Ну вот и все. Последнее занятие по кыргызскому  языку позади, теперь не надо после работы спешить на очередной  урок и еще полтора часа корпеть за письменным столом в качестве ученика. На  днях нам вручат сертификаты об окончании шестимесячных курсов. Но дело не в сертификатах, а в том, что  теперь у нас на языках не висит «стопудовая гиря»: мы можем запросто поинтересоваться у коллеги-кыргыза  на его родном языке, как идут у него  дела, рассказать о том, как сами провели выходные, о планах на неделю, о предпочтениях в одежде или о здоровом питании, поинтересоваться погодой на Иссык-Куле. А еще при  необходимости заполнить  на государственном языке анкету или написать заявление. Дома ловим себя на том, что хочется распевать строки из полюбившихся песен Рыспая Абдыкадырова «Издейм сени»  или Тугельбая Казакова «Жамгыр токту».
…Вспоминается начало: холодный февральский вечер, школа и университеты остались  так далеко, что иным из нас и в лупу их уже не разглядеть. Очень не хочется снова влезать  в шкуру школьника, что-то зубрить, ждем с настороженностью учителя, даже не зная, кто это: он или она? Учительницей оказалась обаятельная и грациозная Периза Сурантаевна Осмонова: она вошла и технично взяла ситуацию в руки,  так что через пять минут мы уже напрочь  забыли о том, что за окном февральская темень и нужно спешить домой. Вся учеба  построена по системе: минимум правил — только самые необходимые на данном этапе, главное — общение. И никакой зубрежки! Авторская  методика Перизы Осмоновой основывается на  вникании в смысл предлагаемых диалогов, рассказов, песен, афоризмов и многократном повторении речевых клише. Хочешь-не хочешь запоминаешь, потому что фотографируешь глазами,  улавливаешь ушами, проговариваешь и осознаешь.
Полгода не так уж и много, а точнее, очень мало, чтобы   изучить язык. Но самое главное — барьер преодолен: мы поняли, что сможем осилить язык. Это то, чего добивалась  Периза Сурантаевна, без устали повторявшая: «Азамат!» («Молодец»), даже если, произнося фразу  из семи слов, в четырех мы допускали ошибки. «У вас все получится. Слушайте внимательно: весь кыргызский  язык — это подсказка», — подчеркивала она.
Остается пояснить, что мы — это группа журналистов. Курсы были организованы правительством совместно с учебно-информационным центром Национальной комиссии по госязыку при Президенте, а наш преподаватель еще и эксперт по методике преподавания вторых языков (кыргызского и русского), автор и соавтор учебников кыргызского языка,  а также ведущий разработчик нового предметного стандарта кыргызского языка как второго.
Сегодня Периза ОСМОНОВА — гость нашей редакции.

     — Периза, вы нас учили, что по имени кыргыза можно узнать его историю. А что означают ваши имя-отчество?
— «Пери» — ангел, «зат» — существо. Поэтому правильнее было бы назвать Перизат. Однако тети нарекли меня Перизой, чтобы  было созвучно с именами старших сестер — Гулисы и Нурисы. У отца другая история. В семье дедушки-бабушки было 10 или больше детей, но многие из них умирали по болезни, поэтому долгожданного сына-наследника назвали Сурантаем — Выпрошенным у  Бога (от слова «сура» — просьба).
 — С каким чувством вы расстаетесь с нами — своими слушателями?
— Немножко жаль. Вообще, мне всегда интересно общаться с людьми, и я рада, что теперь имею опыт работы с журналистами.
     —  Мы у вас многому научились. А вы у нас?
— Раньше у меня было предвзятое отношение к журналистам. Но теперь я открыла вас с  другой стороны. Узнала, что вы люди с большим кругозором, интеллигентные, отзывчивые и корректные. Мне было интересно, иногда забывала об уроке, хотелось  говорить и говорить на отвлеченные темы.
     — Расскажите, пожалуйста, о себе: где родились, о чем мечтали, пока росли?
