Main Menu

…А в глазах отца читалась грусть

Мой отец Алыкул Садыков — участник Великой Отечественной войны. Он один из тех рядовых бойцов Красной армии, которые изо дня в день приближали народ и страну к свободе и независимости в той кромешной, кровопролитной войне 1941-1945 годов.

Фото     Когда говорят о Победе, чаще имеют в виду победу советского народа над гитлеровской Германией, и, конечно, это исторически оправданно. Но Победа во Второй мировой вряд ли стала бы полноценной и по-настоящему Великой без победы над армией милитаристской Японии. Много наших солдат осталось на полях сражений в Манчжурии, у озера Хасан, на Халхин-Голе. Вот и отцу моему выпал жребий служить на Дальнем Востоке и воевать против японских захватчиков. Его призвали в ряды Красной армии в 1939 году, и демобилизовался он только в 1946-м.    Отец вернулся с войны живой, но никогда до последнего своего часа не забывал товарищей по оружию, бойцов, с кем ему не раз приходилось глядеть смерти в глаза.
Воспоминание о войне, как правило, сопровождают печаль и скорбь, память о нечеловеческих трудностях фронтовых будней. Но отец мне не раз говорил, что и на фронте бывало весело, случались курьезы, которые веселили солдат в редкие минуты затишья.  Он рассказал мне один из таких курьезных случаев.

Солдатская ложка тоже ковала Победу…

     «Наша рота получила приказ взять штурмом высоту, на которой японцы соорудили мощное укрепление и держали под огнем всю округу. Без взятия этой высоты продвижение наших частей вперед было невозможным. Командир роты, понимая, что ее штурм силами одной пехотной роты обречен на провал, тем не менее поднял нас в атаку. На войне приказы не обсуждаются!
Многоголосное «ура» пронеслось над бруствером наших окопов, солдаты ринулись в бой. Мы добежали до первого заграждения японского укрепления. Пули свистели, кругом разрывы мин и гранат, многие ребята из нашей роты остались лежать на этом небольшом отрезке. Мы бросали на колючую проволоку шинели и перебирались через ограждение. Вдруг я почувствовал, что меня будто кто-то держит за ремень. Я оглянулся и увидел, что алюминиевая ложка, привязанная к поясному ремню, зацепилась за проволоку, каким-то невероятным образом перекрутилась, запуталась.  Я дернул раз, дернул два, не помогло, попытался освободиться от нее, переломив пополам, но на это ушло несколько минут. Тем временем атака наша, как говорится, захлебнулась, рота отступила к своим окопам. Я остался один на поле боя. Японцы пошли в контратаку, чтобы развить свой успех. Я побежал назад к своим, но пробежал всего несколько метров и упал, вражеские пули заставили. Японцы шли уверенно, быстро и как-то кучно. Я оглянулся по сторонам и увидел командира пулеметного расчета, он был тяжело ранен, но одной рукой крепко сжимал рукоять «Максима». Я лег у пулемета, подвинул ближе коробку с патронами и передернул затвор.      Пулемет направил на бегущих в мою сторону противников, взял прицел под обрез горизонта и нажал на гашетку. «Максим» застучал, несколько вражеских солдат упали как подкошенные. Почему-то в этот момент я вспомнил родное село, где еще мальчишкой видел, как мужики косили сено. Взмах косы и трава, послушная своей судьбе, ложится на землю, осыпая росу.
Мою дерзость и пулеметные очереди японцы, очевидно, приняли за военную хитрость и начали отходить назад к высоте. Последний патрон в ленте пулемета ушел в сторону врага, а я начал шарить руками по земле в надежде найти другую пулеметную коробку, но вместо этого я нашел гранату за поясом раненного пулеметчика. С криком «ура» и почти отчаянно я бросил гранату в сторону отступающих японцев, и тут мое  «ура» подхватили все, рота снова пошла в атаку и, как говорится, на плечах противника ворвалась на вражеские укрепления. Высоту мы заняли, наступление наших частей обеспечили. За этот отчаянный поступок, ставший решающим в бою за высоту, меня наградили орденом Славы. Вот так солдатская ложка помогла взять стратегически важный объект — высоту.
И когда я рассказывал сослуживцам, как я из-за ложки оказался один на один с атакующим врагом, мои товарищи хохотали и хлопали меня по плечу. Они радовались не курьезному случаю, думаю, что этот смех уставших бойцов был вызван радостью маленькой, но такой необходимой нам победы над врагом…»
Когда отец рассказывал об этом, вокруг его глаз собирались веселые морщинки, губы улыбались, но в глазах все равно читалась грусть…

Болот САДЫКОВ.






Добавить комментарий