«СК» продолжает серию очерков, рассказывающих о судьбах людей в самые трудные и переломные моменты их жизни. В этих невыдуманных рассказах как в капле воды отражается океан истории огромной Советской страны…

Спецпаек

Великая Отечественная война. Эвакуация. Советская Киргизия…

Подруга Лариса рассказала Татьяне по большому секрету, что в райкоме имеется закрытый распределитель продуктов и промтоваров для партактива. Таня работала секретарем-машинисткой в районном отделе НКВД, что располагался в поселке Бурганды. Шел ноябрь 1942-го. Женщина с сыном эвакуировалась из Запорожья в Киргизию еще осенью 1941 года в числе семей сотрудников районного НКВД, где служил её муж.

Лариса же работала техничкой в райкоме партии. Она была передовиком труда, активным членом коллектива, потому и допустили ее к распределителю. Женщина и правда трудилась добросовестно… И все же, узнав о «тайном» распределителе, Татьяна не на шутку разволновалась. «Кругом война, люди голодают, а эти активисты сидят в теплых кабинетах, да еще и доппаек получают. Мы-то чем хуже?! Наверное, и руководство районного НКВД тоже в этом списке. И  ничего не говорят, молчат, как партизаны», — не без злости подумала Татьяна.

А у нее ведь тоже сын растет, и ей хотелось хоть иногда побаловать мальчика и сливочным маслом, и тушенкой, и шоколадом. Чего греха таить, зарплату Татьяна получала неплохую (500 рублей), и как жене офицера Красной Армии по аттестату ей платили еще 550. На местном рынке можно было купить мясо и творог, но цены были практически недоступными. Одна буханка стоила 150 рублей. Может, цены и можно было несколько снизить, если бы колхозники могли продавать здесь свои излишки с подворий. Но на них частенько по дороге нападали прятавшиеся в горах бандиты и дезертиры, поэтому сельчане просто боялись вывозить на базар свои продукты.

Прошлой осенью со своего огорода Татьяна с сыном тоже получили неплохой урожай ячменя, картофеля, других овощей. Правда, трудиться пришлось для этого все лето не разгибая спины. Женщина, выросшая в городе, к такой работе не привыкла, уставала очень, но ведь и голод не тетка… Спасибо, очень помогла соседская дочь Кадича, хоть сама девушка была еще подростком, восьмиклассницей, а бойкая, скорая на работу. Вообще, местные жители встретили их (эвакуированных), как родственников, всегда приходили на помощь. Люди без лишних слов понимали, как сложно приходилось им, бежавшим от войны и фашистских бомбежек, покинувшим родной кров.

В письме на фронт мужу Татьяна, не выдержав несправедливости, написала, что партийные органы тайно проводят распределение товаров в эвакуированной зоне. Она даже решилась попросить его посодействовать. Не о себе, конечно, думала, о сыне. Муж пообещал обратиться в райком. Но, видимо, не обращался. Тогда женщина решила обратиться со своими вопросами к начальнику. Она напомнила ему, что при приеме на работу, когда проходил жесткий отбор, она продемонстрировала выдающийся профессионализм, с блестящей скоростью печатая новости, слушая их прямо по радио. К тому же стенографией Татьяна владела отлично. И хотя претендентов на ее должность было много, на работу взяли именно ее. Почему же тогда обделили ее продуктовой поддержкой?

Женщине самой аргументы показались довольно убедительными, но начальник в ответ нервно пожал плечами, хотя и кивал согласно  головой. А про себя шеф подумал: «Да она просто наглеет!.. Пора бы ее на место поставить! Надо выяснить, говорят, она какие-то шашни с моим водителем завела…».

Татьяне же он сказал, чтобы соблюдала субординацию и с такими вопросами обращалась к своему прямому руководству — начальнику канцелярии.

Одна беда на всех

Большинство жителей поселка были заняты на местном полиметаллическом комбинате «Ак-Тюз». На предприятии обогащали руду, выплавляли свинец и олово, которые шли на производство боеприпасов для фронта.

Бежавших от войны размещали сначала в старых заводских бараках, в которых до войны планировали сделать общежития для учащихся ФЗУ (фабрично-заводского училища) «Ак-Тюза». В бараках подремонтировали печи, застеклили окна, заменили двери, вставили замки и побелили стены. Помещения для жилья получились вполне себе неплохие, туда завезли кровати, столы, матрацы. Посуду собрали местные женщины из рабочего поселка. В райкоме взялись посодействовать с теплой одеждой и помочь восстановить потерянные при эвакуации документы.