— Я родилась в селе Чон-Арык, недалеко от Бишкека, пятым ребенком в семье. А вообще нас шестеро. Отец желал, чтобы у него было по трое мальчиков и девочек — так и вышло. В школе я мечтала о многом. Любила танцевать, рисовать, хотела стать художником. Затем увлеклась историей и археологией, подала документы на истфак, но провалилась на вступительных экзаменах. А потом поступила в Магнитогорский ордена Знак Почета педагогический институт, решив стать учительницей русского языка и  литературы. По этим предметам мне было интересно заниматься в школе. Может, благодаря замечательному педагогу Любови Васильевне Фокиной, привившей любовь к художественной литературе.
     — На каком языке разговаривали у вас дома?
— На кыргызском. Непререкаемым авторитетом в нашей семье была бабушка — папина  мама, она запрещала говорить на русском. Я благодарна ей, потому что любой язык дается легко, если хорошо знаешь родной. Однако нас с младшим братом отдали в русский садик, потому что кыргызских тогда не было. Но, определяя в первый класс, родители поинтересовались, в какую  школу мы хотим пойти. Я выбрала кыргызскую, а брат — русскую («У меня все друзья там», — сказал он).
   — Из материалов чон-арыкского музея я знаю, что семья вашего дедушки считалась одной из самых уважаемых в селе. Расскажите, пожалуйста, о ней.
— Бабушка была дочерью богатого человека. Ее звали Айша, но в Чон-Арыке ее называли Алтынай («золотой месяц») за  готовность помогать всем, кому тяжело. Жаль, что, будучи маленькой,  не расспросила ее о прошлом. Но помню, что в разговорах взрослых, когда они собирались у нас дома, иногда «мелькал» 16-й год. Оказывается, семья бабушки пыталась пережить то трагическое  время в Китае, но не дошла до него, растеряв свое  богатство по пути.
     …Когда Айша подросла, ее  выдали замуж за Осмона — сельского активиста и бедняка. «У меня была большая белая  юрта, — любила упоминать чон апа, — а у Осмона ничего». Но зато дедушка, по воспоминаниям всех односельчан, отличался необыкновенной внешней и духовной красотой и был  очень справедлив. Благодаря этой порядочности его назначили председателем айыльного кенеша. В памяти сельчан хранится предание о том, как  группа  уважаемых людей, включая Осмон ата, отправилась на прием к председателю Совнаркома Торобаю Кулатову, чтобы защитить 11 чонарыкцев, попавших в «черный список» и подлежавших высылке в Сибирь, хотя они не были ни баями, ни врагами народа. Делегация выехала на лошадях, путь во Фрунзе и назад занимал день пути, но посланцы не вернулись ни к вечеру, ни наутро. Все решили, что их арестовали за то, что вступились за «кулаков». Однако  через пару-трое суток делегаты вернулись  очень довольными. Оказывается, они ждали, когда их примут. Торобай Кулатов, будучи сам из бедняков, отнесся к ним очень хорошо, расспросил о делах в селе. В итоге семьи, подлежащие высылке, были вычеркнуты из «черного  списка».
К сожалению, Осмон ата скончался молодым. Он заболел, родные обратились за советом к молдо. Тот  порекомендовал вырыть яму, налить в нее воды… Стояла поздняя осень, после такой купели чон ата стало совсем плохо. Предвидя свою кончину, он устроил бабушку дояркой в колхоз, чтобы она смогла поднять на ноги детей. Бабушка работала хорошо, ее избрали депутатом, хотели даже послать в Москву на съезд, но она  испугалась, что потеряется в большом городе, и отказалась.
     — В годы войны в Чон-Арык были эвакуированы семьи ленинградцев. Что помнят о том времени  в вашей семье?
