабря. Скоро Новый год…

Сумерки

Во дворе большого дома мяукали кошки, а в одной из квартир этого дома умирала женщина.

Умирала долго и в страшном одиночестве среди своих любимых вещей и фотографий, которые ей скоро уже не понадобятся.

Жизнь её с постоянными невзгодами и неудачами, видимо, хотела до конца подчеркнуть неудачливое амплуа умирающей.

Лицо её, покрытое морщинами, было желтым от постоянного курения, а тело похоже на египетскую мумию, так как в нем не осталось ничего, что напоминало бы женщину. И только чёрные глаза светились в темноте.

Её дряхлое тело умирало медленно, словно смерть не торопилась забрать, а жизнь не хотела бороться за неё. Между тем клетки её мозга работали в полную силу, как бы давая ей напоследок насладиться воспоминаниями жизни.

Серые клетки как бы мстили дряхлому телу своей памятью, оригинальностью мышления, утонченностью ума. Тело умирало, а мозг работал. Перед ней вставали картины детства, юности, молодости…

Вдруг она почувствовала, как сосуды её стали наполняться свежей кровью, которая на какой-то миг стала выталкивать старую застоявшуюся кровь. Она почувствовала, как по сосудам эта кровь побежала к сердцу, заставляя его биться по-новому, наполняя хрипящие легкие живительной влагой. И они задышали ровно и мерно. Потом настала очередь почек и печени.

Каждая клетка её тела стала набирать силу, как после приема наркотиков. Губы стали розовыми. Фигура становилась все прекрасней…

От этих давно забытых ощущений она устала. Впервые за долгое время она была счастлива. Ей стало легко и радостно…

Во дворе большого дома мяукали кошки, а в одной из квартир этого дома умирала женщина…

Софья НУРМАТОВА.