Август 1942 года. Желтое солнце медленно выползало из-за гор, рассеивая утренний туман. Первые лучи окрашивали перламутром облака и водную гладь Иссык-Куля. На пристани Каракол многолюдно… Родственники, друзья собрались, чтобы проводить призывников на фронт. Несмотря на то что на берегу было много народа, в воздухе висела звенящая тишина, которую взорвали слова  командира, объявившего посадку:  «Оркестр, «Прощание «Славянки»!».  Плач матерей и жен, обнимавших сыновей и мужей, выкрики прощальных слов перекрывали звуки гремевшего марша.
— Моя мать, — вспоминает Азиз Исаджанович, — просто поцеловала меня, пожелала не осрамить честь семьи, быть смелым в бою, ничего не брать у поверженного врага, вернуться живым и здоровым. А меня тогда  пронзила мысль: «Почему она не плачет, как другие, ведь мы, возможно, больше никогда не увидимся. Неужели она такая бесчувственная?».
И откуда ему тогда было знать, что она прилагала  нечеловеческие усилия, чтобы не расстраивать сына перед разлукой, чтобы он не переживал из-за нее и семьи на фронте. Сдержать  эмоции и скрыть чувство великой материнской любви было непросто, а когда пароход отчалил, она  потеряла сознание от горя. Но об этом Азиз узнает много лет спустя, когда  закончится война…