     — Жители разобрали эвакуированных по домам. Одну из семей — тетю Пашу с двумя дочками — приютила и чон апа, хотя она сама растила троих детей. Как вспоминали тети, хозяйка и ленинградка великолепно понимали друг друга, хотя одна совершенно не знала русского, а вторая — кыргызского. «Алтынай, — бывало, говорила Паша, — оставь мне денег, я куплю известь, побелю печку». Чон апа  уходила на работу, а Паша оставалась с ее и своими детьми, вела  все хозяйство. Бабушка почему-то называла ее «Башей». После  войны Паша с семьей вернулась в Ленинград, но не раз приезжала к нам в гости. Она сохранилась у меня в памяти одетой в пальто. Видимо, приезжала зимой или ранней весной.  Увидев ее, мы бежали с радостной вестью к бабушке: «Баша келди!». По-прежнему ни та, ни другая не знали  языков друг друга, но общались как сестры. Прощаясь, бабушка каждый раз говорила: «Баша, моя дом — твоя дом», на этом они расставались.
     — Почему вы стали учительницей?
— Я тоже  иногда задумываюсь над этим вопросом и вспоминаю младшего  брата дедушки — Смана. Он прекрасно владел и родным, и русским  языками и преподавал историю в  чон-арык-  ской школе-семилетке. Внешне  был невидный, но настолько любил свою работу, что, объясняя тему, преображался. Не довольствовался уроками и  водил своих учеников  в походы. Все старшеклассницы были в него влюблены. В итоге он женился на самой красивой из них. Весь Чон-Арык удивлялся: за что она его предпочла? Однако прожили вместе они совсем недолго. Перед самой войной дядя написал заявление с просьбой принять его в ряды ВКП(б),  потом прошел ускоренные курсы ОСОАВИАХИМа, ушел на  фронт и пропал без вести. Мы знаем только то, что он погиб в Сталинградском сражении.
     — Как получилось, что  вы стали преподавать  именно кыргызский язык?
— Магнитогорский институт я  окончила с дипломом учителя русского языка и литературы в национальной школе и, попав по распределению в бывший Фрунзенский район Ошской области, начала преподавать по специальности в начальных классах одной из сельских школ, расположенных недалеко от анклава Сох. Уже    тогда я обратила внимание,  что учебники русского языка для кыргызской школы надо адаптировать к регионам, — детям сложно понять то, чего у них нет: «диван», «магнитофон» и т.д. Через год вернулась во Фрунзе и, поскольку русоведов был избыток, стала работать в 66-й школе учительницей кыргызского языка и литературы. Надо сказать большое спасибо авторам первых учебников  кыргызского языка, созданных после обретения страной суверенитета. Они сумели  это  сделать за краткий период.
Одним из авторов была моя учительница Нурия Абылаевна Абылаева. Помню, поехала к ней за советом и услышала: «Если берешься за кыргызский  язык, то преподавай его как следует. Приду на твой  урок, не понравится —  раскритикую, не посмотрю, что моя  ученица».
     Это были годы, когда я заново начала открывать для себя кыргызский  язык и литературу, ведь надо было объяснять предмет детям так, чтобы они усваивали. Вместе с ними постигала богатство языка, узнавала Молдо Кылыча, Токтогула, Курманджан датку….  Стала учитывать интересы каждого ученика и использовать это  на уроке, придумывать ролевые игры, чтобы запомнили лексику.
     — Кому еще вы благодарны в своей жизни?
— Многому я научилась в образовательном комплексе «Илим», где проработала 11 лет. Благодарна Гайше Джусупбековне Ибрагимовой, которая тогда им руководила, за то, что позволяла экспериментировать, учителям английского,  у которых стала перенимать методику преподавания и адаптировать к кыргызскому.  Специально прошла на летних каникулах ускоренные курсы английского и очень довольна этим, потому  что почувствовала себя  в шкуре двоечника (в школьные годы мне пришлось изучать немецкий, английского я не знала).
     — Чем отличаются созданные вами самостоятельно и в соавторстве учебники нового поколения?
— Если быть точным, то это не  учебники, а комплексы: учебник, рабочая тетрадь  для ученика и методичка для  учителя. Они охватывают ступенчато весь период обучения в школе с  5-го класса. Одно из главных отличий в том, что  обучение идет  от коммуникации к грамматике, а не наоборот. Вы же помните, на одном из первых наших занятий я спрашивала у вас, а потом вы друг у друга, чем занимались вчера?
