27 мая 2015 года глава государства подписал Указ «О 100-летии трагических событий 1916 года», в котором отмечается, что национально-освободительное восстание кыргызского народа и последовавшая за ним трагедия 1916 года должны занимать особое место в истории Кыргызстана. 12 августа был опубликован другой Указ Президента — «О Мемориале памяти погибших в ходе трагических событий 1916 года», а буквально в конце года — Указ об объявлении 2016 года Годом истории и культуры. Значение этих решений трудно переоценить. Долгое время трагедия 1916 г. замалчивалась, и, несмотря на то что минуло целое столетие, общество нуждается в ее объективной оценке. Часто бывает, что чем крупнее и значительнее событие, тем сильнее оно обрастает толкованиями, легендами. Так и в этом случае: чем ближе юбилей, тем больше появляется различных мнений, предположений, и не всегда они совпадают с общепринятыми оценками.

Восстание 1916 г. стало судьбоносным не только для нашего народа — в нем приняли участие широкие слои населения всей Средней Азии, Казахстана, вплоть до южной Сибири и калмыцких степей. Были выдвинуты требования, защищающие общенациональные интересы коренных жителей региона. Нужно изучить и осмыслить множество военно-политических вопросов, человеческих историй, документов и устных преданий, чтобы до конца понять, что же произошло в том трагичном, кровопролитном 1916-м. При этом всем нам следует помнить, что история нужна не для того, чтобы манипулировать её отдельными событиями, фактами и разжигать бесполезные споры. Кто-то из мудрых сказал, что историческая наука едва не стала прислужницей политики, источником шовинизма и национализма, поскольку «история — это самый опасный продукт, вырабатываемый химией интеллекта человечества». Мы не должны стать жертвой этой самой химии интеллекта сегодняшних ученых и наблюдателей, и в то же время не имеем права предать забвению отдельные страницы своего прошлого.

О чем спорили?

История восстания кыргызов и других народов Средней Азии 1916 г., несомненно, занимает важное место в научных исследованиях на протяжении почти ста лет. Первые работы появились еще в 20-е годы ХХ века и продемонстрировали, что имеется ряд серьезных противоречий. Одни утверждали, что события 1916 г. являлись не чем иным, как «бунтом темных, забитых масс». Другие, как и в свое время чиновники царской администрации, заявляли, что это религиозно-националистический бунт («недоразумение туземцев»), возникший в результате происков враждебных России государств, в первую очередь Турции. Третьи говорили, что восстание спровоцировало царское правительство с целью вытеснения коренного населения с их же исконных земель. Четвертые вообще игнорировали восстание, считая, что кочевники, представители коренного населения не могут быть союзниками пролетариата — настоящей революционной силы, отсюда и вывод, что они неспособны на решительные действия.

О чем спорят сегодня?

Ряд ученых поддерживают точку зрения первых выдающихся государственных деятелей советской эпохи, включая Ж. Абдрахманова, и доктора исторических наук профессора К. Усенбаева, автора фундаментального труда по истории восстания кыргызов 1916 г. Трагедия народа расценивается как национально-освободительное движение против царского гнета, ярко выраженной колониальной, совершенно несправедливой аграрной и переселенческой политики Российской империи в Средней Азии. На этой позиции стоит, к примеру, авторский коллектив издания «История Кыргызстана: ХХ век». Авторы другого учебника, под руководством академика В. М. Плоских, предлагают неординарный подход и расширяют некоторые вопросы. Они отмечают, что «советская историография однозначно представляла восстание как национально-освободительное в целом, антивоенное, антиколониальное, антицарское, антиимпериалистическое и отчасти антифеодальное, движущими силами которого являлись бедняцко-середняцкие массы дыйканства”. На самом же деле социальный состав его участников был намного шире: кроме простого люда в нем участвовали представители байско-манапской верхушки и мусульманского духовенства, то есть восстание было общенародным. Оставалась почти без внимания и другая особенность: участие в восстании вместе с кыргызами представителей многих национальных меньшинств Кыргызстана: узбеков, казахов, дунган, уйгуров, татар и даже отдельных русских переселенцев.

