Совсем недавно получила с дарственным автографом книгу «Калуга в жизни А. Л. Чижевского». Прислана она была нашими давними и очень дорогими друзьями — автором Алексеем Васильевичем Манакиным и его, как пишет он сам, «верным другом и соратником» Людмилой Теобальдовной Энгельгардт.

Книга начинается стихотворением  Чижевского «Родина», написанным в 1916 г., то есть девятнадцатилетним юношей.
И я, беглец, проклявший
эту землю
Во времена стихийных непогод,
Опять люблю, опять тебя
приемлю,
Мятущийся, родимый мой народ.
И сама книга, и особенно слова стихотворения, кроме того что значительно расширяют наши знания об    А. Чижевском, заставляют задуматься над реалиями жизни. В частности, возникает вопрос: «Как же постичь состояние человека, горячо любящего Родину «во времена стихийных непогод», способного проклинать ее и в то же время только в пределах Родины своей постигающего живую правду и только на Родине находящего для сердца оборону»?
Через год, когда  Чижевскому исполнилось едва 20 лет, он пишет стихотворение «К 80-летию убийства А.С. Пушкина». 29 января 1917 г.».
И здесь убийственные слова в адрес Родины, которая для поэта нередко становится мачехой:
К скале, как Прометей, прикован,
Поэт мог горько проклинать,
Что здесь рожден и уготован
Судьбину страшную принять.
И принял он. Но гнев народа
Не воспылал. Поэт затих.
Лишь хитроумная природа
Зло улыбнулась в этот миг.
В стихотворении  Чижевского просматривается отношение  Пушкина к Родине. А  истории известно, что вопрос об отношении Пушкина к его Отчизне чрезвычайно запутан. Нет никаких сомнений в том, что самодержавный строй Пушкин не любил. Однажды даже написал, что, мол, черт его угораздил родиться в России с душою и талантом. В 1830 г. поэт просился у императора «во Францию либо в Италию. Однако если мне это не будет дозволено, я просил бы разрешения посетить Китай с отправляющейся туда миссией». Истории известно: недоверчивый император отказал.
Истории также известно, что гений русской словесности в родной стране не был счастлив. Многие из нас часто задаются вопросом: что сделал бы Пушкин, если бы он имел возможность свободно путешествовать по миру, если б смог побывать, как Байрон, в Греции или Испании? Ответа не находим…
В южной ссылке он размышлял о возможности перебраться в Константинополь. В те дни он мог доверить свои мечтания только бумаге:
Как часто по брегам твоим
Бродил я тихий и туманный,
Заветным умыслом томим.
Но не всегда Пушкин оставался в стране только по воле властей. Бывали не только дни, но и месяцы, когда о поэте просто забывали. А его биография свидетельствует о том, что, искренне не любя строй и порядки своей Родины, он мог бы все-таки бежать, если бы захотел. Но не бежал…
Некоторые специалисты творчества Пушкина считают, что поэт находился в непримиримой оппозиции к царскому режиму и потому якобы он мог желать даже поражения в любой войне собственному правительству.
Однако известно, что со своими товарищами-лицеистами молодой Пушкин с восторгом приветствовал воинов, отправлявшихся на войну с Наполеоном. И потом среди его друзей было много героев войны 1812 г. И он гордился этой дружбой. В то же время поэт восхищался подвигами Бонапарта…
Мало того, многие произведения поэта свидетельствуют о том, что ему нравилось жить в Российской империи. Следует заметить, что Пушкин жил в победоносной империи, причем на его век пришлись едва ли не самые жестокие и многочисленные войны: пятнадцать лет войны с Наполеоном, русско-персидская  война 1826 года, русско-турецкая 1828-1829 гг., покорение Кавказа, польское восстание 1830-1831 гг.
«Русский булат» брал железной силой все желаемое. Из-за многих войн этот русский булат стал очень непопулярен в Европе, в Азии. В то же время А. Пушкин в своих произведениях пишет об особом уважении к империи Петра и Екатерины.
Мне жаль величия жены,
Жены, которая любила
Все роды славы: дым войны
И дым парнасского кадила.
Тень Петра всегда и повсюду преследовала Пушкина, иногда в образе Медного всадника, иногда как «божия гроза». И поэт не уставал писать о «победоносной империи».
…Ученый-поэт Александр Чижевский, так же, как Александр Пушкин, был всю жизнь
К скале, как Прометей, прикован,
Поэт мог горько проклинать,
Что здесь рожден и уготован
Судьбину страшную принять.
Стихотворение свидетельствует о том, что и ученому-поэту А. Чижевскому не все нравилось на его Родине. Но во всей его дальнейшей жизни и творчестве проявляется любовь «к пределам Родины своей».
Если обратиться к биографическим фактам жизни А. Пушкина и А. Чижевского, то обнаруживаются «странные сближения». В частности, родился А. Чижевский 7 февраля (26 января по старому стилю) 1897 г. То есть в тот день, когда Александр Сергеевич Пушкин был смертельно ранен. И родился он почти через сто лет после рождения Пушкина.
