Крупнейшими предводителями кыргызского народа на юге Кыргызстана были Алымбек  датка — алайский родоправитель, кокандский визирь и его умная жена Курманджан. Об одном эпизоде из жизни и ошском восстании кыргызов 1845 года и повествуется в предлагаемой исторической новелле.

Крепка власть Алымбека датки! Алай в его могучем кулаке. Южнокыргызские правители, вожди кыпчаков, самые знатные вельможи Кокандского ханства заигрывают с ним и почтительно слушают голос Ирбиса — властелина гор.
И сам Алымбек преисполнен сознания своей силы. Его честолюбивым помыслам тесно на Алае. Он теперь подумывает о верховной власти на всем Ала-Тоо, о месте первого приближенного хана, а если повезет, то и о троне самого хана. Чем его род хуже рода Малляхана? А если удастся объединить кыргызов Алая с родственниками Чаткала, Таласа, Чу, Иссык-Куля, Нарына, Кетмень-Тюбе, то можно стать кыргызским ханом. Ордо можно построить в Оше или Бишкеке. Вот тогда держитесь, Бухара, Хива и Коканд!
Все эти дела вынуждают его надолго покидать родные кочевья. Однако Ирбис уверен в своих тылах. Ибо управлять родом-племенем остается его жена, преданная и мудрая Курманджан.
Молва об этой необыкновенной женщине давно распространилась в горах и докатилась, подобно медленному леднику, рождающему быстрые реки, до Ферганской долины.
Курманджан еще сравнительно молода — ей чуть больше тридцати. Красота ее расцвела — ведь жене бека не приходилось надрываться на черной работе, как жене бедняка. Судьба у нее иная! Она всеми уважаемая байбиче, мать стольких сыновей. Авторитет ее чуть ли не равняется авторитету родоправителя.
В отсутствие мужа она умело ведет большое и сложное хозяйство, вникает во все мелочи. Налаживает торговлю с купцами из Ферганы, Бухары, Китая, творит суд и разбирает тяжбы. И может поступать очень решительно и круто, если так диктуют обстоятельства.
Вот почему знаменитый родоправитель спокоен за свои тылы. Да, не зря несколько лет назад он укротил эту своенравную ак-байтал (молодую кобылицу). С удовольствием вспоминал Алымбек первую встречу.
Сегодня в очередной раз Алымбек датка покидает родной Алай.
На прощание он подал жене камчу с серебряной рукояткой:
— Не пристало владычице гор погонять плеткой. Эта камча от моего прадеда. Держи ее крепко.
По лицу Курманджан сразу стало видно — оценила подарок.
Бек продолжал довольный:
— Держащий камчу повелевает народом. Помни: народ — это дети, которых иногда требуется наказывать, чтобы не испортились, были послушными.
И добавил шутливым тоном:
— Камча также поможет тебе не забывать мужа. Глянешь на камчу — вспомнишь меня.
Курманджан ответила торжественно и серьезно:
— Сознаю ответственность, возлагаемую тобой на мои слабые плечи. И принимаю подарок…
Бек одобрительно слушал.
— Но с одним условием…
Курманджан ласково коснулась его руки, заглянула в глаза:
— Любовь моя к тебе безгранична, ты это знаешь. Но как бы я ни хотела удержать мужа подле себя, понимаю: большие дела призывают его в долину… Дай же мне слово не забывать и меня малую в круговороте больших дел!
Бек облегченно вздохнул:
— Только-то?
Курманджан продолжала:
— Однако может случиться, что присутствие твое станет необходимым, если нагрянет беда. Если повиснет черная туча гибели над твоей семьей, твоими сыновьями, твоим народом. И тогда…
Курманджан остановилась.
Бек слушал и смотрел ей в глаза. На лице его все более и более отражалась тревога, будто он и впрямь увидел воочию опасность…
— … И тогда ты получишь с посыльным вот эту самую камчу. Она послужит тебе сигналом. Помни: я не позову без самой крайней нужды! В тот же миг садись на коня и скачи в родные горы. Не мешкая! Не откладывая! Не размышляя!
Голос Курманджан зазвенел, щеки раскраснелись… глаза сверкали. Сейчас она казалась провидицей — у бека даже похолодело внутри. Он стремительно встал с подушек. Волнение жены захватило и его.
— Поклянись в этом духами предков, — сказала Курманджан.
— Клянусь! — ответил Бек.
Большие дела совершились в ханстве за последние годы. Ушел в небытие Мадали-хан (1822-1842 гг.). На престоле теперь восседает Шералы (1842-1845 гг.) — воспитанник таласских кыргызов.
Однако первую роль в государстве играет не Алымбек, а вождь кыпчаков минбаши Мусульманкул и его ближайшее окружение. Алымбек оттеснен на третьи роли.