Довоенная жизнь
На палубе царило оживление. Новобранцы пели патриотические песни, мечтали о подвигах и скорой победе над фашистами. Азиз не участвовал в разговорах. Он прощался со знакомыми с детства пейзажами — высокими горами в снежных шапках на вершинах и любимым озером. Увидит ли он когда-нибудь еще раз близких и все красоты родного края? Волны тихо бились о борт, и на Азиза нахлынули воспоминания обо всей его довоенной жизни.
Дед Нарынбай, первоклассный пекарь, и бабушка Хаззукан были беженцами из Китая,  переехавшими в Каракол из Кашгара в 1877 году, когда циньские войска жестоко подавили национально-освободительную борьбу уйгурского народа и независимое уйгурское государство Йэттишар пало под ударами маньчжурско-китайских захватчиков.
Азиз Исаджанович Нарынбаев родился 24 апреля 1924 года в  Караколе. Его отец Исаджан наследовал профессию отца, мама Чинибубу подрабатывала стиркой и уборкой у местных богатеев. Родители по уйгурской традиции первенца отдали на воспитание дедушке и бабушке. Деда своего Азиз Исаджанович помнит плохо. Он умер, когда ему было всего три года. Зато глубоковерующая бабушка Хаззукан, опираясь на заповеди Корана, вкладывала всю душу в воспитание малыша. Учила уважать родителей, почитать старших, помогать слабым, знать родной язык и традиции своего народа, любить землю, на которой родился, и даже сурам Корана. Бабушка была добрая и мудрая, хорошо знала уйгурский фольклор и щедро делилась своими знаниями с внуком. Еще у нее был дар предвидения. Был ли это жизненный опыт или она обладала природным даром психолога, Азиз не знал, но в памяти запечатлелось ее предсказание. Однажды, играя, он  заметил ее пристальный взгляд на себе, а потом запомнил слова о том,  что он станет уважаемым человеком как среди уйгуров, так и среди кыргызов, вот только жаль,  что не может она отвратить беду, связанную с ногами. Внук будет  калекой…
Хаззукан всю жизнь трудилась, и мальчик нередко говорил ей, что, когда вырастет, будет оберегать и помогать ей. Бабушка, улыбаясь, отвечала: «Когда ты вырастешь, меня уже не будет в живых». Она умерла в возрасте 86 лет. Азизу тогда было 12. Для мальчика это было первой трагедией. После смерти бабушки родители забрали сына домой. Эпизод о предсказании бабушки промелькнул в воспоминаниях Азиза так быстро, что он даже не заострил на нем внимание.
Перед глазами встали образы дядюшек: Ташима Юлдашбаевича — по материнской линии и Якубжана Нарынбаевича — по отцовской, сыгравших немаловажную роль в его жизни. Якубжан  работал грузчиком в порту. Был человеком веселым, жизнерадостным, трудолюбивым и очень честным.  После работы дядя приносил любимому племяннику разные сладости и игрушки, баловал его. Несмотря на свою безграмотность, он любил поэзию, особенно стихи  уйгурско-узбекского поэта Бабарахима Машраба.  Он читал их наизусть и тем самым привил  племяннику любовь к поэзии, а его удивительные рассказы были не только интересными, но и поучительными.  Вот одна из историй: однажды мама будущего поэта пошла на базар. Проходя по рынку, где продавались фрукты, она не удержалась, съела несколько ягод винограда с прилавка и пошла дальше. Вдруг из утробы матери раздался недовольный голос ребенка: «Мама, почему ты не рассчиталась с торговцем, это нечестно». Женщина испугалась, вернулась к продавцу, извинилась и спросила, сколько она должна за съеденный виноград. Хозяин засмеялся и сказал, что удовлетворен ее извинениями и она ничего ему не должна.
Подобными рассказами дядя, да и все взрослые в семье старались воспитать в детях чувство справеливости, честности и благородства. В 1938 году Ташима и Якубжана  объявили врагами народа и расстреляли. В годы репрессий более 90% уйгурского населения подверглось им. Многие нашли вечный приют в урочище Ата-Бейит. Потеря родных — вторая трагедия семьи Нарынбаевых.
До  прибытия в порт назначения оставалось еще время. Азиз думал о матери, отце. Какая у них была дружная семья. Вечерами все собирались за большим круглым столом. Отец, хотя и усталый, брал в руки национальный уйгурский инструмент дутар или мандолину и пел задушевные уйгурские песни о жестокости колонизаторов, героях, любви и  прекрасном будущем.
А какими беспечными были школьные годы! С 1931-го по 1938 год Азиз  учился в каракольской школе им. Н. Нариманова (ныне средняя школа № 5).
Тут впору вспомнить о выпускниках этой школы: основатель кыргызской литературы, просветитель и общественный деятель Касым Тыныстанов, кыргызский языковед,  академик НАН КР Хусаин Карасаев, известный кыргызский филолог,  академик НАН КР Бибина Орузбаева и в их числе почетный академик НАН КР, член-корреспондент НАН КР Азиз Нарынбаев.
После окончания школы Азиз продолжил учебу в городском педучилище имени  М. Горького, а потом поступил на исторический факультет Кыргызского педагогического института имени  М. Фрунзе. Но в августе 1942  года первокурсник записался добровольцем в ряды Красной Армии.
… Пристань. Прощание.  Впереди фронт. Конец  мирной жизни.