Известный историк, руководящий редактор новой 7-томной истории Кыргызстана К. Молдокасымов на основе фактически официальных источников доказывает не только колониальную, переселенческую политику Российской империи, но и её планы по выселению кыргызов Чуйской долины и Иссык-Кульской котловины в труднодоступные горные районы Нарына, неприспособленные для жизни. Отправить местное население туда было все равно что обречь на гибель, что привело бы к постепенному уничтожению кыргызов как народа. Причем свою позицию ученый подтверждает новыми архивными документами, рядом важных источников. Так, благодаря К. Молдокасымову получил огласку протокол совещания под председательством Туркестанского генерал-губернатора А. Куропаткина от 16 октября 1916 года «О выселении кыргызов и казахов, участвовавших в восстании 1916 года, в Нарынскую губернию и передаче их земель русским переселенцам». Совещание проходило в Алма-Ате. В нем участвовали, кроме А. Куропаткина, военный губернатор Семиреченской области М. Соколов-Соколинский и еще 13 чиновников. Эти люди определяли судьбы участников восстания из уездов Пишпек, Пржевальск, Джаркент. Было решено, переселив их в Нарын, создать там новый одноименный уезд, а на освободившихся землях создать 5 новых казачьих станиц, в каждом — не менее 60 дворов. Это стало бы кульминацией переселенческой политики царизма.

Другие участники дискуссии утверждают, что геноцида не было.

Следующий предмет спора — количество потерь кыргызского народа. К примеру, по мнению доктора исторических наук, профессора Шайыргуль Батырбаевой, с которым можно познакомиться на сайте StanRadar.сom, в ходе восстания не было массового истребления, а погибло всего лишь 4 тысячи кыргызов. И сегодня, по ее словам, «этими цифрами манипулируют и делают из этого события один из рычагов для управления общественным мнением, чтобы повлиять на отношения с Россией». По собственным подсчетам Ш. Батырбаевой, общие потери, включая косвенные (тех людей, которые бежали в Китай, а также тех, кто мог родиться, но не родился у погибших, раненых или сбежавших), составили 33,6 тысячи человек.

Доктора исторических наук, профессора У. Чотонов и Досбол Нур уулу полагают, что всего погибли 86 тысяч кыргызов: 4 тысячи — в ходе восстания, около 12 тысяч — во время бегства в Китай и более 70 тысяч — в самом Китае (от голода, эпидемий тифа, цинги и т. д.). Еще одна спорная цифра предложена в статье К. Молдокасымова:

«…только в августе-октябре 1916 г. в борьбе за свободу от рук карателей погибли около 10 тысяч кыргызов».

Если за этот короткий срок погибло столько людей, то сколько же их пало всего?

В то же время есть цифры, в свое время приведенные Ж. Абдрахмановым:

«…Карательные отряды царизма наводнили территории, населяемые киргизами и казахами, и расстреливали их вплоть до грудного ребенка. Около 150 000 человеческих жертв, погибших от пуль и клинков царских палачей, погибших от рук кулацко-колонизаторских элементов русских переселенцев. 150 тысяч человек — это только жертвы «организованного» убийства, а сколько их, восставших, погибло в Китае, куда они бежали после восстания…».

Позднее К. Усенбаев утверждал, что

«…общее число участников восстания, убитых колонизаторами и погибших от голода, эпидемий в период деятельности Временного правительства, достигло 20 тысяч человек. В результате жестокого подавления восстания и враждебного отношения правительства к повстанцам численность коренного населения северного Кыргызстана уменьшилась на 119 215 человек, или на 41,4%».

