Безнадзорные ребятишки… Кыргызстан столкнулся с этим явлением с момента обретения своего суверенитета. Что изменилось с тех пор? Столичный общественный благотворительный фонд «Светлый путь», пожалуй, стал одним из первых неправительственных учреждений суверенного Кыргызстана, работающих с безнадзорными детьми. Официально он зарегистрирован в 1996 году, хотя первые воспитанники здесь появились намного раньше.

От беспризорности к социальному сиротству

Переход экономики страны от социалистической модели к капиталистической оставил за бортом множество семей.

Люди самых разных профессий, еще вчера считавшие себя вполне состоявшимися в жизни, оказались на грани выживания: безработица, нехватка средств на самое необходимое, зачастую распад семьи. И, как правило, стрессы, заканчивавшиеся либо болезнями, либо уходом в алкоголизм и наркотики. Вместе со взрослыми пережить все «прелести» эпохи перемен пришлось и детворе. В конце 90-х и начале нулевых на базарах, автовокзалах, в людных местах можно было увидеть стайки немытых ребятишек разных возрастов, попрошайничающих мелочь. И у какого взрослого, тем более если у самого дома есть такое же дитя, не защемит от жалости сердце и не протянется рука с купюрой.

Заработанное Гавроши легко спускали на сладости, игры в только что появившихся интернет-клубах. Но были забавы и поопасней: среди безнадзорных детей началось повальное увлечение токсикоманией: они нюхали клей и бензин, что впоследствии наносило немалый вред здоровью.

Специалисты по работе с детьми начали бить тревогу. Государственная машина, негибкая и громоздкая, не могла адекватно реагировать на такое явление, тем более социальная сфера хронически испытывала отсутствие нормального финансирования. Милиция отлавливала бездомных малолеток в рейдах по теплотрассам, интернет-клубам и подвалам.

Но что с ними делать дальше? После выяснения имен, фамилий и адресов их возвращали обратно в семьи, к родителям-алкоголикам. И снова эти девчонки и мальчишки бежали на улицу, где жизнь им казалась и вольготней, и сытней. Стаж уличного проживания у иных уже составлял несколько лет, так что само- стоятельно социализироваться и вернуться к нормальной жизни беспризорникам было очень непросто.

Вот тогда-то и появился благотворительный фонд «Светлый путь». Создала его Валентина Степановна Кочеткова. Цель, стоявшая перед сотрудниками приюта, — забрать несовершеннолетних с улиц, провести психологическую реабилитацию и потом по решению госорганов опеки и попечительства направлять либо в семьи, либо в интернаты, или же оставлять у себя. Социальные работники ходили по улицам, подземным переходам, общались с Гаврошами, приглашали в приют.

— Дети были очень доброжелательные, легко шли на контакт, — вспоминает социальный педагог приюта Лариса Волошина. — Мы приводили их к себе, отмывали, переодевали в чистую одежду, выводили болячки, подцепленные в подвалах, а потом они снова убегали. Но немало оказывалось и тех, кто возвращался обратно, оставался здесь, ведь ребята тосковали по нормальной стабильной жизни.

Надо отдать должное Валентине Степановне Кочетковой и коллективу, сплотившемуся вокруг нее, за стойкость и желание помогать малышне. Ведь проблем, с которыми столкнулся коллектив «Светлого пути», было много. Но на благое дело всегда приходит помощь. С крышей над головой посодействовали столичная мэрия и тогдашний глава города Борис Силаев. Приюту на основе договора о бесплатной аренде выделили здание детского сада в седьмом микрорайоне, когда большинство их в те годы уходило с молотка по минимальным ценам в частные руки. По сей день многие из этих объектов государство не может вернуть в собственность.

Помимо наличия помещений, необходимо воспитанников кормить, одевать, приобретать мыло-моющие средства, обновлять постельное белье. И тут тоже ждала большая удача: работу «Светлого пути» с 1996-го по 2013 год финансировала норвежская благотворительная организация. И в этом долгосрочном сотрудничестве — показатель того, насколько эффективно работают педагоги приюта, ведь если бы не было результатов, вряд ли в течение нескольких лет зарубежные партнеры вкладывали в проект средства.

После того как ушли норвежцы, их место заняла компания «Кумтор» и до декабря прошлого года финансировала работу приюта. Сейчас у «Светлого пути» нет основных доноров, но тем не менее помогают местные бизнесмены, приносят вещи простые люди. Случается, студенты собирают средства, общаются с детьми. Готовятся к новому проекту на следующий год.

С нашим фотокорреспондентом Ниной Горшковой мы заглянули в реабилитационный центр, чтобы узнать, с чем сегодня приходится иметь дело, вспомнить, какой путь прошли здесь в борьбе с безнадзорным детством. По словам нынешнего руководителя приюта Асель Асанкуловой, сегодня беспризорных детей нет, они уже не убегают из домов, не сбиваются в группы, обитающие на улицах. Но сейчас характерно явление, а вместе с ним и новый термин «социальные сироты».