Когда мест в бараках для эвакуированных стало не хватать, их начали подселять к жителям близлежащих сел. Почти все местные хорошо знали русский язык и общались на нем свободно, а уж заботой их окружили, как близких. Беженцы поначалу чувствовали себя очень скованно, да и от шока пережитого многие еще не отошли. Жестокие бомбежки родной Украины, слухи о зверствах немцев в Киеве, во Львове и в других приграничных районах — от всего этого они места себе не находили. У всех родные были на фронте, некоторые успели потерять своих близких. Большинство переселенцев —  женщины с маленькими детьми, старики да подростки.

Где-то весной 1942-го в Бурганды привезли первых чеченцев и ингушей. Мужчины сразу стали строить жилье, ловко обходились подручными стройматериалами — камнем, глиной, саманом, а перекрытия делали из местной горной ели. У них быстро получались землянки, там и жили семьями.

Мужчины работали в шахтах, на тяжелых подсобных работах, трудились хорошо и со временем становились скреперистами, проходчиками, крепильщиками. Здесь их стали называть «спецпереселенцами».

Татьяна помнит, что в местном доме культуры три года работал замечательный чеченский парень, впоследствии весь мир узнал его имя. Это был потрясающий танцор, народный артист СССР, хореограф и актер Махмуд Эсамбаев. Горняки же его звали Мишей. Днем Махмуд руководил кружком народного танца, а по вечерам вел бальные танцы. Кто бы знал, как его любовь к искусству спасала озябшие от войны и громадной беды сердца людей…

Все для фронта!

В январе 1942 года на комбинате пустили в строй обогатительную фабрику и стали отправлять в казахский город Чимкент уже обогащенную руду для выплавки из нее свинца и олова. Металла для войны нужно было много, и всех прибывавших эвакуированных направляли на комбинат. Если квалификация соответствовала запросам производства, их назначали инженерами, лаборантами, экономистами. Остальных направляли на рудник, в шахты. По всем специальностям для будущих горняков было организовано обучение, шла подготовка рабочих по 15  специальностям.

Комплекс состоял из рудника, обогатительной фабрики, механических мастерских, небольшого лесопильного завода, гидроэлектростанции. Еще в начале войны были установлены компрессорная станция, шахтный  подъемник, промышленный водопровод, хвостохранилище. Число рабочих увеличилось к концу 1942 года до 700 человек.

Комбинату катастрофически не хватало специалистов, да и рабочих тоже. Предприятие не справлялось с планом. В близлежащие колхозы направлялись разнарядки на требуемую рабочую силу, хотя и у колхозников на полях работы было невпроворот. Но война диктовала свои законы, и вчерашние чабаны, трактористы и овощеводы становились проходчиками, слесарями, электриками. Даже осужденных из соседней колонии привлекали к земляным работам… Все для фронта!

Производство на комбинате не останавливалось ни на минуту. По новым дорогам к комбинату везли кирпич, лес, цемент, горюче-смазочные материалы, а главное, станки и оборудование. В обратном направлении шли машины с рудой к железной дороге. Строительство цехов и оснащение новым оборудованием не прекращались. Государство вкладывало в комбинат большие средства.

Если механизмы вставали из-за неисправности, не дожидаясь, пока привезут новые запчасти, тут же организовывали ремонт. Когда на стройке закончились гвозди, местные изобретатели сконструировали гвоздильный станок. К руднику, что находился высоко в горах, вела тропинка, а нужна была широкая дорога для строительной техники, направляющейся к штольням, тогда шахтеры сами, используя взрывчатку и перфораторы, построили дорогу.

И даже несмотря на дефицит рабочих рук, комбинат обеспечивал выполнение плана на 122%. Задание по бетонным работам было выполнено на 276%. Забойщики горного цеха выполняли полторы-две нормы ежедневно. Слесари и шоферы трудились, опережая плановое задание в 2-3 раза. Комбинат с первых дней войны работал по 10 часов в сутки.

Не все было гладко. Случались и различные инциденты. Много шума наделал случай, когда в одном из районов обнаружилась пожарная машина, на которой жены руководства комбината и некоторые работники управления стали реализовывать продукты, полученные ими в закрытом распределителе.

Услышав, что около почты продают водку, чай, сахар, колхозники, побросав все дела, бросились за покупками. Многих, конечно же, интересовала водка за 50 рублей, пачку чая отдавали за 5 кур, сахар продавцы не поленились развесить по 100 граммов. Водки всем не хватило, и началась драка. Торговцам пришлось срочно уносить ноги. А в колхозе на другой день многие не вышли на работу.