Как известно, для подавления восстания было направлено огромное количество хорошо вооруженных войск царской армии. Однако и здесь нет единых данных. Например, К. Усенбаев утверждал, что согласно распоряжению военного министра России в Туркестан направили 14,5 батальона, 33 казачьих сотни, имевшие на вооружении 42 орудия и 69 пулеметов. Большая часть направлялась в Семиреченскую область, особенно в северную Киргизию. В силу того, что там восстание приняло широкий размах, в регион дополнительно перебросили, несмотря на тяжелое положение на западных фронтах первой мировой войны, 2 казачьих полка с двумя пулеметами и одной конной батареей легких горных пушек. Это далеко не полный перечень войск, который приводит один из патриархов кыргызской исторической науки.

Авторы учебника по истории Кыргызстана А. Асанканов и О. Осмонов указывают на тот факт, что для подавления восстания в Семиреченской области в общей сложности сосредоточили 6 530 хорошо вооруженных военнослужащих Туркестанского военного округа, в их числе — 1 105 кавалеристов, 2 казачьих полка, 240 конных разведчиков с 16 орудиями и 17 пулеметами. Кроме того, были вооружены 43% крестьян-переселенцев.

Братья-казахи в свою очередь называют другие цифры.

Другой вопрос, который также вызывает много споров, — место и роль манапов, биев, болушей и всей феодальной знати. Ряд исследований свидетельствует, что восстание как-то особо выделило представителей байско-манапской верхушки, которые несмотря ни на что остались на стороне собственного народа, более того, проявили себя как руководители, хотя при этом и имели определенные собственные интересы. Некоторые, боясь потерять власть над сородичами, а также их поддержку, вместе с ними бежали в Китай. Однако были и те, кто, как только движение начало терпеть поражение, предали народ, перешли на сторону карателей. Это отнюдь не праздный вопрос, и нам следует до конца прояснить его.

Основной движущей силой протеста являлись широкие слои населения — это бесспорно. Однако определенная часть феодальной верхушки была специально задействована царским режимом в так называемой туземной администрации — в качестве волостных старшин-болушей, различных помощников уездных начальников и т. д. Они хорошо понимали: от того, насколько успешно будут претворять политику Российской империи на местах, зависит их карьера. И именно эти люди фактически безоговорочно поддержали царский указ и стали чуть ли не главными его проводниками — составляли списки, отправляли вместо богачей лиц из бедноты, помогали карателям в расправе над повстанцами. Это с одной стороны. А с другой — наиболее сознательная часть феодалов испытывала недовольство из-за своего статуса второсортного человека в колониальной администрации. Царизм, руководствуясь принципом «разделяй и властвуй», активно привлекал их к службе на местах, но никогда не допускал к ответственным должностям. В дореволюционных уездно-городских администрациях, не говоря об областных и краевых, не было ни одного представителя коренного населения, занимающего руководящую должность.

Полагаю, комплекс неполноценности и подтолкнул часть знати к активному участию в национально-освободительном движении, за что благодарный народ поднял некоторых ее представителей на белом войлоке и провозгласил ханами. Например, Каната Абукина. Активно руководили повстанцами и другие феодалы: сыновья Шабдана Мокуш и Кемел, Исхак и Керимбай Канатовы, Кокумбай Чинин, чон манапы Пржевальского уезда Кыдыр, Батыркан и другие.

В последнее время все чаще слышатся голоса и о том, что в завершающий год царствования Николая II русские либералы в IV Государственной думе действовали в защиту кыргызов. Эту точку зрения выражают доктор филологических наук профессор О. Ибраимов, доктор исторических наук профессор и журналист Т. Чоротегин и другие. Вполне возможно, что кто-то и защищал, но подтверждений многочисленных выступлений за права кыргызов ни в материалах восстания, ни в других исторических источниках пока не найдено. Если единицы и выражали беспокойство о судьбе туземцев, то делали это в личных интересах, чтобы заработать политические очки. А потом вряд ли тогда это было возможно — откровенно и бесстрашно выступать против колониальной, аграрной и переселенческой политики своего же правительства в пользу другого народа.

