О Григории Михайловиче  Бурштине мы уже писали. К 100-летию музыканта наша редакция получила  корреспонденцию Александра Баршая из Израиля.
Но Бурштины  настолько  незаурядные личности, что  знавшие их педагоги подготовили еще один материал о музыкантах. Все написанное  интересно и значимо.
Читаем.

Блестящий пианист и педагог Григорий Михайлович Бурштин, его жена — заслуженная артистка республики Слава Марковна Окунь, их сын — заслуженный деятель культуры Кыргызстана, профессор Михаил Григорьевич Бурштин… Без этих имён трудно представить профессиональное кыргызское искусство.
Григорий Михайлович был сыном  флейтиста симфонического оркестра в Одессе и сам окончил знаменитую музыкальную школу имени П. С. Столярского. Он учился игре на фортепиано у педагога Б. Рейнгбальдт — той самой, учеником которой чуть позже был Эмиль Гилельс. Потом Григорий стал студентом Одесской консерватории, а когда его родители переехали в Москву, вновь поступил на первый курс консерватории, на этот раз, естественно, Московской имени П. И. Чайковского, которую успешно окончил в 1940-м. В том же году диплом Московской консерватории и тоже по классу фортепиано получила Слава Окунь. Молодые люди полюбили друг друга и на последнем курсе стали мужем и женой.
Вместе по распределению они поехали в далёкую  Киргизию, во Фрунзе, и работали в музыкально-драматическом театре, который позже стал театром оперы и балета.
Будучи разносторонним музыкантом,  Григорий Михайлович иногда дирижировал спектаклями, был организатором выездных концертных бригад артистов театра по линии военно-шефской работы, выступал как пианист, в разных ипостасях записывался на радио…  Кроме этого, он работал в недавно открывшемся музыкальном  училище. Среди его учеников — Мира Лукьянова, Илларион Шубин, Лилия Соболева, Александр Жещинский, Зухра и Тахир Рахимшаиховы и другие. Каким теплом и благодарностью проникнуты воспоминания о нём одной из его учениц — Т. Н. Кузьмичёвой, ныне преподавателя КГМУ имени М. Куренкеева: «По специальности я попала в класс Григория Михайловича Бурштина. Одновременно он вёл у нашего курса концертмейстерский класс. Отринув скучное вызубривание аккомпанементов, Григорий Михайлович превратил урок в увлекательнейшее занятие. Он старался привить нам  интерес к прочтению оперных клавиров, ознакомить с обширнейшим вокальным, струнным репертуаром. Будучи учителем музыки,  приобщал нас к примерам мировой литературы. Ведь вокальная музыка писалась на тексты поэтов, ставших классиками. Поток музыкальных познаний и творческой приобщенности подстёгивал наше ученическое любопытство. Порой, объясняя на уроках верное прочтение текста произведения и  досадуя на нашу непонятливость, Григорий Михайлович садился за рояль и начинал играть. Во время исполнения он умудрялся вклинивать свои комментарии и, чтобы обратить наше внимание на отдельные моменты, ещё и с воодушевлением пел.
В те годы в училище существовала традиция: студенты всех отделений обязательно присутствовали на сдаче новых постановок в театре оперы и балета. Слушали и смотрели с клавирами, а потом на уроках оживлённо обсуждали с Григорием Михайловичем эти спектакли. Бурштин, будучи концертмейстером театра оперы и балета, имея за плечами обширную концертную практику, знал наизусть много музыкальных произведений. И, объясняя, как лучше и удобнее сыграть тот или иной эпизод, пассаж, показывал на примерах из разных произведений, как может звучать аналогичный  музыкальный отрывок.
Пятнадцатилетнему подростку порой сложно сразу понять замысел композитора, и Григорий Михайлович охотно пояснял в свойственной ему манере, где присутствовали тонкий юмор и изобретательное озорство, где главное, где второстепенное. Скрупулёзную, филигранную работу на занятиях по специальности я помню в деталях. Многие ноты с пометками учителя я храню и сейчас. Перелистываю, вспоминаю и каждый раз снова и снова убеждаюсь в точности его замечаний.  Григорий Михайлович делился своим богатейшим опытом щедро, искренне радуясь успехам своих учеников. При этом он не упускал возможности блеснуть виртуозностью своего исполнения. Многие концерты, проходившие в училище, открывались блестящим исполнением  Бурштина полонезов Ф. Шопена. Моя эмоциональная память, точнее, память сердца, хранит множество эпизодов, связанных с Григорием Михайловичем. Остаётся сожалеть, что он очень рано ушёл из жизни».
Бесценны были, по словам    С. Янковской, заведующей отделением того же училища, уроки Григория Михайловича по концертмейстерскому классу, где он объяснял и сам блестяще показывал, как аккомпанировать  певцам, как работать с нотным текстом, учил читать с листа и транспонировать. После его безвременного ухода из жизни трудно, да и невозможно было найти ему замену.
Супруга Григория Михайловича, Слава Марковна Окунь, более пятидесяти лет проработала концертмейстером в оперном театре республики. Она воспитала целую плеяду выдающихся певцов, готовила партии со всеми ведущими солистами для премьерных постановок, участвовала в выездных концертах с солистами по республике и за её пределами.
Михаил Бурштин, их сын, познакомился со своей женой, Фаиной Хармац, тоже в консерватории, только уже в Ташкентской, которую оба  окончили в конце 1960-х (Михаил Григорьевич — по двум специальностям: пианиста и композитора). Тогда это было одно из лучших высших музыкальных учебных заведений Советского Союза. Затем оба 25 лет проработали в Институте искусств имени Б. Бейшеналиевой в Бишкеке.
Михаил Григорьевич терпеливо возился с учениками. За советом к нему ходили ученики всех классов, и на каждого хватало знаменитых фокусов  Бурштина, когда, изменив аппликатуру, перебросив ноты из руки в руку, перегруппировав  пассаж, он делал злополучное место элементарным. Это исходило из совершенно безупречного пианизма Михаила Григорьевича. Абсолютными были культура и вкус, не существовало технических ограничений. Композиторское мышление возводило  игру на особый уровень. Манера его игры некоторым казалась суховатой. Безусловно, за инструментом он  рационалист и мыслитель, но именно с этой точки зрения его исполнение производило большое впечатление: величественный, пластичный танец рук.
Прикоснувшись к музыке       М. Бурштина, невольно ощущаешь её своеобразие. Он влюблён в кыргызский фольклор, находит новые оригинальные приёмы обработки. Произведения Бурштина — это всегда высокий уровень композиторской техники, удивительные ритмические находки, оригинальные поиски нового колорита и тембра в попытке передать звучание народных инструментов на рояле.
Он создал ряд оригинальных, искренних произведений на кыргызские темы, которые стали хрестоматийными, постоянно звучат на концертах, конкурсах,  в музыкальных радиопередачах.
Ныне Михаил Бурштин и Фаина Хармац  живут в Израиле. Там они — известный фортепианный дуэт, который «родился» ещё в годы их учёбы. С тех пор Фаина и Михаил неразлучны и в жизни, и в творчестве. Незаурядное исполнительское дарование обоих музыкантов,  фантастическая работоспособность и требовательность к себе, взаимоуважение и общность взглядов на искусство — всем этим, пожалуй, объясняется устойчивый успех их маленького музыкального коллектива.

К печати подготовил
В. ВИЛИН.