Болот Бейшеналиев был таинственным и неповторимым. Его отличали обязательность и постоянство. В последние годы жизни выдяющегося актера меня почему-то тянуло к нему. Наши отношения становились необычно теплыми. Разлучаясь на время,  мы обязательно отзванивались  друг другу.

— Где ты пропадаешь? — часто раздавался из трубки его упрекающе- простецкий низкий баритон.

В то ж время в нем чувствовалось некое таинство, точнее, какие-то недоговоры. Сие ощущалось даже в минуты его откровенности, когда он мог как на духу делиться своими чувствами и мыслями.

Однажды на далекой баткенской земле мы оказались вместе в творческой командировке. К нему бесцеремонно полезла с вопросом одна из руководительниц области, мадам с прямолинейным характером:

— Болот Бейшеналиевич, я хорошо помню вас по вашим ролям в кинофильмах. А сейчас вы совсем изменились, быстро поседели и состарились. Почему? Да и глаза ваши необычно печальны или характер ваш такой?

— Нет, дорогая сестренка. Просто вспоминаю, как в молодости на этой же баткенской земле снимался в кино. Сперва в фильме «Уркуя», а затем в киноленте студии «Таджикфильм». Такое же буйное цветение урюка, красота какая! Кажется, что мои поседевшие волосы тоже покрываются красками этого цветения. Это, конечно, вызывает смешанные чувства восхищения и светлой грусти. Но меня заботит и тревожит то, что, живя на этой прекрасной земле, люди беднеют и нищают. От того и моя печаль. А печаль, как известно, старит лицо…

Здесь он смолк на мгновенье и продолжил дальше:

— Конечно, в жизни всякое бывает, всякое приходилось испытать, а может быть, гены у меня такие,  — сказал он и мягко улыбнулся.

Обычно Болот байке бывал немногословен, никогда не хохотал. Я никогда не замечал, чтобы он когда-либо зазнался, когда его чрезмерно хвалят.

В другой раз он отвечал так:

— Я часто задумываюсь над судьбой двоих сыновей, которые выросли без моей ласки и воспитания…

И все, ни слова о себе. Никогда не обращал внимания на собственную порой небогатую жизнь.

Болот Бейшеналиев вошел в мир кино в конце 60-х начале 70-х годов, вошел как талантливый и самобытный актер. Конечно, такая перемена амплуа руководству его театра и сценическим режиссерам не понравилась. На одном из общих собраний ему поставили жесткое условие: или уйти насовсем в кино, или остаться в театре и оживить застой в театральном творчестве. И он вынужден был уйти из театра из-за любви к кино. Ходил порой без работы. Много думал, мучился, но возвращаться назад в театр не стал. Ему театральные масштабы оказались тесны. После серьезных раздумий и колебаний пришел к окончательному решению: через непродолжительное время поехал в Москву.

К нему поступали приглашения из всех лучших киностудий СССР. Впоследствии он шутил: «Для такого, как я, кыргыза, везде нашлись роли узкоглазых азиатов.

Он наладил дружеские творческие связи с ранее знакомыми Андроном Кончаловским, Никитой Михалковым, Андреем Тарковским и другими известными кинодеятелями.

Болот Бейшеналиев вернулся в Кыргызстан с началом обретения республикой  государственного суверенитета. Он мечтал, что отныне партийного диктата не будет, а настанет свобода и широта творчества.  Но жесткая советская система препятствовала Болоту Бейшеналиеву отправляться по приглашениям зарубежных, в том числе и голливудских режиссеров. Участь сия была уготовлена всем советским деятелям киноискусства, попавшим под жесткий колпак запрета всякого общения с капиталистическим миром.

В родном Кыргызстане он попал в еще худщее положение. Если в прошлую эпоху его теснила партноменклатурная система, то сегодня он стал свидетелем незрелой государственной политики, бессилия власти, безхозяйственности, жадности коррупционеров, которые, как шакалы, приступили к воровству народного богатства, плюнув на всякую мораль и ценности.

Картина для него была настолько удручающей, что он попросту сник. В этом и была вся трагедия Болота Бейшеналиева. Суверенная власть не стала вникать в сложнейшие жизненные перипетии, драматичную судьбу Бейшеналиева, не обращала внимания на бедственное положение выдающегося деятеля отечественного киноискусства. Напротив,  способствовала тому, чтобы известного актера стали нагло шантажировать, распространять порочащие его личную жизнь и авторитет слухи и сплетни. Он давал всему этому гневную отповедь, от всего этого ему стало тошно…

Киношное искусство Болота Бейшеналиева формировалось на съемках фильма «Скользкая переправа» Мелиса Убукеева. А первый успех пришел на киноленте Андрея Кончаловского «Первый учитель». До конца своей жизни он снялся в более ста фильмах. Во время отдыха в Крыму Болот познакомился с полячкой Стеллой, женился на ней, вместе жили в Москве. Однако тяга к отчему дому взяла свое, и он решился вернуться на родину. С женой разошлись мирно и без драмы. «Оставил ей трехкомнатную московскую квартиру и полный сундук кинжалов»,  — вспоминал он впоследствии. Болот байке коллекционировал редкие виды этого холодного оружия. Был среди них и кинжал бухарского эмира. Когда он зашел к бывшей жене, чтобы забрать эту реликвию, она стала жаловаться, мол, здесь такая дороговизна, и она вынуждена по одному продавать кинжалы и жить на вырученные деньги. Болот байке сжалился над ней и не стал забирать свою коллекцию.

Болот байке в конце 60-х годов снимался в киноленте киностудии «Узбекфильм» «Красные пески» в роли комиссара Миркамила Миршарипова. Там он знакомится с партнершей по фильму туркменкой Гульсарой. Они поженились, у них родились дочь и сын. Дочь Гульназ жила в Канаде, умерла несколько лет назад, сын Азиз — в Москве, пошел по отцовской дороге — тоже известный киноактер.

— Отец был против того, чтобы я стал актером. Говорил, это очень тяжелая работа, будешь бродяжничать, как я. До этого учился в университете, обучался китайской филологии. Но на втором курсе я оставил учебу, чему отец очень огорчился, — вспоминает сын.

Болот Бейшеналиев в 90-е годы  вернулся в Бишкек, устроился в Театр юного зрителя и работал актёром.

Было у него еще одно хобби — стихотворчество. Оказывается, никто и не знал об этом его тайном увлечении… После его смерти друзья собрали стихи Бейшеналиева и выпустили сборник.

Возможно, поэзия и занимала его думы и помыслы, была той сокровенной тайной, в которую он уходил в минуты тяжкого одиночества и смятений.

Тилек МУРАТАЛИЕВ,

член Союза кинематографистов Кыргызстана, 

кинорежиссер.