Вопрос о восстании народов Средней Азии действительно рассматривался на заседании IV Государственной думы. О сложившемся положении в восточных колониальных владениях царской России, точнее о бунте депутатов, информировал известный джадидист Туркестана У. Аслаходжаев. А представители мусульманской фракции Б. Жафаров и К. Тевкелев направили в Госдуму специальный запрос с просьбой рассмотреть положение дел. После этих обращений и была создана специальная комиссия, в состав которой входили А. Керенский (от фракции «Трудовик»), Б. Жафаров и К. Тевкелев (от фракции мусульман). Они и посетили Среднюю Азию после восстания 1916 г.

Разумеется, для нас представляет огромный интерес выступление 13 декабря 1916 года на закрытом заседании Госдумы будущего главы Временного правительства А. Керенского. Очень жаль, что в ходе поездки в Туркестанский край он не посетил ни Семиреченскую, ни Ферганскую области, а ограничился Ташкентом, Самаркандской и Сырдарьинской областями, где восстание протекало не очень остро. Вполне возможно, что спецкомиссия именно из соображений собственной безопасности не побывала в Семиреченской и Ферганской областях, где происходили кровопролитные столкновения карателей с людьми.

Нужно отметить, что первой официальной трибуной, на которой обсуждались проблемы восстания народов Средней Азии, стала именно IV Государственная дума. Одним из номинальных защитников восставших стал А. Керенский, который доложил собранию о причинах массового протеста, о ходе и масштабах деяний карательных отрядов. Он же информировал, что были уничтожены грудные дети, старики и старухи. Особо отметил жестокость карателей, ретиво выполнявших приказы начальников «сжигать и уничтожать».

Однако известен и другой факт: позднее, 19 апреля 1917 года, Временное правительство, возглавляемое тем же Керенским, приняло специальное постановление о недопущении кыргызов-беженцев, возвратившихся из Китая, в Пржевальский и Пишпекский уезды, что можно расценить как продолжение той же колониальной политики царской России. Вот так, не прибавить, не убавить. И кто после этого А. Керенский?

Хочется поспорить и с теми, кто сегодня не желает поднимать эту тему, чтобы не испортить отношений с Россией. По их мнению, нынче неудобное время для того, чтобы давать объективную историческую оценку восстанию кыргызов 1916 г. Мол, дискуссия приведет к тому, что каждая из сторон, имеются в виду Кыргызстан и Россия, найдет повод для обид и претензий.

Мне непонятно, почему неудобно? Россия, не боясь никаких последствий, налаживает тесные межгосударственные отношения с Францией и Германией, не предъявляя ничего за то, что Наполеон поджег Москву, при этом истребив очень много русских, а Гитлер, разгромив Красную Армию, чуть не дошел до Москвы, уничтожив миллионны русских и не только русских.

Вызывает недоумение и то, что не только молодые российские историки, но и многие из старшего поколения упорно молчат о причинах, ходе, последствиях и историко-политическом значении восстания кыргызов 1916 г. Мне довелось участвовать в состоявшейся в Алматы в Институте истории Академии наук Республики Казахстан дискуссии с учеными из Института истории Российской Федерации во главе с ее директором. Когда наряду с другими спорными проблемами мы подняли вопрос о том, как оценивается в новой российской истории восстание казахов и кыргызов 1916 г., то уважаемые коллеги прямо ответили, что «никак, так как не считают их национально-освободительными, более того не считают подавление восстания геноцидом в отношении кыргызов и казахов».

Разумеется, это позиция не всех российских ученых. Чтобы ее изменить, необходимо встречаться и обсуждать спорные вопросы, основываясь на исторических фактах и документах. Ведь целью исторической науки является установление объективной реальности прошлых лет. Споры, научные дискуссии порождают истину, и благодаря им мы можем восполнить пробелы.

Байболот АБЫТОВ,
доктор исторических наук, профессор, проректор по
науке Ошского государственного юридического института.