Это никак не устраивает честолюбивого алайского датку. И, когда в городе Оше восстал народ, доведенный ханскими поборами до отчаяния (1845 г.), датка оказывается причастным к нему вместе с другими недовольными феодалами — Саидбеком даткой и Пулатом даткой. Они решили сыграть в большую игру, ставка которой — власть.
Когда известие об этом дошло до Мусульманкула, он сразу начал действовать. «Великий кыпчак» был жестоким, коварным, хитрым и честолюбивым, то есть обладал всеми данными для блистательной политической карьеры.
Хорошенько подумав, он велел своим юзбаши бить в барабаны — созывать войско. Потом кликнул писца-дабира и продиктовал ему три письма — все в город Ош. В ошском окружении Алымбека было много шпионов и тайных сторонников Мусульманкула. Им он послал приказ:
«Убейте врага. Если не можете, приложите все усилия, чтобы задержать алайского волка в городе. Усыпите его подозрительность, пока мой беспощадный меч не обрушится на его толстую шею».
Ошские сторонники Мусульманкула, получив его послание, тоже начали действовать.
Шпионы и тайные сторонники не решились пойти на убийство и стали усыплять подозрительность алайского владетеля.
… Душное летнее утро. Алымбек только что проснулся и, накинув шелковый халат на голое тело, вышел из покоев, где досыпала очередная молодая наложница. Он велел подать себе зеленого чая. Взгляд лениво скользил по Сулейман-горе, окутанной, несмотря на ранний час, знойной дымкой. Роскошный ханский сад, тянувшийся вдоль речки Ак- Буры, стоял неподвижно тяжело, как бы придавленный жарой и пылью.
В это утро почему-то вспомнилась жена. Давно уже нет от нее известий. Как там сейчас на Алае? Сладостная прохлада, чистый воздух…
И как будто провидение откликнулось на мысли бека. Перед его взором встал знакомый джигит в запыленной одежде. Он приветствовал своего родоправителя глубоким поклоном.
— Давно приехал? — отрывисто спросил бек.
— Только что, великий. Я очень спешил.
— Все ли в порядке дома?
Джигит полез за пазуху и подал беку свернутую камчу — вместо ответа.
Он сразу узнал ее. Это была та самая камча с серебряной рукояткой.
Он вспомнил уговор. За все эти годы жена прислала ее в первый раз. Значит, случилось что-то серьезное.
Все ли живы-здоровы? — взволнованно спросил бек.- Да отвечай же толком!
— Все живы, — сказал оробевший посланец, — но больше я ничего не знаю. Госпожа дала мне камчу и сказала: «Датка знает, как поступить». И еще добавила: «Пусть он сделает это тайно». Я слово в слово запомнил.
— Разве напали враги?
— Нет! Кто осмелится!
Я не могу сейчас выехать в Гульчу, бек рассуждал сам с собой, меня задерживают здесь важные дела!
— Госпожа отсюда в одном переходе. Она спустилась с гор.
Ветерок прошлого, ветерок молодости вдруг повеял на бека из далекого далека. В памяти всплыли слова: «Не мешкая! Не откладывая! Не размышляя!».
Он хлопнул в ладоши:
— Коня!
… А на следующий день появились запыленные измученные гонцы-джигиты. Некоторые из них были ранены. Они принесли страшные вести! Кур-оглы и Мусульманкул взяли Ош и устроили кровавую резню! Всюду искали алайского датку: за его голову кыпчак обещал большую награду. Многие сторонники датки перебиты, иные бежали. А те, кому великий бек верил, теперь сидят за достарханом самого минбаши и жалеют, что не удалось им разрубить Алымбека на части.
Алымбек был потрясен. Оставшись наедине с женой, он сказал:
— Ты знала?!
— Я знала о заговоре против тебя. Но как мне было убедить в этом своего упрямого мужа?
Алымбек недолго предавался печали о погибших сторонниках. Что значат человеческие жизни в большой игре?! Несколько сот! Даже тысяч! К тому же большинство из них — «черная кость». Главное — жив сам игрок, он, Алымбек датка, сын Асан-бия. Его «кость» белее снега, драгоценнее всех ханских сокровищ…
А тут вслед за горестным известием пришло и радостное. Явились гонцы из Коканда с письмом от знатных беков, находившихся в опале: датки Рахматуллы — мурзы и исфаринского хакима Сатыбалды. Они призывали высокочтимого алайского правителя срочно прибыть в Коканд: пока ненавистный кыпчак палачествует в Оше, есть возможность в столице, оставшейся без войска, совершить переворот и посадить на трон своего человека.
Видишь, жена, еще не все потеряно! Готовьте коней и оружие! Я отправляюсь в Коканд.

Аман ГАЗИЕВ.