Война
До февраля 1943 года Азиз Нарынбаев — курсант Фрунзенского пехотного училища. Потом фронт. Эпицентр военных событий — Курская дуга. Противотанковая батарея  444-го стрелкового полка 108-й дивизии, куда прибыл рядовой  Нарынбаев, входила в состав 50-й армии 1-го Белорусского фронта под командованием генерала К. Рокоссовского, а позже маршала М. Жукова.
— В июле 1943 года шла ожесточенная битва с фашистами в районе Курской дуги, — вспоминает Азиз Исаджанович. — Мне, как противотанковому артиллеристу-наводчику, удалось подбить один немецкий танк «Тигр» и грузовую машину с пехотой. Немцы — странный народ, своих солдат они довозили до самой линии фронта. Для советского солдата такой факт нетипичен. Наши многие километры проходили пешком. Тогда в бою мной руководило только одно чувство — ненависть к захватчикам. Я видел разрушенные города и сожженные деревни. До сих пор перед глазами: освобожденная Красной Армией небольшая деревушка. У избы, от которой  осталась одна кирпичная печь, лежит расстрелянная корова. Старушка рыдает над телом убитого деда, и больше ни души…  Трудоспособных угнали в Германию, а стариков и детей расстреляли. Бабульке чудом удалось спастись.
Нами тогда двигало чувство патриотизма — защитить свою страну любой ценой, даже ценой собственной жизни. Мы совсем не думали о наградах.  Однако мой подвиг был отмечен медалью «За отвагу», и меня приняли в ряды коммунистов. Позже были другие награды — ордена Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медали «За победу над Германией» и в честь Победы, все я уже не припомню. Помнится еще один случай.  В июле 1943-го в штыковом бою фашист выбил мне 4 зуба. Я потерял сознание, а когда очнулся,  страшно захотелось пить. Взял у убитого  немца фляжку с водкой и выпил до дна. Помнил, конечно, что нарушил обещание, данное матери, но это был вынужденный поступок.
Когда я попал на фронт, мне было 18 лет. Стоит ли говорить о том, какие трудности приходилось переносить солдатам? Голодали  по 3-4 дня. В лучшем случае нам выдавали  сухой паек — 800 граммов хлеба артиллеристам.  Немец наступал, а мы отступали по 30-40 километров в день, теряя друзей, не успевая хоронить убитых. Пехоте было легче, нам же нельзя было бросать орудие. Бросил — расстрел на месте. Случай рассматривался как предательство. Можно было только тогда оставить  пушку, если в нее попадал снаряд и разносил вдребезги. Да и то как доказательство мы должны были нести обломок, чтобы потом его сдать. Но никто не жаловался. В нашей батарее воевали представители разных национальностей, но в бой мы шли как один. На фронте перед боем познается истинное братство, а еще наступает физическая, нравственная, умственная и волевая зрелость.  Это все я испытал на себе.
В минуты затишья мы делились своими радостями, вслух читали письма из дому, скорбели о потерях, обмывали награды, пели песни, мечтали о скорой победе. В такие моменты как-то забывалось, что идет война.  С особой теплотой  вспоминаю своего боевого товарища Ивана Жукова,  веселого ленинградца, который всегда был готов прийти на помощь, отдать паек голодному. К сожалению, он не дожил до Победы.
Я уже знал о даре предвидения, но мне пришлось стать свидетелем еще одного фактора — предчувствия.

Однажды как обычно в 5 часов утра нам раздали индивидуальный паек на день, который надо было разделить на три части, чтобы съесть на завтрак, обед и ужин. Боец Клизниченко съел его весь сразу. «Ты зачем это сделал?» — спросили мы.  «Сегодняшний бой последний. У меня предчувствие, что меня убьют», — ответил он. В 12 часов дня боец Клизниченко геройски погиб при попытке подбить фашистский танк.  Его похоронили со всеми воинскими почестями, но осадок в душе от предчувствия остался у многих.
Последний мой бой был под Минском в начале июля 1944 года. Большая немецкая группировка попала в окружение. Озверелый противник пытался прорваться сквозь кольцо, поливая наши ряды непрерывным огнем. В сражении участвовали войска 1-го, 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов. Мы, артиллеристы, уже по звуку могли определить, где будет взрыв. Бой был горячий. снаряды рвались всюду, беспрерывно шли танки. В какой-то момент у меня мелькнула мысль: сейчас рядом взорвется. Доли секунды мне хватило, чтобы скатиться в индивидуальный окоп у пушки. Взрыва я не услышал. Хотел встать и не смог. Болевой шок был настолько велик, что я даже не почувствовал, что тяжело ранен осколком танкового снаряда в правую ногу. Друзья мои были убиты, а меня вынесли с поля боя и отправили в госпиталь в Саратов, где я находился на лечении до января 1945 года. Вернулся домой на костылях инвалидом Великой Отечественной войны II группы. Война для меня закончилась. Победу я встретил дома со своими близкими.