Приют как дом родной

Социальные сироты — это ребята, имеющие обоих или одного родителя, близких родственников, но тем не менее оказывающиеся без должного присмотра со стороны взрослых. Немало детворы поступает из семей трудовых мигрантов после того, как уехавшие на заработки перестают писать и звонить родственникам, присылать средства на содержание оставленных чад. Тогда тетушки и дядюшки отдают подкидышей в приют. По словам сотрудников «Светлого пути», очень характерна ситуация, когда многодетная мать сбегает из села от мужа-изверга и алкоголика в столицу за хорошей жизнью. Но тут она сталкивается с множеством трудностей: нет жилья, отсутствует профквалификация, а значит, трудно найти работу. Чтобы хоть как-то выжить, такие женщины обращаются в приют с просьбой взять на время детей, пока они не встанут на ноги. Очень много мальчишек и девчонок в «Светлый путь» направляют службы социальной опеки и отделы по защите детей. Как правило, они из неблагополучных семей, где папы и мамы давно попали в сети «зеленого змия», безработицы и нищеты.

— Такие воспитанники попадают к нам в сложном психологическом состоянии. Изъятие из семьи происходит в присутствии социальных работников, милиционеров, родители кричат, препятствуют. Для ребенка это зрелище становится стрессом. Они замыкаются или, наоборот, проявляют агрессию, — рассказывает Л. Волошина. — Первые несколько дней мы даем им возможность адаптироваться, привыкнуть, познакомиться с другими ребятишками. А потом в ходе занятий и игр пытаемся выяснить, какие психологические проблемы у поступившего, и проводим, опять-таки в игре, различные виды терапии. Большую роль в реабилитации играют кружки: пения, танцевальные, рукоделия, спортивные занятия. Дети увлекаются, раскрывают себя, уходят от проблем, от ощущения ненужности и одиночества.

Как отметила моя собеседница, сотрудники приюта стараются создать домашнюю обстановку. Воспитанники ходят на занятия в близлежащую школу №64, возвращаются в центр, делают домашнее задание, играют, делятся своими проблемами и переживаниями с воспитателями, по праздникам устраивают концерты. Работать с подопечными младшего возраста легче, со старшими сложнее, у них уже сформировался характер, выработано недоверие к людям, многие уже знакомы с алкоголем и сигаретами, и это тоже влияет на поведение.

— Активно ли родители пытаются вернуть детей обратно после того, как их забирают органы опеки? Становится ли для них это тревожным звонком? — задал я вопрос социальному педагогу.

— Мы проводим с родителями поступивших ребят беседы, пытаемся донести, что они ответственны перед своими детьми, что нужно взять себя в руки, отказаться от губительных слабостей, начать работать. Например, был случай, когда помогли отцу пролечиться в наркологическом диспансере. Но такое, к сожалению, происходит редко, немного тех, кто берется за ум. Есть и такие, что сами просят забрать у них сына или дочь. Я заметила, что алкоголики винят во всем окружающих, но только не себя и даже начинают критиковать нас за то, что неправильно воспитываем их ребят.

Как рассказала директор «Светлого пути» А. Асаналиева, дети из неблагополучных семей направляются органами социальной опеки в приют на шесть месяцев. За это время отделы по защите детей начинают работать с семьей и определяют, насколько родители в состоянии полноценно воспитать ребенка. Если приходят к выводу о необходимости лишения родительских прав, то дело передают в суд. Питомцев, оставшихся без попечения пап и мам, соцработники «Светлого пути» оставляют у себя и воспитывают до 16 лет. Но таких в приюте немного, поскольку социальные органы опеки руководствуются тем, что ребенку в семье намного комфортнее, чем в соцучреждении. Как правило, нерадивым папам и мамам возвращают детей обратно. Но очень скоро их снова изымают из-за отсутствия присмотра со стороны взрослых и передают на время в приют.

— Бывает обидно: только приведем ребенка в порядок, его приходится отдавать. Потом его возвращают к нам с погасшими глазами, и приходится начинать работу по реабилитации снова, — делится мыслями А. Асаналиева. — Но какими бы их родители ни были, дети их очень любят, жалеют и считают несмотря ни на что самыми лучшими.

По словам моей собеседницы, в республике отсутствует действенная госпрограмма помощи неблагополучным семьям.

Те органы, что сейчас этим занимаются, не имеют ни финансовых, ни человеческих ресурсов для поддержки беднейших сограждан. А если в доме давно прописались нужда и безденежье, в первую очередь страдает ребенок. Поэтому справиться с социальным сиротством можно только через решение проблем родителей, считает А. Асаналиева.

Дмитрий АЩЕУЛОВ.
Фото Нины ГОРШКОВОЙ.