     — По вашим учебникам уже преподают?
— Нет, пока пилотирование прошли только комплексы за 5, 6 и 7-й классы. Они  успешно апробированы под эгидой  Министерства образования в школах  столицы, Чуйской области и Кара-Сууйского района Ошской области. Теперь проходят второе пилотирование в рамках Кыргызской академии образования — отзывы преподавателей и родителей положительные.
     — В чем минусы сегодняшней системы обучения кыргызскому  языку?
— К сожалению, некоторые учителя не могут отойти от старой методики, которая сводится к заучиванию лексики, чтению и переводу. Поэтому многие родители учеников, не справляющихся с домашним заданием, звонят  с вопросами знакомым кыргызам.
Думаю,  одна из главных причин такого положения  заключается в том, что в вузах готовят по старым стандартам. Надо учить новым методикам преподавания. Еще одна причина: слишком медленно получают путевку в жизнь  учебники нового поколения.
     — В разговорах с нами вы делились  планами  открыть собственные  языковые курсы.  Удалось?
— Надеюсь, в ближайшие дни уже получу  лицензию.
     — Сложно ли открыть свои курсы?
— Непросто. Помимо формальностей, трудно подыскать подходящее по условиям и цене помещение. Стоимость аренды очень высока.
     — Чему будут обучать на ваших курсах?
— Планы большие: кыргызскому  языку  — всех желающих, включая взрослых; русскому — собирающихся ехать на заработки в Россию; английскому; методике преподавания  вторых языков (среди  учителей немало тех, которые хотят освоить ее. Буду делиться тем, что знаю сама).  Кроме этого, готовить школьников к ОРТ по кыргызскому и русскому  языкам, кыргызской и русской литературе. По субботам проводить заседания  разговорного клуба.
     — Реально ли, чтобы сегодняшнее взрослое русскоязычное население страны овладело государственным языком? Что для этого нужно?
— Во-первых, нужна мотивация самого населения. Человек должен хотеть и быть готовым учиться. Я замечала: тем, кто желает изучать  язык, он гораздо легче дается. Во-вторых,  создавать  учебно-методические комплексы для определенных групп: муниципальных служащих, юристов, врачей и т.д. В-третьих, необходимо государственно-частное партнерство — то самое, о котором говорит Президент в известном Указе о развитии государственного языка и совершенствовании языковой политики. К примеру, государство могло бы предоставлять нам помещения  для проведения занятий (сколько их пустует в госучреждениях или используется неполный день!) либо брать на себя оплату  аренды. Тогда бы  языковые курсы стоили дешевле и больше  бы стало желающих заниматься на них.
     — Вы любите свою страну?
— Очень.
     — За что?
— За необыкновенную природу, за открытых и добрых людей. По своей работе мне приходится общаться со многими коллегами из других стран,  и, приезжая сюда, они обязательно обращают внимание на эти замечательные особенности нашей страны. Как-то на Иссык-Куле проводился семинар, посвященный многоязычному образованию, и в качестве преподавателей  на него были приглашены эстонки. Отправившись между делом на один  из придорожных базарчиков, они залюбовались  местным  апортом и решили купить, чтобы повезти домой. Однако продавец, узнав, из какого  они далека, нырнул за калитку и вернулся с ведром яблок, не взяв за них ни копейки. «У меня таких целый сад», — сказал он.
     — Что еще вам  хотелось бы осуществить в жизни?
— Многое. Например, создать  учебники и для взрослых. Тем более что уже есть опыт: почти готов учебник, который я пишу  по заказу  для воскресной школы кыргызской диаспоры, проживающей в Казахстане. Особенность таких книг вижу в том, чтобы они помогали людям находить общее в культурах исторической родины и страны, где проживают,  и благодаря этому чувствовали себя там как дома.
     — Сизге чон рахмат! Ийгилик каалайм.