Этот скандал вскоре стал известен и рабочим  комбината. Долго разбирались на заседании партбюро. Многие коммунисты во главе с парторгом были настроены решительно и настаивали на лишении партбилетов и увольнении работников, участвовавших в спекуляции. Составленный акт продажи был кем-то похищен. А после перерыва во время партсобрания настроение заседавших почему-то резко поменялось. Протокол заседания бюро переписали, и все спекулянты от управления остались на своих рабочих местах. Никого не наказали, а рабочие комбината пошептались и успокоились. Так что, кому война, а кому…

В тылу и на фронте

Жизнь в эвакуации, конечно, была тяжелой. И не только из-за скудной пищи, неустроенного быта. Слушая сводки Совинформбюро о событиях в родном Запорожье, узнавая  по каналам НКВД, что творили немцы на Украине, Татьяна плакала почти каждую ночь. Там остались ее родные. Много раз в душе она благодарила мужа за то, что убедил её с сыном покинуть родину. Тогда ведь многие надеялись, что война быстро закончится. Иной раз женщине хотелось помолиться, но она не знала как… Татьяна пообещала себе, когда вернутся домой, обязательно пойти в церковь…

Такие переживания она иногда обсуждала с Бакасом. Так звали шофера начальника райотдела НКВД. Они сидели с Татьяной в одном кабинете, женщина угощала молодого человека чаем, пока тот ждал шефа, вот и говорили иногда о том о сём. Парень только в прошлом году окончил школу, работал хорошо, дело свое знал. Бакас рвался на фронт, он хотел служить непременно в моторизованных войсках, как его старший брат. Однако парень был сейчас единственным в доме мужчиной, старшие сестры его были уже замужем и жили далеко от матери. Потому военкомат пока отказывал ему в призыве.

Однажды к Татьяне домой пришла мама Бакаса, она просила оставить парня в покое. Хотя и простая колхозница, и уже немолодая, женщина отлично говорила по-русски: «Вы взрослая женщина, у вас есть муж и сын. Не надо портить моему сыну жизнь, он ведь еще очень молод, — обратилась она к Татьяне. — Он раньше дружил с соседкой, своей одноклассницей, а теперь девочка плачет, потому что сын не хочет ее больше знать».

Татьяна была и смущена, и расстроена. Она не понимала и даже не подозревала, что с Бакасом что-то не то творится. Женщина была уверена, что между ней и этим юношей быть ничего не может, кроме чисто служебных отношений. На самом деле у них было общее служебное помещение, которое они поневоле делили, пока Бакас ожидал указаний начальника в приемной. Случалось, обедать вместе ходили в райкомовскую столовую. Конечно, были намеки сослуживцев на то, что парень как-то по-особенному на нее смотрит. Но к Бакасу Татьяна относилась почти так же, как к своему племяннику, который остался там в Запорожье. А после работы женщина всегда спешила домой, там ведь сын ждет.

«Что вы! — убеждала она маму Бакаса. — Я люблю только своего мужа, а с вашим сыном у нас только дружеские отношения. Мне уже за тридцать, а он еще совсем мальчик! Да он же мне, как младший брат…».

Потом Татьяна вспомнила, что однажды спросила Бакаса, есть ли у него девушка. Парень ответил, что дружил с одноклассницей, но ему ведь скоро на фронт, а там всякое может случиться… Она была уверена, что Бакас не станет расстраивать свою маму. Татьяна вообще была восхищена тем, как местные жители относились к своим родителям. Они уже больше года жили в Киргизии, но ей как-то сразу бросилось в глаза, как трепетно и нежно относятся здесь дети к матерям.

Татьяна вздохнула, размышляя об этом. Какие там шашни и романы, мужа бы увидеть живым и здоровым, вот и все. Вот счастье, о котором мечтаешь день и ночь. Она действительно думала о нем почти все время. Письма от него приходили нечасто. Муж Татьяны уже получил два ранения, но досрочно выписался, чтобы воевать со своим полком. В письмах никаких подробностей о положении на фронте он никогда не сообщал. Только писал, что все воюют, не жалея жизни. Он всегда беспокоился о сыне, бывало, передавал приветы коллегам, которые теперь служили тут, в Киргизии…

В августе 1941 года муж Татьяны в составе 157-го полка НКВД вместе с зенитчиками противовоздушной обороны, частями    274-й дивизии, а также истребительными войсками участвовал в жестоких боях за оборону  Запорожья. До этого немцы заняли Львов и Киев. Из Запорожья нашей армии пришлось отступить, и в сентябре немцы оккупировали всю Украину…

Война молодости не помеха

В Бурганды почти на всех подоконниках, полках, этажерке, столе у Татьяны дома лежат камни — всех цветов и размеров. Сын Сергей — семиклассник  на каникулах вместе с учителем географии и одноклассниками ходил в горы. Все речушки и горы исходили они в поисках полезных ископаемых. Татьяна даже сшила для коллекции  мешочки с затягивающимися шнурками. Сережа мог целыми днями возиться с этими минералами и камнями. Он их тщательно мыл, сушил, внимательно рассматривал, нумеровал и описывал в специальной тетрадке. Сам нарисовал карту местности и указывал места, где находил камни, давал им персональные номера, а иногда и названия.