Если рассуждать вслед за А. Чижевским о том, что «жизнь в значительной степени есть явление космическое, чем земное» и что
Для нас едино все: и в малом,
и большом.
Кровь общая течет по жилам
всей Вселенной,
то легко можно понять закономерность и в рождении, и в смерти гения русской словесности  Пушкина и поэта-ученого Чижевского. Как ни парадоксально, даже названы они оба одним именем Александр — Саша — Шура.
В стихотворении «Шу — Ра» Александр Чижевский пишет:
Обоим, боги, вам я поклоняюсь
страстно, —
Бог чистый Воздуха и Солнца
ясный бог!
Я посвятил вам жизнь — и будто б
не напрасно:
Здоровье я свое, вам кланяясь,
сберег…
Стихотворение написано в суровом военном 1943 г., когда  Чижевский уже начал «отсиживать» в тюремных застенках присужденный ему восьмилетний срок, отстаивая свое солнечное имя — Александр…
Это произошло в XX в., когда о солнце и сам Чижевский, и другие ученые знали достаточно много… Вспомним: «Солнце нашей поэзии закатилось!» — сказано было в XIX в. сразу после гибели Пушкина, и не  только В. Жуковским. И здесь все закономерно: полностью оценить талант обычно способны только талантливые потомки. Истории известно, что современники Пушкина не вполне понимали, с кем им посчастливилось не  только жить рядом, но даже общаться.
Здесь уместно вспомнить высказывания русского мыслителя и  священника Павла Флоренского: «Достаточно знаю историю и исторический ход развития мысли, чтобы предвидеть то время, когда станут искать отдельные обломки разрушенного. Однако меня это отнюдь не радует, а скорее досадует: ненавистна человеческая глупость, длящаяся от начала истории и, вероятно, намеревающаяся идти до конца».
Опираясь на собственный трагический опыт и размышляя о судьбе       А. Пушкина в одном из последних своих писем — 13.2.1937 г., П. Флоренский делает поразительно точные выводы: «…удел величия — страдание,  страдание от внешнего мира и страдание внутреннее, от себя самого. Так было, так есть и так будет. Почему это так — вполне ясно, это отставание по фазе: общества от величия и себя самого от собственного величия <…> Ясно, свет устроен так, что давать миру можно, не иначе как расплачиваясь за это страданиями и гонением. Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонения и тем суровее страдания. Таков закон жизни, основная аксиома ее».
И Павел Флоренский — священник и ученый — так же, как  А. Пушкин, А. Чижевский и другие истинные подвижники высокого духа, достойно нес выпавший ему и многим его современникам жребий. И он, глубоко осознавая дикость и бессмысленность происходящего, болезненно переживал угнетение духа, издевательства над умами человеческими, но никогда не помышлял бросить свою Родину навсегда.
Поэт-ученый А. Чижевский своим творчеством и всей жизнью доказал, что в «смятенье мы, а истина ясна…». Истина — в познании, которое вмещает в себя и материю, и дух. И тут же ученый опять же поэтически утверждает:
Чтоб быть поэтом — мало знать!
Поэту надобно страдать!
В 1921 г. молодой ученый-поэт свое отношение к судьбе талантливого человека выразил таким образом:
Жить гению в цепях не надлежит,
Великое равняется свободе,
И движется вне граней и орбит,
Не подчиняясь людям, ни природе…
Здесь уместно заметить, что под этим стихом  Чижевским подписано карандашом: «1921 г. Калуга. Испр. 1943. Челябинск». И действительно, в 1943 г.  Чижевский уже находился здесь  в заключении.
Стихи, написанные в юные годы и обращенные к великим вечным труженикам культуры А. Фету, Галилею, Бетховену, Микеланджело, Демосфену, Архимеду, Сократу, Гиппократу,  Пушкину и др., А. Чижевский, очевидно, перечитывал и переосмысливал, находясь в заключении сначала в Челябинске, а потом в Карагандинском лагере.
На землях Казахстана отбывали ссылку Тарас Шевченко и Федор Достоевский, А. Солженицын и А. Чижевский, Ташим Байджиев и Зияш Бектенов и многие другие мастера Слова. И все они не только сохранили, но и развили Слово.
Ученый-поэт А. Чижевский оставил нам как завещание стихотворение «Время»:
Я к вам приду, когда
свершатся сроки
И воззовет судьба,
Придут поэты и пророки,
Сквозь все гроба;
Как некогда мы соберемся снова,
Как будто в первый раз,
И станет сердце пламенеть
от слова…
Это завещание звучит как эстафета, принятая от призыва А.  Пушкина, обращенного не только к друзьям-современникам, но, наверное, и к нам — современникам XXI века.
Но, други, если обо мне
Священно вам воспоминанье,
Исполните мое последнее
желанье:
…Я скоро весь умру. Но, тень
мою любя,
Храните рукопись, о други,
для себя!
Когда гроза пройдет,
Толпою суеверной
Сбирайтесь иногда читать
Мой свиток верный.
И, долго слушая, скажите: это он,
Вот речь его. А я, забыв могильный
сон,
Взойду невидимо и сяду между
вами,
И сам заслушаюсь…

Валентина  ВОРОПАЕВА,
профессор КРСУ.