Сбывшееся пророчество
В сентябре 1945 года Азиз вернулся в Кыргызский педагогический институт, экстерном сдал все экзамены за II курс и был зачислен на третий. Окончил его с отличием в 1947 году и остался на кафедре преподавателем истории, позже — философии.
В формировании его, как ученого-философа, немаловажную роль сыграл профессор К. Ярошевский. Именно он  своими лекциями смог привить любовь Нарынбаеву к философии. Ярошевский  был из числа репрессированных. 10 лет как враг народа отбывал наказание на лесоповале в Сибири. Местом второй ссылки стала окраина страны — Киргизия. Единственный специалист в области философии, он  читал лекции во всех тогдашних вузах. Азиз, будучи студентом исторического факультета, не пропускал ни одной.  Поэтому, получив образование историка, стал  специализироваться по философским наукам.

В 1950-1952 годах А. Нарынбаев — студент очной аспирантуры факультета философии МГУ имени Ломоносова, по окончании которой  состоялась защита его кандидатской диссертации по теме «Роль советского государства в формировании и развитии социалистических наций». А в следующем году ему  было присвоено звание доцента.
Есть в жизни Азиза Исаджановича и трагическая осечка. Пострадал он за одно-единственное высказывание: обсуждались столкновения межэтнических групп в соседнем Казахстане, без обозначения истинных причин, не принято это было в советское время. Национальное самосознание не поощрялось, а  Нарынбаев взял, да и рубанул правду-матку… Обвинили в национализме, семь лет препятствовали утверждению докторской диссертации и еще  10 лет запрещали печатать научные труды.  А ведь ученый без трудов — как дерево без плодов. Может быть, поэтому никто из семьи Азиза Исаджановича не пошел по стопам отца.
Сегодня имя талантливого исследователя философии Востока и замечательного педагога, доктора философских наук, почетного академика НАН КР, члена-корреспондента НАН КР Нарынбаева широко известно не только в Кыргызстане, но и далеко за его пределами. Его перу принадлежат работы по истории общественно-политической и философской мысли Центральной Азии. Он одним из первых исследовал проблемы возникновения и развития философии в Кыргызстане как науки,  написал свыше 300 научных и нучно-методических работ, в том числе больше 20 книг и ряда пособий для аспирантов, соискателей и студентов факультета философии. Под его руководством защитили докторские и кандидатские диссертации около 30 специалистов-философов. В настоящее время он готовит к изданию книгу о себе, войне, друзьях, коллегах, о тех, кому обязан своим становлением как личность, ученый и просто человек с высоко моральными качествами. Его внимание по-прежнему направлено  на  исследование общественно-философской мысли народов Востока.

На днях ему исполнилось 88 лет, и, конечно же, я задала ему вопрос: счастлив  ли он?

— Жизнь не баловала меня, — ответил Азиз Исаджанович, — были трудности студенческих, аспирантских послевоенных годов, несправедливое обвинение в национализме… Мне неприятно было слышать вслед презрительное: «Лагманщик». Сегодня все в прошлом. Философия принесла мне не только страдания, но и уважение моего народа. С высоты своих лет  могу уверенно сказать:  «Да, я счастливый человек». Мы с супругой Рауфой Галимовной создали семью более 60 лет назад. Она окончила филологический факультет КГУ им. Ю. Баласагуна и более 45 лет работала преподавателем русского языка и литературы в КГУ им. И.Арабаева. Мы воспитали и дали образование своим детям. Сын Рустам — химик, Хаззухан и Зайтуна — музыканты. Зайтуна — заслуженная артистка Кыргызской Республики. Есть чем гордиться. А что еще нужно для счастья? Ноги вот только болят. Сбылось бабушкино пророчество…

С солдатом ВОВ,
ученым-философом
беседовала Нурия ШАГАПОВА.