В школу, где учился Сергей, приходили представители райкома и  комбината «Ак-Тюз». Они рассказывали ребятам о положении на фронте, о достижениях комбината, призывали их хорошо учиться. Но больше всего впечатлил Татьяниного сына рассказ о том, что в горах Киргизии кладезь полезных ископаемых: золота, серебра, вольфрама, меди, угля и многого другого. И все это необходимо для победы над фашистскими захватчиками. Гости просили школьников собирать образцы интересных рудных камней, отмечать эти места и приносить их в райком или на комбинат.

С таким же призывом в разных местах поселка даже развесили объявления. Так что поисками полезных ископаемых в Бурганды занялись и школьники, и взрослые, поскольку за полезные находки  обещали вознаграждение. В горах можно было встретить немало загорелых людей разного возраста с рюкзаками или мешками, наполненными камнями…

Сергею тоже хотелось найти залежи золота, чтобы помочь стране. Но у него это занятие вызвало настоящее и вполне серьезное увлечение геологией. Теперь мальчик все время выискивал в районной библиотеке литературу о полезных ископаемых, подготовил и сделал одноклассникам несколько интересных познавательных       докладов, стал самым активным членом школьного геологического кружка. Его так увлекала эта таинственная наука, что иногда, когда мама просила, Сергей рассказывал ей увлекательные истории об особенностях и историях открытий разных минералов. Нередко сын засиживался за своими геологическими книгами допоздна.

Татьяна была рада увлечению сына. Она пообещала, что, когда они вернутся в родную Украину, она купит Сереже компас, лупу, новый рюкзак и все, что нужно настоящему геологу. Но ей вдруг стало так грустно, когда она представила, что Сергей, став геологом, постоянно будет в разъездах. «Может, он все-таки еще передумает и станет врачом», — как они когда-то вместе мечтали, с грустью вздохнув, размышляла женщина.

А пока сын после школы, быстро перекусив, перекидывает через плечо большой отцовский рюкзак и вновь отправляется со своим закадычным другом Нургазы на занятия геологического кружка. Они нередко проходят в горах, которые совсем рядом…

Природа Киргизии совсем не похожа на украинскую — так близко расположены горы, почти  всегда покрытые снегом, даже летом, а зимой здесь бывает очень холодно. По весне домашний скот отправляют на джайлоо (пастбища), и он находится там до самой поздней осени. Как прекрасны столетние горные голубые ели! А сколько тут спускающихся по склонам диких яблонь, рябины, боярышника и смородины… И еще они так полюбили кобылье молоко — кумыс. Однажды Сергей участвовал в охоте с беркутом — знатный в округе беркутчи, дед Нургазы — Рахимбай, пригласил их с собой. Вот впечатлений-то было…

В конце рабочего дня Татьяне позвонили из райкома. Им пришло письмо с фронта от её мужа, и ему ответили, что фонды закрытого распределителя уже утверждены обкомом и изменений в них не предусмотрено. И еще, что Татьяне с сыном оказана всемерная помощь продуктами, а спички, соль и мыло она получит в начале следующего года…

Женщина, вздохнув, быстро оделась и побежала домой. Сын уже несколько дней кашлял — прогулки по горам сказались, видимо. Температуры у мальчика уже не было, но Татьяна, заварив в кружке травы, дала сыну выпить целебный настой. На столе нетронутыми со вчерашнего вечера лежали несколько вареных картофелин и два  маленьких кусочка хлеба. Другой еды они с сыном давно уже не видели. В комнате было холодно, печка совсем остыла, а сегодняшняя норма дров прогорела. Татьяна, закутав мальчика в одеяло, шепнула ему, что скоро вернется, и вышла из дома.

Вернуться пришлось поздно, задержали общественные дела. Во дворе, к своему большому удивлению, Татьяна обнаружила внушительную кучу наколотых кем-то дров. Войдя в комнату, удивилась еще больше — в доме было тепло. Сын крепко уснул, зажав в руке книгу о природе Австралии. На столе лежали красные яблоки и записка от Бакаса,  в которой он сообщал, что завтра уходит на фронт. Парень просил Татьяну прийти проводить его к военкомату…

Софья НУРМАТОВА.