В глубине маленькой лачуги в сером сумраке вечера слышатся тяжелое дыхание и кашель. Это старик Усен сидит возле небольшого подслеповатого окна за самодельным столом и что-то мастерит. Он очень болен, его усталые глаза слезятся, а седые волосы висят клочьями, закрывая большие уши. Он очень худ, глубокие морщины избороздили лицо, а тонкие обескровленные губы беспрестанно что-то бормочут…

«Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного», — слышится в полумраке, и негромкий стук маленького молоточка прерывает шепот старика.
В этой маленькой саманной «избушке» у подножия Сулейман-Тоо, около горных ворот Дарваза-ий Кух, где разместилось множество различных мастерских кузнецов, плотников, гончаров, ювелиров, Усен-уста давно живет один. Только маленькая ящерица иногда выползет из какой-нибудь щели в стене и, оглядевшись, надолго замирает, прислушиваясь к тишине. В небеленой, с прожилками самана стене у нее много дырок и ходов, и когда становится тихо, она прогуливается по стенам. Тогда ее маленькие глазки наполняются любопытством… Малейший шорох и даже движение воздуха пугают ее, и ящерка, семеня своими короткими резвыми ножками, сразу скрывается в стеновой расщелине. В углу поет свою песню сверчок — хранитель очага, а у самого потолка свил свою паутину большой желтый паук.
Когда полная луна и звезды заглядывают в окно маленького жилища, то в нем становится светло, и тогда ящерица по-хозяйски осматривает содержимое стола ювелирных дел мастера. А на нем обычно в беспорядке лежат кусочки серебра, тонкая проволока, кучка красных кораллов, маленькая наковальня, щипцы и молоточки разных размеров, самодельные тиски…
Старый ювелир раньше украшал оружие и седла лошадей богатых биев, баев и другой родовой знати, а сейчас вот уже несколько месяцев мастер занят очень важным и срочным для него делом. Его любимая внучка Сайкал выходит замуж, а он знает, что скоро умрет… Дни его сочтены, и он хочет успеть сделать любимой наследнице особенный подарок. Такой, чтобы она потом передала его своей внучке, та — своей и так далее. Он хочет, чтобы память о старике Усене осталась жить.
Неизвестно, по каким причинам, но старик считал себя родственником самого Манаса. В молодости Усен был храбрым и сильным воином, много раз приходилось ему защищать свою землю от вражеских набегов. Но однажды кипчаки увезли и продали в рабство бухарским богатеям красавицу-жену Зейнеп и двух его сыновей. Он обошел все базары и караван-сараи Хорезма, Бухары, Бешталыка, Самарканда, Баласагуна, Кашкара в надежде отыскать свою любимую и детей, но так и не нашел их.
Оставив своего третьего малыша у родных в Алае, Усен долгое время жил среди узбеков, думая там встретить своих незабвенных Зейнеп, Тайчи и Акбая. Он так страдал, так скучал, что в конце концов заболел от тоски.
Из жалости к бывшему воину один уста-ювелир (мастер) в Бухаре взял его к себе в подмастерья. Усен там и научился ювелирному делу.      Когда же, так и не найдя семью, он вернулся в Ош, то был уже довольно старым человеком. В его лачугу, купленную на последние гроши, не раз наезжали люди в богатых халатах и тебетеях, отороченных мехом соболя или куницы, и он выполнял их заказы, украшая мечи и сабли серебром и драгоценными камнями.
Будучи в молодости смелым баатыром, Усен с раннего детства слушал песнопения манасчи. Он преклонялся перед отвагой, богатырской силой и ловкостью  великого Манаса, который боролся за возвращение родных долин Ала-Too, рек и пастбищ, откуда сородичей изгнали чужеземные завоеватели. Так что, когда нападали враги, Усен в битве был самым отчаянным, мужественно защищая Отчизну…
Старик всегда любил слушать эпос, он был его вдохновением. И даже сейчас, убеленный сединой, он многое помнил из древнего героического текста народного сказания. Иногда, оставаясь наедине, Усен-уста нашептывал, распевая любимым речитативом:

Как будто он (Манас) создан
Из сплава золота и серебра,
Как будто создан он
Из опоры неба и земли.
Как будто создан он
Из самого солнца и луны.
Как будто создан он
Из прохлады облаков в небе.
Как будто создан он
Из сияния солнца и луны, что в небе.

     Старика все считали немного сумасшедшим, поскольку он постоянно что-то шептал и говорил. Он утверждал, что манасчи еще не рассказали людям об одном сновидении Каныкей — жены Манаса. После отъезда баатыра в Большой поход (Чон казат) на китайские земли. И закрыв глаза, он начинал самозабвенно напевать:

Раннее утро. Большое пастбище. Кругом горы.
В высокой траве пасутся лошади с жеребятами.
В реке нерестятся большие рыбы.
Здесь ставка Манаса.
Возле юрт еще не теплится огонь очагов.
В белой и самой красивой юрте —
Каныкей.
Только вчера она проводила Манаса в большой поход.
Всю неделю она собирала снаряжение
для мужа.
Она устала, она спит и видит сон:
На горизонте красное марево солнца.
Нет ни единой горы, ни одного деревца,
Не слышно звука текущей воды.
Безжизненная степь, дикая пустыня.
Только красный песок, обжигающий
воздух.
Прилетит туда черный гриф — поспешит покинуть,
Обжигая себе небо, прилетит ремез — поспешит улететь,
Обжигая себе хвост, прискачут дикие лошади —
умчатся, обжигая себе копыта.
И тут появляется войско Манаса
в доспехах,
С острыми саблями, с колчанами,
полными стрел,
Которое состоит из:
Буянов, не знающих смерти,
Ловких, у кого мощь в избытке,
Выносливых в схватке с врагом,
В схватках лицом к лицу
Одолевших врага,
Выросших в непокорности,
Смело устремляющихся в бой.
За войском идут колдуны,
Громко трубя, двигается конница.
Впереди — Манас.
У него хватка сокола, ловкость леопарда,
Благородство велико, как море,
Твердость подобна твердости скалы.
Он очень силен:
На острие его меча
Была кровь сорока врагов
На острие его пики —
Душа ста человек.
У самого богатыря
Облик семитысячного войска…
Свою пику в 60 саженей
Прижал локтем,
Драконы и змеи
Поползли следом за ним,
Короткохвостый синий волк —
Помощник сивогривого Манаса —
Побежал за ним,
Пего-голубой архар
Бежит за ним, откидывая комья земли.
Черно-чубарый тигр,
Сорок святых духов —
Товарищи храбреца (Манаса)
Грозен вид у него…
Потом выползет вражеское войско:
Кишат, наполняя холмы и низины,
Идут, охватывая отовсюду,
Как кишащие ядовитые пауки,
Сползают, как сыпучий песок.
Перед всеобщей битвой
Выходят богатыри с обеих сторон,
И начинаются между ними поединки.
Враги очень безобразные,
Страшные, хитрые и ловкие.
Они грязны, у них рога
И сплетенные волосы,
Они питаются насекомыми, зверьками.
Из бороды и усов вылетают галки
и вороны.
Близкие друзья Манаса —
Алмамбет, Чубак, Сыргак…
Всего одиннадцать богатырей —
Побеждают своих противников.
Потом самый преданный советник
Манаса Бакай
Просит его сразиться
С другим богатырем — Конурбаем.
Соперники бьются очень долго
На секирах, на мечах, борются на конях.
С обеих сторон скачут на помощь
богатыри,
И поединок перерастает
в страшную битву:
Наконечники пик сверкают,
Головы людей колышутся плавно,
От копыт земля бороздилась, колыхаясь,
Сердце трепещет при виде этого.
Наблюдая за этим,
Каныкей в страшном беспокойстве.
Она видит, что враги хотят окружить Манаса
И уничтожить его в красных песках.
Она хочет предупредить
о надвигающейся беде.
Она кричит: «Манас! Будь осторожен!»
Тут Каныкей просыпается.
Она обеспокоена и посылает к Манасу
Гонца с письмом, чтобы сообщить ему
О грозящей опасности…

     Старик Усен считает, что Каныкей — верная жена, мудрая мать, надежный друг Манаса. Она — воплощение женского достоинства, чистоты и верности. Она всегда   предупреждала его о грозящей опасности, только такая жена нужна богатырю. Она рядом всегда… И вот Каныкей возле смертельно раненого Конурбаем Манаса слушает его последние просьбы и наставления…
Старик хочет сделать подарок внучке к свадьбе — серьги и монисто из серебра с кораллами и назвать это украшение в честь этого забытого, как он считал, эпизода о жене Манаса — «Сны Каныкей». Из кусков серебра он заготавливает очень тонкие узкие полоски. На этих полосках уста делает красивый узор. Эти полоски гнет, соединяет… И у него получаются маленькие каркасы эллипсовидной сферы, куда он помещает коралловую бусину. Получается как бы воин в доспехах. У него много таких одетых в серебро кораллов, из которых он делает монисто.
В первом ряду — бусы только из кораллов во — втором — кораллы в серебре, третий ряд — бусы из кораллов, четвертый — кораллы в серебре и так далее. И с каждым рядом все крупнее и крупнее. Всего семь рядов. В последнем ряду к бусам Усен подвешивает тщательно отполированные узкие серебряные подвески, и они, как легкие стрелы, заканчивают композицию.
Серьги у него уже готовы: на треугольной пластине ювелир отчеканил кыргызский национальный орнамент. К основанию треугольника подвесил кораллы — семь штук, а к ним прикрепил длинные серебряные подвески, которые при легком движении шелестят. Красный цвет кораллов у него ассоциируется с красным солнцем, с красным песком, богатыри в доспехах превратились в коралловые бусы, а острые стрелы — в легкие подвески…
Стало совсем темно. Он зажигает чырак (самодельный светильник), который почему-то долго не загорается, чадит. Наконец в лачуге становится светлее. Красота и блеск украшения словно оттеняют, подчеркивают убогое и бедное жилище. Белый блестящий металл в мерцающем свете чырака в красных бликах, кораллы полны таинственного огненного тепла…
Старик садится на маленькую суру (деревянный топчан) и любуется своим творением. Его внучка Сайкал будет довольна подарком деда. Девушка очень похожа на свою бабушку Зейнеп в молодости. Старик очень болен и очень устал… Уже поздно. Чырак, немного подымив, затухает совсем…
… Полная луна и звезды освещают бедную «берлогу» старого мастера серебристым сиянием. Маленькая ящерица, выбравшись на воздух, оглядевшись, замирает, а потом, испугавшись бормотания старика, шустро ползет по стене и, найдя свою норку, исчезает.
“Манас, Каныкей, Бакай, Алмамбет, Чубак, Сыргак, Конурбай…”, — шепчут тонкие бескровные морщинистые губы старика Усена…

Софья НУРМАТОВА.